Читать книгу "Пастухи на костылях - Вадим Еловенко"

— Но меня же посадят!? — испугался коммерсант.

— Неа. — покачал головой. — Не за что тебя сажать. А вот твоего начальника милиции снимут. И, наверное, посадят, хотя вряд ли. Знаем мы уже их круговую поруку.

— Он мне будет мстить!

— Ага. — Согласно кивнул Владимир. — Но лучше он, чем я. И не вздумай бежать. Я твои магазины не трогаю. Но сбежишь, спалю нахрен. Понял меня? Работай. Хорошо работай. Ты, как и другие нужны нашей стране. Ты же не хачик, ты же наш, свой, русский! Я же тебе первый и помогу если что. Помогай другим русским. Ты нужен… А такие менты нет. Усек?

Поднимаясь, Владимир, сказал бойцам развязать коммерсанта и отпустить его на все четыре стороны. Коммерсант ошалело оглядываясь поломился через кусты к еле освещенной дороге меж рядами гаражей.

Рассевшись по машинам, Владимир и его бойцы немедленно тронулись в путь. Им предстояло заключительное утреннее приключение.

— Где этот уродец с напарником пасется?

— У совхоза бывшего. — Ответил молодой совсем парень с переднего сидения. — Там как дорогу сделали, все носятся сто-сто двадцать, вот он всех пугает, что права отберет, тысячу-полторы в карман постоянно кладет. Купил себе полмесяца назад новый Фольксваген.

— Ворье… — презрительно сказал Владимир: — Ничего мы научим его любить свой народ… А что ты говорил про друга своего?

Парень опустил глаза и неторопливо, но с чувством горькой обиды сказал:

— А месяц назад, когда Кирюха несся там, он приказал остановиться. А у того бабла вообще не было… из кабака ехали. Ну, он испугался за права и понесся дальше. Думал, успеет до города и там спрятаться. Так эти его нагнали и расстреляли. Были оправданы. Закон о терроризме, мол. Они имели право.

— Кирюха твой жив? — Спросил, причмокивая губами Владимир.

— Он да. А вот его девчонка нет. Он ее пи…дец как любил. И подруга ее тоже шею сломала, когда они в кювет ушли.

Дебилы, подумал про себя Владимир. Зная, что менты пасутся все равно решаются играть в «пронесет — не пронесет». Менты стригут капусту, в принципе, тоже играя. Они всю страну приучили к этой игре. Уже особо и не возмущается никто, что с них деньги берут прав или не прав — не важно. Это типа налог на дороги в нашей стране такой. Зло думал про себя Владимир. Но ничего. Он покажет, что это игры с летальным исходом. Лучший способ обезопасить народ на дорогах убрать с дорог «препятствия».

Владимир сказал в рацию, чтобы все остановились, и что он сам все сделает. Кавалькада машин прижалась к обочине и погасила огни. Владимир же со своим первым офицером, как он его называл и с молодым бойцом, прибившемся к ним недавно и рассказавшем о ДПСнике-беспредельщике, покатил дальше.

Попросив набрать предельно скорость, Владимир высматривал в утреннем сумраке и тумане, не блеснут ли отражатели формы ДПС.

Блеснули. Вот и палочкой тот замахал. Первый офицер остановил машину, и Владимир быстро уточнил у бойца тот ли это урод или другой стоит. Боец совершенно уверенно узнал в подходящем «беспредельщика».

Жалко второго было не видно. В машине видать сидел на рации. Напуганные последними налетами Владимира и его команд, менты теперь с рациями не расставались. Вспомнили что устав ППС не идиотами писан. Его кровью когда-то писали. Резво сотрудники стали заучивать уставы и инструкции. Но и Владимир и его первый офицер за две недели налетов поднаторели в отстреле этих «защитников порядка».

Когда мент подошел к дверце и нагловато передернул плечами, словно разминающийся боксер, «первый офицер» через опущенное стекло, просто и спокойно не теряя мгновений выстрелил ему в лицо из подаренного Владимиром «глока». Владимир же, азартно улыбнувшись, раскрыл дверцу и выпал на колени из нее. Привычно вскинув к плечу автомат и отчаянно стараясь разглядеть цель, открыл огонь по машине ДПС. Стекла осыпались, машину словно в мандраже трясло от града попаданий. Даже если внутри кто-то сидел после рожка выпущенного в жестянку «жигулей» выжить там было проблемно. Не торопливо Владимир поднялся, оценил изуродованный бок машины ДПС и коротко сплюнул в траву. Еще двоих можно было плюсовать к списку побед. Кто-то марки коллекционирует, а кто-то для коллекции милиционеров убивает.

Сев обратно в машину Владимир велел водителю возвращаться к остальной команде. Пора было уходить на сон.

Когда они вернулись и кавалькада, следуя отработанным правилам, спрятала в своей середине машину командира, Владимир спросил у молодого потрясенного бойца:

— Думаешь, твой Кирюха доволен будет?

Тот коротко кивнул и сказал:

— Да. — Поглядев на темный лес за окном, он добавил: — Знали бы вы, как он этого мента ненавидит…

— Вот и расскажешь ему, как мы поступили. Скажи ему и другим что мы справедливо платим каждому. И пусть он как поправится тоже берет оружие. Чтобы не ждал когда придет дядя и отомстит за него. Пусть помнит, что месть — его право! И месть — наша правда! Жиды, хачики, америкосы скупили эту страну и менты подумали, что им теперь все можно раз они их защищают. Нихрена. И с ментами и с жидами разберемся. Дайте только срок.

Потрясенный и словно зачарованный боец только кивал в ответ.

— Зря машину не осмотрели. И этого урода. — Подал голос спереди помощник Владимира.

Владимир кивнул резонности этих слов. Робингудствовать хорошо пока есть деньги. А когда их предельно мало надо заниматься пополнением. Даже обирая трупы противников.

— Завтра сделаем экс… — сказал Владимир, и все поняли, что значит это возродившееся слово. — Сбербанковских инкассаторов на шестичасовом заборе денег в городе возьмем.

— У банка брать будем? — с сомнением спросил первый офицер. — Там стрелки. Менты. Четверо. Я уже говорил. И три инкассатора.

— Ну, если они бараны, то сунуться против нас… давай думать, как в город войти всеми сразу. Что-то нас много стало…

Их действительно стало много. Начиналось все с двенадцати разоруженных боевиков оставшихся в школе и не спешащих уезжать к себе… А нынче в кавалькаде было пятьдесят бойцов, да еще две мобильных группы по десять человек в области наводили шухер отвлекая на себя СОБРовцев и ОМОН. А сколько еще оставшихся без работы молодых парней хотели присоединиться к этой веселой и безнаказанной жизни.

Жизнь как-то странно быстро набирала разгон. Не было ни ночи, что бы основной отряд не совершил бы громкой акции, несмотря на блокированные дороги. Не было ни дня чтобы в Москве ором не орали на местных, позволяющих так издеваться над властью. И, кажется, уже не было в области человека не знавшего кто такой «Патриот». На это имя Владимир слишком быстро привык откликаться. Хотя назвали бы его действительно Робин Гудом, был бы тот же эффект.

Мнение о нем сложились в корне противоречивые. Одни считали его на всю башку больным уголовником. Другие видели в нем продолжателя справедливой борьбы начатой еще, становившегося все большей легендой и загадкой, исчезнувшим Богусом. А сам Владимир просто верил в свою звезду и считал, что у него получится стать кем-то большим, чем просто ночным налетчиком. Главное оставаться честным и чтобы люди верили в него. В его высшую справедливость. И люди верили. А в кого еще верить, когда даже суд взяточника — главу сельской администрации осудил всего на два года условно? Кому еще верить, когда на ментов вообще управы нет. И на избиения в изоляторе и на допросах даже пожаловаться было некому. Кому верить если президент по телевизору говорит что обстановка нормализована, а на улицах ночью слышится стрельба и утром находят убитых и ограбленных соседей? Верили ему. В отряде, которого были люди, не опускающиеся до грабежа населения. Зачем вообще обирать нищих, говорил он, когда можно обирать тех, кто их обирает? Головы участников одной из банд присланные начальнику милиции области с курьером-стариком заставили упасть в обморок даже секретаря генерала. А записка от Владимира: «Я делаю вашу работу» «случайно» просочившаяся в прессу, наделала множество шума, и стала поводом даже для ток-шоу на первом канале. Узнав о результатах проводимого в прямом эфире опроса, Владимир снисходительно улыбнулся. Семьдесят четыре процента опрошенных считали, что раз нет управы на бандитов, то не стоит мешать одним бандитам, расправляться с другими. Владимир расценил это как признание заслуг. То, что его тоже считали бандитом, его нисколько не смущало. Кавказец-Сталин, помнил он, не гнушался эксами, а Иван Грозный налетами на своих же бояр.