Читать книгу "Нойоны. Сумерки Эрафии - Александр Бауров"

— Эти фокусы, конечно, нас не запугают, но надо продумать контрмеры. Помнится, стрелы с ядом в войну отлично работали!

Рейнхард понял, что надо было раньше говорить с людьми Гхондра. После такого нервы выдержат не у всех. Он приказал Нагилю, чтобы тот собрал во внутреннем дворе всех людей казначея как можно скорее.

Уже через полчаса почти сотня широкоплечих, как на подбор, высоких молодцов стояла во внутреннем дворе замка. Люди перешептывались, многие были при полном вооружении. На всякий случай комендант расставил на внутренних стенах верных генералу лучников и арбалетчиков, нервно поглаживавших свое оружие. Все были на взводе. Каждый случайный жест мог спровоцировать бойню, тянуть больше было нельзя.

Двери балкона на втором этаже главной башни открылись, и перед собравшимися появился Рейнхард в сопровождении Нагиля и двух своих рыцарей.

Генерал был подтянут и говорил так же резко и ясно, как перед сражением в Лордаронских горах или на королевском совете, когда придворные чинуши пытались сократить расходы на армию. Именно то, что он легко овладевал вниманием толпы, было одной из причин обвинения его в гордыне и оскорблении величия Грифонхатов, что привело его к отставке несколько лет назад. Год за годом теряя позиции, сперва отлученный от двора и столицы, а потом из действующих войск, Август Рейнхард все равно оставался одним из самых известных и популярных в стране людей. Сейчас он понимал, что никто из собравшихся не знает о том, что произошло с Гхондром. Двое преданных рыцарей-телохранителей казначея были схвачены и заточены в подвал, за чем внимательно проследил Нагиль.

— Господа, свободные жители Эрафии! Вы все прекрасно знаете, в каком мы положении. Мы хотели выступить против короля, против разложившегося двора и алчных торгашей, и мы выступили! Выступили в защиту вас, ваших родных, всего дворянского сословия и свободных граждан! Вы ступили в защиту мечтаний о новом часе всемирной славы нашего оружия, о восстановлении Империи Солнца. Но мы потерпели поражение…

Ропот в рядах гхондровцев усиливался, и некоторые руки потянулись к оружию. Нагиль напрягся, как только мог, — один взмах его руки, и верные стрелки дали бы первый залп.

— Мы проиграли из-за подлого предательства, предали нас многие, но подлее всего, к сожалению, поступил ваш сеньор!

Раздались крики: «Не может быть! Ты лжешь! Долой! Где Гхондр? Пусть он скажет!»

Комендант хотел уже махнуть рукой, но Рейнхард силой удержал его. Лучники на стенах напряженно следили за указаниями Нагиля.

— Тихо! Я доскажу, а потом вы будете решать, последнее слово за вами! Гхондр сказал, что ему не по пути с теми, кто не в силах встать на сторону победителей. Он решил присоединиться к королю. Я сказал ему: «Как же твои вассалы и их люди, они ведь верят в наше дело, а ты предаешь их в руки безжалостного королевского суда?!» Он ответил: «Скотское это дело идти на бойню! Мне жизнь дорога!»

— Ты лжешь! Хотим говорить с Гхондром, дай ему сказать! Долой!

Крики были еще яростнее и злее, чем раньше, народ явно заводился, Нагиль не понимал, зачем его старый друг так поступает, рискуя жизнью, ведь среди людей казначея также были неплохие лучники.

— Нет! — крикнул кавалер ордена всех святых. — Он вас предал, но вы все же имеете право переговорить с ним. Я не убил его, хотя очень хотелось. Но я все же хозяин замка, и у меня нет желания иметь враждебную армию внутри, когда снаружи подходят королевские легионы. У вас теперь только два пути! Тихо! Слушайте меня, только два пути! Либо вы уходите из замка со всем оружием и частью провианта на все четыре стороны. В этом случае я даже отпущу из подвалов вашего сеньора. И там, за стенами, на глазах все прибывающей королевской гвардии, вы можете достаточно долго выяснять, кто кого и сколько раз предал!

Народ неодобрительно загудел, многие кричавшие за Гхондра приутихли.

— Или же вы можете остаться здесь и в смертельной схватке с королевскими войсками и эльфийскими монстрами выстоять или умереть, покрыв себя незабвенной славой, что переживет поколения! Выбирайте, но быстро! Я жду! Еще раз говорю вам, Гхондра я выпущу только в случае, если вы покидаете замок.

Рейнхард разжал руки, прежде до боли вцепившиеся в перила. Он отошел чуть назад и стал пристально смотреть то на толпу, то на дым, что еще поднимался над подожженной драконом эльфов западной башней.

Люди Гхондра некоторое время тихо перешептывались, словно пристыженные, затем говор стал все громче. Разнородные кучки становились все агрессивнее, и через пару минут из толпы выделился человек особенно крепкого сложения, ростом не уступавший самому генералу.

— Мы подумали, Рейнхард, и решили: мы с тобой! Поддержим тебя и будем твоими ленниками! Пусть Гхондр летит в преисподнюю! Семеро из нас не согласны. Выпусти их без боя, и пусть уходят на сторону короля, если их там простят. Мы остаемся с тобой!

После этой фразы чернобородый выхватил огромный меч и, уткнув его в землю, пал на одно колено. Следом за ним то же сделали почти все люди вице-казначея Эрафии. Лучники и арбалетчики на стенах выходили из-за своих укрытий, радостно улыбаясь. Они были рады, что не пришлось стрелять по своим.

— Ну вот видишь, Генри, — обратился к Нагилю Рейнхард, — я же говорил, что удастся их перетянуть!

— Вы великий оратор, сир! Вы должны были стать канцлером, а не покидать Энроф.

Рейнхард тяжело вздохнул, будто перед его глазами вмиг пролетели целые годы жизни.

— Думаю, на то была воля не короля, даже не Инхама Ростерда и его торговцев, а могущественная рука Севера. Арагонцы хотят, чтобы ни мы, ни эльфы не стали достаточно сильны, чтобы действовать без оглядки на них, в этом вся соль! Увидишь, когда-нибудь они сами пожалеют о том, что у нас нет на самом деле права выбора. Меня и крестьяне, честно говоря, не так волновали, как это. Будь моя воля, я бы выгнал из церкви и ордена всю эту сволочь! Но теперь уже не погуляем, эх!

Он потер заспанные глаза.

— Пойду, подумаю у себя, никого не пускай.

— Да, сир! Вы опора старой доброй Эрафии, они не решатся вас тронуть, что бы ни случилось!

— Решатся, — ответил генерал уже из глубины зала, когда Нагиль с балкона еще наблюдал за расходившимися людьми, — решатся, еще как! Все изменилось, все…

Западная Эрафия, Александрет,

то же время

Гримли чихнул — из носа пошла соленая морская вода с примесью сукровицы. Он стоял около стены полуразрушенного дома в двух кварталах от бывшего авлийского консульства и отчаянно пытался вспомнить, что произошло. На улице было темно, и лишь далеко на западе небо было окрашено в буро-красные и багровые тона. Уже полчаса прошло, как он выбрался из-под горы мусора, в которую его затянул бурлящий поток, и в беспамятстве отправился бродить по заваленному прахом, мусором и вздувшимися телами городу. Иногда он натыкался на живых людей. Те вели себя весьма странно. Одни, видя его, бросались прочь, другие дрались между собой, деля найденную в развалинах добычу. Третьи сидели возле руин и плакали. Солдат гарнизона или королевской гвардии он так нигде и не встретил.