Читать книгу "Кто стучится в дверь - Светлана Чехонадская"

– Он сказал, что отправил дарственную и акции в Валентиновку, – быстро сказал Барклай. Видимо, допущенная ошибка продолжала мучить его до сих пор.

– Это было единственное, что он знал! Название деревни! Но вы поверили, что дарственная отправлена. Непостижимо… Вы ведь такой недоверчивый… Все-таки, фрязинский воспитатель Ледовских был прав: Игорь обладал невероятной моральной силой… Но к сожалению, старик был прав и в другом. Игорь вызывал ненависть зла. Вашу ненависть! И вы все-таки убили его. На всякий случай. Вдруг сделал копию, вдруг передумает, вдруг еще что-нибудь! – У Анюты задергался левый глаз. Левицкому стало трудно дышать от жалости, которую он к ней испытывал. – Вы убили Игоря, а орудие убийства подбросили на наркоманский чердак, хорошо известный всем жителям Мытищ: вы ведь оттуда родом, правильно? У вас и сейчас там загородный дом… Все было закончено. Оставалось только ждать… Вам, Евгений Владимирович, – теперь она посмотрела на депутата, подумав при этом, что похожа на игрока в настольный теннис, и от постоянных поворотов туда-обратно уже болит шея, по которой пришелся удар помощника слуги народа. – Вам не понравилось только, что следствие ведется слишком медленно. Вы решили подстраховаться еще раз: позвонили в ФСБ с жалобой и даже инсценировали покушение на самого себя. Здесь был такой же сценарий, как с вашей женой. Барклай на вас как бы «наехал». Разумеется, на машине Фатеева. Неудачу объяснили тем, что Фатеев был пьян. А ведь он был трезв! Человек, по звонку которого его задерживали – сотрудник ФСБ Григорьев – общался с ним через два часа после этого «наезда» и никаких признаков опьянения не заметил.

– Это улика? – снова спросил Барклай.

– Ах да, простите! – Анюта кивнула. – Я и забыла, что этот вопрос волнует вас больше всего!

– Нет, не больше всего! – вмешался депутат. – Между прочим, идет посадка на мой рейс!

– Ну, вас-то волнуют деньги, – согласилась она. – Но Константин хотел бы иметь гарантии…

– Говорите быстрее! – раздраженно попросил Константин.

– У Фатеева был отключен телефон. Это было неудобно, и вы купили ему мобильный. Оформили на свое имя…

– Это ничего не значит! – немного побледнев, сказал Барклай.

– В одиночку – да. Но вспомните: на Фатеева было найдено так много улик только после того, как его фактически вычислили. Когда появилась его фотография, когда стал известен номер машины, свидетели пошли толпами. Так же и с вами. Вы неуловимы, пока не имеете имени. Стоило мне распечатать вашу фотографию, как вас узнал и официант кафе, и наркоманы из Мытищ. А ведь я еще не была в Клязьме!

– Можно высказать одну мысль? – сказал депутат. – Так, в порядке бреда…

– Ради Бога.

– Если бы это был ты, Константин… – он угрюмо взглянул на помощника. – Ты много наследил…

– Видите! – вдруг развеселилась Анюта. – Я же говорила, что депутаты непотопляемы! Знаете, Костя, сколько у Евгения Владимировича было помощников? Начиная с Катаева! И все думали, что перехитрят его!

– Я ничего не сказал! – предупредил Александров.

– Да! Конечно! Вы ведь продолжаете думать, что у меня в кармане диктофон! Да нет его! И опасность для вас исходит не от диктофона! Главное-то в другом: если дарственная будет обнаружена, появится другой мотив убийства вашей жены! Более того, его наконец-то смогут связать с убийством Ледовских! Ах, каким тяжелым станет ваше положение! – Она покачала головой. – Вначале я думала, что это понял и Григорий Ледовских. Но потом отказалась от своего мнения. Он был неплохим парнем и до последнего не подозревал вас в том, что вы убили Игоря. Григорий обожал брата и его смерти вам бы не простил. Просто после моих визитов он стал интересоваться Ольгой и выяснил, что она уже давно умерла. Впрочем, он мог узнать это по телевизору, когда ее стали упоминать в связи с покушением на вас. И вот тогда Григорий понял главное: Ольга умерла раньше Игоря, а значит, они с матерью – наследники. Конечно, если дарственная не у вас. Впрочем, этот парень догадывался, что отсудить всю сумму будет трудно и накладно, поэтому надо договариваться. Он нашел вас и заявил, что оригинал дарственной у него. При этом Григорий согласился на отступные. Первая их часть превратилась в одежду, съемную квартиру, походы в ресторан. Вы даже отдали ему свою машину, Константин, но оформить не успели. Тут появилась я. Возможно, это вы сами спросили у него, кто такая эта журналистка, которая встречалась с вашей женой в доме Игоря Ледовских. А может, это он рассказал обо мне: спросил, не от вас ли я приходила. Он ведь при втором нашем разговоре – в общежитии – заподозрил, что я ваша любовница, Евгений Владимирович. – Александров тускло глянул на нее, потом презрительно ухмыльнулся: Анюта явно была не в его вкусе. – Вы попросили описать и ужаснулись: это была журналистка! Судя по словам Григория, я очень много знала – и неизвестно откуда! Он даже не понял, что сам мне все рассказал! Дело буквально расползалось на глазах… Чтобы все подчистить, вы решили убить меня, а заодно и Григория. Впрочем, я-то думаю, что брат художника был приговорен еще раньше: во-первых, он оказался глуповатым, во-вторых, вы поняли, что дарственной у него нет и он блефует… Вы спросили его, как выглядят акции? – Она тихонько засмеялась. – Это у вас вопрос на сообразительность. Правда, подбрасывая ему мою сумочку, вы все-таки хорошо порылись в квартире… А потом порылись в квартире его матери. Где Григорий сейчас, Евгений Владимирович?

– Понятия не имею! – Депутат пожал плечами.

– Он жив, – добавил помощник. – Он сбежал… Догадался, как и вы… И кстати, никто не собирался его убивать…

– Зачем же тогда вы искали его под видом налогового инспектора?

– Соскучился… Посадка заканчивается. Сколько вы хотите за эти бумаги?

Оглушительно взревел самолет – где-то совсем близко.

– Сколько вы хотите за эти бумаги? – повторил Барклай свой вопрос.

– У меня их нет, – просто сказала Анюта. – Я хотела водить вас за нос еще долго, чтобы в конце концов разоблачить, но сейчас передумала. Ведь мой рассказ слышали не только вы, но и полковник ФСБ. – Два немного безумных взгляда остановились на Левицком. – Он настоящий полковник! – Анюта насмешливо покивала, подтверждая свои слова. – Вот пусть он и решает, что делать. Пусть решает хотя бы это… Между прочим, мой рейс раньше вашего…

Она даже не оглянулась, когда, подхватив свою пустую сумку, пошла к выходу. И даже не попрощалась. Анюта видела только немного удивленное лицо официанта: ему-то показалась, что она вскочила на полуслове и оставила трех мужиков сидеть с открытыми ртами и пятнистыми лицами…

Самолет на Анталию уже был в воздухе. Разумеется, билета на него у нее не было. Анюта придумала Турцию не только для того, чтобы Левицкий не стал спрашивать, зачем они едут в аэропорт, но и для другого: она должна была исчезнуть на месяц.

Анюта твердо решила, что этот месяц станет взлетной площадкой для расставания. Ей надоело играть в эту игру. История с письмами, героиней которой она стала поневоле, показала, что эта игра небезобидна.