Читать книгу "Русские на Мариенплац - Владимир Кунин"

Однако, когда я воочию увидел в баварском сарае наш русский танк Т-62 с торчащими из него пулеметами и огромной пушкой – мне стало не по себе. Какая тут мультипликация?! Какое кино?!

В замкнутом пространстве сарая, среди действительно не очень больших сельскохозяйственных агрегатов танк казался громадным и страшным до жути…

Я примерно так и сказал Эдику:

– Жутковатое зрелище, а?

– Да я уж как-то привык к этой картинке, – ответил Эдик. – Поначалу тоже пугался. Черт-то что в голову лезло…

Мы с Эдиком крошили яблоки для оленей.

Катя с Наташей приводили в порядок маленький колбасный цех по другую сторону дома.

Нартай со старым Петером в четыре руки колдовали в сарае над прицепным механизмом широкозахватного многолемешного плуга – пытались закрепить его на танковом буксирном устройстве.

Из полутьмы сарая слышался раздраженный голос Нартая:

– Да, вартен зи, дядя Петя! Ну, нихт пассирт дизе шток!.. Вас нихт гезеен, что ли?! Хабен зи этвас бремзфлюссихкайт? Ну, обычной тормозухи!.. Одер бисхен моторойль? Смазать здесь надо…

И в ответ невнятное бормотание Петера, вперемежку с благодушным отчетливым русским матом.

– Чего они там возятся? – спросил я у Эдика.

– А черт их знает!.. Они каждый день что-нибудь новенькое придумывают… Они как зациклятся на чем-нибудь – их поленом не разогнать. Хотят попробовать танком вспахать одно небольшое поле. Тракторишко у них слабенький, а земля в том месте тяжелая, каменистая… Вот они сегодня ночью и будут пытаться вспахать ее танком.

– А почему ночью?!

– Да, вы что?! Кто-нибудь из соседей увидит танк – донесут в одну минуту! У немцев это железно. Орднунг – ист орднунг! Ближайший друг настучит в лучшем виде. А там такое начнется!.. Представляете себе?

– О, черт побери… Вы в консульство-то наше еще раз обращались?

– А как же?! – воскликнул Эдик. – Мы вам разве не говорили?

ЧАСТЬ СЕМНАДЦАТАЯ,
рассказанная Эдиком, – о том, как они с Нартаем вторично посетили Генеральное консульство СССР в Мюнхене и убедились в отлаженной работе советских бойцов дипломатического фронта и Вооруженных Сил Советского Союза, совместно и беззаветно охраняющих интересы и доброе имя своего государства…

…Короче, мы как только перетащили Катьку с вокзала в «Китцингер-хоф», так сразу же, на второй или на третий день (сейчас уже не помню), поехали в Мюнхен, в наше консульство…

– Я смотрю, ты до сих пор говоришь «наше консульство», – прервал я Эдика.

– Да, «наше», «наше»… Какое же еще! Я, наверное, даже если в Австралию перееду и там состарюсь, все равно буду до смерти говорить – «наше». Никуда от этого не денешься… Хотя я и раньше, в зарубежных гастролях, да и здесь уже встречал десятки наших эмигрантов, которые через три месяца после того, как смылятся из «совка», начинают поднимать глаза к небу и так задумчиво говорить: «Как это по-русски?…» Дескать, он уже такой стал западный, что у него все русские слова из головы выскочили! Так иногда охота рыло начистить! Ну, ладно… Бог им судья. Значит, едем мы с Нартаем в электричке, и я с ним потихоньку репетирую – как вести себя в консульстве. А то… Вы же знаете, он чуть что, сразу же – морда злобная, глаза щелочками и – свое любимое: «Когда-то копыта коней моих предков…» Или: «Да ты кто такой, салага необученная!.. А я – Нартай Сапаргалиев!!! В гробу я тебя видел, пидор дешевый!!!» Ну, и так далее. А кому это может понравиться? Ну, я ему еще по дороге и говорю:

– Ты, Нартайчик, слишком уж в консульстве не ерепенься и в бутылку не лезь. Как-нибудь старайся повежливей… Помни, не ты им нужен, а они тебе.

– А я, лучший механик-водитель во всей Западной группе войск, им, значит, не нужен?! – рявкает Нартай, да так громко, что на нас уже весь вагон начинает внимание обращать. – А то, что у меня в танке с десяток бронебойно-подкалиберных, кумулятивных и осколочно-фугасных снарядов к моей пушечке – им неважно?! А то, что у меня там две с половиной тысячи патронов к пулеметам, автомат с полным боекомплектом и с пяток гранат Ф-1 – это их тоже не касается?!! А вдруг у меня по пьянке крыша поедет и я одним своим танком третью мировую войну развяжу – об этом они могут подумать?!

– Да тихо ты!.. – говорю я ему, а сам думаю, пронеси Господи! Не дай Бог, тут, в вагоне, кто-нибудь по-русски сечет… – Ты тише можешь?

А он сгреб меня за отвороты моей куртки, притянул к себе и шипит мне в ухо, как змея:

– А может, у меня в танке секретнейшие стратегические документы хранятся? И попади они в чужие руки… Это им тоже неважно?! Какого хера они здесь поставлены? Мы – для них или они – для нас?!!

Тут я вспоминаю по прошлым загранпоездкам все свои встречи с ребятами из разных наших консульств и посольств, когда они к нам в цирк приходили «подышать воздухом Родины» или когда мы к ним в ихние лавки бегали – отовариться по сниженным ценам, и говорю Нартаю:

– Они – сами для себя. И только. И отпусти меня сейчас же, псих ненормальный, люди смотрят!..

Приперлись в консульство, звоним. Оттуда спрашивают через матюгальник – кто такие и что нужно.

– Старший сержант Сапаргалиев и заслуженный артист РСФСР Петров! – говорит в мегафон Нартай.

Дверь открылась, мы зашли. Из-за темно-коричневого стекла наш советский силуэт спрашивает по динамику:

– По какому делу, граждане?

– Мы тут у вас были некоторое время тому назад, – говорю. – Товарищ, который с нами тогда разговаривал, сказал, что выяснит обстоятельства нашего дела и сообщит нам о результатах. Но время идет, а…

– Значит, не пришло время сообщать, – прервал меня силуэт за стеклом. – А что за дело?

– По поводу танка Т-62. Меня вместе с танком украли. Может, слышали? – говорит Нартай.

– А-а-а… – сказал темно-коричневый силуэт. – Ждите.

Силуэт набирает чей-то номер, что-то бурчит в трубку. Ни хрена не разобрать, кроме слова – не то «артист», не то «танкист», а потом говорит нам в свой микрофон:

– Присядьте. Сейчас к вам выйдут.

Минут через десять из боковой двери выходит к нам здоровенный лось лет сорока – в очках, галстуке, пиджак на все три пуговицы застегнут и с папкой в руках.

И тебе ни «здравствуй», ни «до свидания», сразу же таким ментовским тоном:

– Документики попрошу.

Нартай свои документы подает, я – свою книжечку ВТО.

– Паспорт! – говорит мне сохатый.

– Я здесь по приглашению, – объясняю. – Паспорт мой у людей, которые меня здесь принимают.

Не буду же я ему свой немецкий аусвайс показывать! А этот мужик вчитывается в мою членскую книжечку и говорит: