Читать книгу "Боец особого назначения - Максим Шахов"

Опера уголовного розыска быстро свозили «кандидатов» в отделение, разводили по кабинетам и начинали бить… Час, два, сутки - пока один из них не признавался. После этого остальных под зад выталкивали из отделения - на свободу с чистой совестью… С невинно пострадавшими уголовниками проблем вообще не возникало. А с обычными гражданами, перед тем как отпустить, на всякий случай проводили беседу - мол, прощеньица просим, гражданин хороший, ошибочка вышла, с кем не бывает. И не вздумайте ходить к прокурору, а то как бы чего не вышло…

И к прокурору граждане не шли. Потому что понимали: был бы человек, а статья найдется. В то время обычный опер уголовного розыска мог посадить практически любого - если этот любой занимал должность ниже первого секретаря райкома. А вот секретаря райкома без санкции партийных органов не мог тронуть даже всесильный КГБ…

С одной стороны, при такой системе рядовой обыватель был абсолютно беззащитен перед «силовиками», зато был достаточно надежно защищен от уголовного беспредела. Потому что в девяноста случаях из ста среди названных участковым кандидатов действительно находился настоящий преступник. И его оперативно сажали…

Само собой, что, по тем спокойным временам, нападение на милиционеров и захват их оружия были грандиозным ЧП. О случившемся немедленно доложили самому министру. Параллельно подняли по тревоге МУР, оповестили милицию метрополитена…

Но средства связи были допотопными, мобильных раций практически не было, и Лобов наверняка выскользнул бы и на этот раз. Вот только Клим сумел очень быстро оценить ситуацию…

Оперативным чутьем он прочувствовал, что Лобов наверняка спустится в метро. И постарается смыться на окраину. И всю дорогу до Ленинградского проспекта он подгонял водилу «лунохода»:

– Быстрее, мать твою! Быстрее!

Словно чувствовал Клим, что может опоздать… Наконец «уазик» вывернул на Балтийскую улицу. Еще через пару минут Клим выскочил из машины на Ленинградском проспекте и рванул в подземный переход. Народа почти не было. Сбежав вниз, Клим уже повернул направо, к выходу из станции метро «Сокол», и тут вдруг увидел Лобова…

Они почти разминулись. Лобов успел выбраться из подземки и теперь поднимался по противоположной лестнице наверх к Ленинградскому проспекту. Их разделяло всего каких-то двадцать метров…

Клим резко затормозил и бросился к преступнику. Тот оглянулся. На миг их глаза встретились. В следующую секунду Лобов выхватил пистолет.

Взвизгнули две женщины, какой-то мужчина в костюме и с «дипломатом» резко повернул и рванул наверх. Несколько секунд спустя в пустынном переходе остались только Лобов и Клим.

– Назад, мусор! - брызнул слюной Лобов, и его голос эхом разнесся под сводом лестницы. - Подожди две минуты за углом, и все будет тип-топ! На хрен тебе это надо? Правильно?

Клим уже успел оценить своего противника. Сказался опыт. Лобов был очень опасен. Пистолет в его руке вообще не дрожал. Чувствовалось, что выстрелит он, не задумываясь…

Многоопытный Рваный у «лунохода» ошибся. Он решил, что Лобов не умеет обращаться с оружием. Это было не так. Лобов прошел Афган. И именно там научился убивать. На войне его психика дала трещину.

Он был одним из первых, кого искалечил Афган, и сорвался. Тогда это было внове. И термина «афганский синдром» еще не придумали. Тогда считалось, что войны бывают справедливыми (освободительными) и несправедливыми (захватническими). И никто не задумывался о том, что любая война несправдлива в принципе. Потому что на ней кто-то бывает убит, кто-то ранен, а кто-то отсиживается дома и наживается на крови других…

Жизнь вообще несправедлива, но война - это несправедливость в квадрате. Потому что тот, кто прошел войну, неизбежно становится инвалидом - даже если и уцелел…

Ни о чем этом тогда в переходе Клим, конечно, не думал. Он просто видел, что перед ним опасный преступник, для которого чужая жизнь - копейка. И не стрелял Лобов только потому, что выстрелы обязательно услышали бы милиционеры в метро, мимо которых он только что удачно проскользнул…

– Хорошо, - кивнул Клим. - Я тебя не видел…

Он сделал небольшой шажок в сторону, и Лобов криво ухмыльнулся.

– Правильно, мусорок. Тогда живи…

С этими словами преступник развернулся и поскакал наверх, сунув руку с пистолетом в карман. И тут же Клим устремился за ним…

В конвойных войсках МВД его никто не учил качанию «маятника» и прочим премудростям, необходимым настоящему «волкодаву». Но сейчас у Клима просто не было другого выхода, как броситься на вооруженного преступника…

Он старался не шуметь, но аккустика перехода усилила звук шагов. И Лобов почти сразу оглянулся.

– Ах ты, сука! - вскрикнул он и вновь выхватил пистолет.

Их разделяло метров десять. Несшийся вверх Клим интуитивно дернулся влево. Лобов повел рукой с пистолетом за ним, грохнул выстрел…

Но Клим уже сместился вправо. Пуля ударила в ступеньку, посыпалась мраморная крошка… Расстояние между противниками стремительно сокращалось, и Лобов запаниковал: вместо того чтобы как следует прицелиться и сделать один точный выстрел, он попятился и трижды подряд нажал на спуск.

Грохот выстрелов заполнил подземный переход. Пули с визгом заметались от ступеней к потолку и обратно… Но только одна из них задела Клима - попятившийся Лобов в горячке совсем забыл о ступеньках, зацепился и стрелял, уже плюхнувшись на задницу…

Боль обожгла бок, но Клим не обратил на это внимания. В прыжке он навалился на Лобова, припечатал его затылком о ребро ступеньки и вцепился в руку с «макаровым»…

Из последних сил Лобов еще раз нажал на спуск. В переходе прогремел последний выстрел. Пуля ушла под углом вверх, Клим наконец выдрал у противника пистолет…

– Сука!.. - прошипел Лобов и потянулся за ножом.

Клим не растерялся, бахнул его лбом в нос, перехватил руку и ловко вывернул ее на болевой прием - как тренер учил. Когда метрополитеновские милиционеры выскочили из-за угла, все было уже кончено - Лобов шипел от боли и не мог шевельнуться. Клим тяжело дышал, навалившись на него сверху…

Через десять минут о случившемся доложили министру. А тот отчитался в ЦК, кое-что приукрасив. Клима госпитализировали и, несмотря на то что ранение оказалось пустяковым, продержали на койке неделю.

А в день выписки к нему в палату вошла целая делегация. Начальник ГУВД Мосгорисполкома торжественно вручил поправившемуся пациенту две бумажки - грамоту от министра и ордер на квартиру в новой «хрущевке».

Так и началась карьера Клима. С подачи руководства его перевели в уголовный розыск и без экзаменов зачислили на юрфак - заочно. К моменту получения диплома он был уже матерым сыскарем и круто пошел вверх. Несколько лет проработал старшим опером в МУРе, потом стал начальником районного отдела УР…

В уголовной среде ему дали погоняло «Ворошилов». Боялись Клима уголовники и уважали - серьезный он был человек. Если за кого брался, то сажал обязательно. А если что обещал, то слово держал.