Читать книгу "Воровская корона - Евгений Сухов"

Впрочем, если вдуматься в детали, то удивляться подобным превращениям не стоило. По амнистии Кирьян был отпущен в семнадцатом году и, как многие из жиганов, считал себя политическим арестантом, пострадавшим от старого режима. А события в это время складывались так, что заключенные едва ли не сами выбирали начальника тюрьмы, а потому ничего удивительного в том, что Кирьян Курахин был принят на работу в районный уголовный розыск, не было. Уже через неделю исчезла картотека преступников, и ее пришлось составлять заново. В распоряжение Кирьяна была предоставлена огромная база данных на наиболее состоятельных людей города, «запятнанных» старым режимом, и жиган, поднабравшись чуток милицейского опыта, скоро занялся прежним ремеслом, прихватив с собой драгоценные сведения.

Кирьян сильно обозлил чекистов тем, что выкрал архив царской жандармерии, который они рассчитывали получить сами. Кирьян действовал с опережением на один шаг, уводя из-под самого носа чекистов целые состояния.

Поразмыслив, Кирьян, очевидно, решил, что гораздо прибыльнее действовать под видом чекиста или сотрудника милиции и почти «на законном основании» грабить зажиточных граждан, чем поджидать в глубине подворотни случайного прохожего. Но по-настоящему два больших прокола у бандитов произошли два дня назад, когда бывший купец первой гильдии дал серьезный отпор незваным гостям — одному выбил зубы, а другому раскроил череп подвернувшимся утюгом. Купца вывели во двор и, проговорив короткую речь, расстреляли по закону «революционного времени». Раненый бандит тоже не выжил — его нашли в одном из дворов с пулевым отверстием в правом виске — добили свои. Только через неделю удалось установить его личность — это был Ванька Культяпый, жиган с Сухаревки. А не далее как три дня назад во дворе собственного дома был расстрелян бывший владелец табачной фабрики, нелестно высказавшийся об одном из грабителей. Бандиты не стали устраивать долгих препирательств, завели бедолагу за флигелек и от имени советской власти выстрелили ему в лицо.

Самое неприятное в создавшейся ситуации было то, что по Москве поползли слухи, будто в квартиры мирных граждан врываются оголтелые чекисты и стреляют всех без разбору.

Дважды Сарычева вызывал Дзержинский и оба раза не предложил даже присесть. Продержал его у порога, несмотря на то, что беседы были долгими. Это был очень дурной знак.

Три дня назад Игнат встретился с Грошом, который подтвердил предположение о том, что Кирьян теперь «работает под чекиста». Будто бы нынче у мадам Трегубовой дел невпроворот, а на Хитровом рынке появилось множество драгоценностей.

Грош дал два адреса, по которым в ближайшее время должны были нагрянуть жиганы. Клиенты солидные — оба предприниматели: один заведовал крупным рестораном, другой был хозяином магазина мехов. Чтобы убедиться в серьезных намерениях жиганов, Сарычев под видом бродяг отправил по названным адресам сотрудников. Вернувшись, те подтвердили, что у подъездов дежурят беспризорники — верный признак того, что квартиры взяты на заметку. Пару раз в подъезд заходили люди, не проживающие в этом доме. Оставалось только устроить засаду и взять Кирьяна с поличным. Но неожиданно пацаны исчезли, пропал и хромой нищий-побирушник. Кирьян не объявился ни в этот день, ни на следующий. Не появился он и на другой квартире. А коммерсанты продолжали радоваться жизни, даже не подозревая о том, что находились всего лишь в шаге от налета.

Кирьян просто исчез. Так бывало и раньше.

На некоторое время в столице наступило затишье. И даже самые осторожные стали сдержанно заговаривать о том, что уголовный розыск может работать, когда захочет.

В действительности причина крылась в другом, Сарычев понимал это, как никто другой. Жиганы Кирьяна всего-навсего затаились и теперь дожидались случая, чтобы ущипнуть побольнее.

Сарычев подошел к окну. Его встретили тусклые огни уличных фонарей. Поиски по ресторанам и прочим злачным местам также ничего не дали. Кирьян, будто играя, ускользал от него, словно угорь, буквально за несколько минут до появления уголовного розыска. Следовательно, система оповещения у бандита была налажена куда эффективнее, чем его собственная. А это означало одно — у муровцев появился «крот».

Игнат подошел к сейфу и перебрал папки с делами сотрудников. Он уже не однажды просматривал ее, пристально вглядываясь в казенные фотографии на учетных листках. Неблагодарное это дело — подозревать кого-то из своих.

Но факт налицо!

Преступники действуют оперативно, очень смело. Создается впечатление, что им известны малейшие нюансы оперативных разработок. Следовательно, информировать их мог только тот, кто допущен непосредственно к обсуждению планов.

Может, Марусев Николай? Парень молодой, любит женщин, а они, как известно, всегда требуют больших затрат. Причем он скрыл одну маленькую деталь — отец у него священнослужитель. По нынешним меркам это почти контрреволюция. Да и сам он два года проучился в семинарии, откуда был исключен не то за богохульство, не то за пьянку. Но дело свое любит, может, оттого и утаил малоприятный факт своей биографии.

Двадцатипятилетний Петр Замаров воевал в Первую мировую, имеет два Георгия. В семнадцатом был избран членом фронтового солдатского комитета, что по тем временам было немало. В руках комитетов находились судьбы офицеров. И сам он однажды проговорился о том, что собственноручно расстрелял трех «благородий» только потому, что те побрезговали побрататься с солдатами. В Гражданскую войну служил в Первой конной и, по словам сослуживцев, был лихим рубакой. Имеет ранение и одну контузию, что не прошло для него бесследно — однажды застрелил уркача прямо в подворотне вместо того чтобы проводить его в отдел. Дело возбуждать не стали, целиком положившись на его объяснения, а Замаров утверждал, что уркач пытался его убить. Родословная тоже, к сожалению, не очень — из купцов…

Третьим человеком, допущенным к разработке операций, был старший оперуполномоченный Савелий Кондрашов. Парень разбойного вида, очень отчаянный, поглядишь — типичная шпана. В свободное время очень напоминал жигана на отдыхе — мог крепко выпить, даже подраться и частенько приходил на службу с опухшим от похмелья лицом. За ним пролетарское московское прошлое и слава лучшего кулачного бойца Марьиной Рощи. Не чужд удовольствиям, а они, как известно, требуют денег.

Будет жаль, если предателем окажется именно он.

Впрочем, есть еще и четвертый — Кравчук. Кому, как не ему, известны все детали операций. Он мог точно так же сообщать о засадах Кирьяну. Тем более причин у него для этого предостаточно. Мужик он амбициозный, даже лелеял надежду занять место начальника уголовного розыска. Не получилось. Возможно, затаил обиду и теперь потихонечку мстит. Тем более у него для этого есть стимул: в случае дальнейших провалов Сарычева просто снимут с должности, а на освободившееся место могут назначить и заместителя. Да и в коллектив он как-то не особенно вписывается, уж слишком по-барски держится.

Игнат Сарычев сложил карточки и вновь спрятал их в сейф. Нелегкая получается задача. И разрешить ее придется самостоятельно, никого не посвящая в дело розыска «крота».