Читать книгу "Зона Справедливости - Любовь Лукина"

Алексей затосковал. Дождавшись, когда сын закроет наконец Библию, он кашлянул и поинтересовался негромко:

— Дим, а ты электрика нашего Борьку сегодня не видел?

Александра поднялась и, одарив Колодникова выразительным взглядом (нашел, дескать, о чем спросить!), вышла на кухню.

— Уехал он, — недовольно сообщил Димка.

— Да я понял, — сказал Алексей. — В дверь сейчас позвонил — нету… А надолго, не знаешь?

— Совсем уехал, — пояснил Димка. — Продал квартиру — и уехал…

— Когда? — изумился Колодников. — Я же с ним вчера… Нет, позавчера…

— Вчера он уже съехал. Утром погрузился… Раньше всех.

Алексей тупо смотрел на сына и моргал.

— Не может быть… — хрипло выговорил он наконец. — Да ты понимаешь хоть, что ты такое говоришь?..

— А что я говорю? — не понял тот.

Колодников открывал и закрывал рот — как астматик. Кто угодно, только не Борька!.. И потом: что значит — продал?.. На это же время нужно! Документы одни оформить — неделя уйдет… Или он давно уже этим занимался?..

— Кому продал? Вам?

Димка вдруг насупился и в то же время как бы приосанился.

— Не совсем… — уклончиво молвил он. — Ну… В общем, мне…

И по-хозяйски оглядел потолок, словно прикидывая, где именно он будет пробивать проем для лестницы на второй ярус.

— Димка… — потрясенно выговорил Колодников. — Нет… Ты не понимаешь… Да если Борька смылся — это значит всем надо драпать! Всем!..

— Да нам-то чего бояться?

— А ему? — Алексей вскочил. Он в самом деле был очень испуган. — Да Борьку еще полтора года назад в арке накрыло! В травматологии лежал!..

Вот теперь Димка несколько опешил.

— Н-ну… — неопределенно поведя плечищами, сказал он. — Может, еще кого-нибудь вырубил… за полтора года…

— В том-то и дело, что нет! Точно знаю, что нет!

— Ну тогда он просто дурак… — решил Димка и тут же повеселел. Веселье его, однако, было недолгим.

— Дурак? — зловеще переспросил Колодников. — Э, нет, милый мой, не выходит… Ничего себе дурак! Да он раньше нас всех понял, что к чему! Он мне вон еще когда намекал… Мне бы тогда уже сообразить!..

Димка несколько утратил осанку и погрузился в тревожное раздумье.

— Может, очко сыграло?.. — как бы про себя предположил он. — Вроде как у Петра… когда по воде ходил…

— У какого Петра?

— У апостола… Усомнился — ну и все! Волной накрыло…

— Да погоди ты с Петром! — взмолился Алексей. — Мы же про Борьку говорим! Борька-то в чем усомнился?..

Димка пошевелил губами, явно хотел снова раскрыть Библию, но передумал и решил обойтись своими словами.

— Усомнился, что крыша надежная… — пояснил он хмуро и негромко.

После таких слов Алексей даже обмяк слегка.

— Дим… — плачуще выкрикнул он. — Ну нельзя же так!.. Ты прости меня, но… Такое впечатление, что ты к Богу, как к пахану какому-нибудь, относишься…

В дверном проеме давно маячило встревоженное лицо Александры. Сын смотрел на Алексея с недоумением.

— Ну ты, пап, сравнил… — укоризненно молвил он, качнув головой. — Бог-то, наверно, покруче будет!..

Глава 19

Действительно, подходы к Центральному райотделу милиции были перекрыты. Но, даже и не приближаясь к ребристому бетонному зданию, Алексей мог еще с перекрестка заметить суматоху и суету у настежь распахнутых железных ворот. Эх, не позавчера бы, а сегодня вести москвичам съемку (кстати, оператор их, судя по ракурсу угрюмого строения, тоже снимал откуда-то отсюда). Вне всякого сомнения, райотдел в спешке эвакуировали: из железных ворот люди в милицейской форме и в штатском выносили и складывали в кузова и фургоны грузовиков всевозможные столы и ящики — с документами, надо понимать. Вполне возможно, в одном из этих ящиков находилась папка с делом об инвестиционном фонде «Россиянин», а следовательно и трудовая книжка бывшего специалиста по компьютерному дизайну Алексея Колодникова.

Собственно говоря, можно было поворачиваться и идти себе домой. Пока перевезут (кстати, куда?), пока распакуют, разберут документы — это, считай, недели две пройдет… Если, конечно, не потеряют по дороге… С них станется…

Колодников хотел уже было возвратиться к трамвайной остановке, но тут со стороны бетонного ребристого здания подкатила светло-бежевая легковушка, сбросила скорость и притерлась к бровке, оборвав череду скорбных Колодниковских мыслей. Задняя дверца приоткрылась, и Алексей узрел округлую хмурую физиономию опера. Выглядел Геннадий Степанович неважно: под непроспавшимися глазами — угольно-черные тени, принятые поначалу Колодниковым за синяки. В первую секунду у него даже мелькнула догадка, что опер уже огреб все ему по справедливости причитающееся — и, слава Богу, выжил…

— К нам?..

— Д-да… — сказал Колодников, подходя. — То есть не к вам, а… Ну, за трудовой, словом… Фонд ликвидировали…

— Садись, подбросим… — ворчливо то ли предложил, то ли приказал Геннадий Степанович, отодвигаясь в глубь салона.

Алексей был удивлен и встревожен внезапным предложением, однако отказаться не посмел.

— Ну что, Эраст Петрович?.. — все так же ворчливо, но уже с хорошей дозой яда в голосе осведомился опер, когда Алексей захлопнул дверцу и машина тронулась. — В хулиганы, говоришь, подался?..

— Эразм… — машинально поправил его Алексей, потом вник в сказанное — и ослабел. — А как же вы… узнали?.. — беспомощно спросил он.

— А чего там было узнавать! — натужно усмехнулся опер. — Я из командировки вернулся, а мне подарочек: прямо в самом райотделе побоище… Просмотрел на всякий случай протоколы… Гляжу: подпись знакомая… Ты ж фамилию-то чужую поставил, а подпись — свою… За что замели-то?

— Да вот как раз в связи со всем этим… — затосковав, начал Алексей. Скрывать что-либо уже не имело смысла. — Понял, что к чему, ну и напился на радостях…

— Ну, и что же ты понял?..

Легковушка выбралась на магистраль, дома кончились, по обе стороны полотна летели зазеленевшие посадки, латунные плети ив. Шофер гнал, насколько мог судить Колодников, куда-то к северной окраине города. Над спинкой переднего сиденья маячил крепкий затылок рукастого детины, знакомого Алексею еще по первому разговору в райотделе. Детина, как всегда, молчал и катал желваки.

— Сам придумал или в листовке прочел? — со скукой полюбопытствовал опер, когда Алексей изложил ему вкратце кое-что из недавних своих приключений. Чувствовалось, однако, что усомнился Геннадий Степанович — так, по привычке. Проверить, насколько искренне человек говорит.

— Да никаких листовок тогда еще в помине не было!.. — запальчиво напомнил Колодников. — Они только на второй день появились, когда меня уже выпустили…