Читать книгу "Лучше не возвращаться - Дик Фрэнсис"

По другому коридору, пошатываясь, шел Кен.

— Они пошли в операционную. Питер, выйдем на улицу. Мне нужен свежий воздух.

Я взглянул на часы: без десяти десять. Казалось, это утро будет длиться вечно. Воздух был свеж и холоден.

— Ты не забыл о вскрытии? — спросил я.

— Кэри позвонил им и сказал начинать без нас. — Он сделал глубокий вдох, как будто с воздухом вдыхал жизнь, а его собственная была на нуле.

— А ты попросил их взять образцы тканей жеребенка?

Он поднял брови.

— Забыл. Разве это имеет теперь значение?

— Сейчас это еще важнее, чем раньше. Ты ничего не можешь знать наперед.

— О Господи! — Кен вытащил из-за пояса радиотелефон, нашел нужный номер в маленькой записной книжке и позвонил живодерам. Он попросил взять для него образцы тканей и вдруг, повинуясь какому-то порыву, добавил, что ему также нужны ухо и хвост жеребенка, а также волосы из гривы кобылы. На том конце провода его поняли с полуслова.

— С чего это вдруг ухо и хвост? — спросил я, когда он убрал телефон.

— Волосы, — коротко ответил он. — Можно сопоставить ДНК по волосам, к тому же волосы не разлагаются. Чтобы установить отцовство жеребенка, нужны его волосы, волосы его матери и волосы жеребца. Можно взять другие ткани. Получаешь образец ДНК кобылы, извлекаешь его из образца жеребенка. То, что осталось в образце жеребенка, должно соответствовать образцу жеребца. Это кропотливый и дорогостоящий процесс, но генетическое соответствие является прямым доказательством.

Я посмотрел в серое небо.

— Может, убийца Скотта тоже оставил на нем свои волосы?

— Лучше бы Скотт боролся и царапался. Убийц и насильников часто находят по частичкам содранной кожи под ногтями жертвы. Это целая наука.

— М-м-м… — Я слабо улыбнулся. — Это может сработать, если есть подозреваемый.

Мы видели, как приезжали на прием кошки и собаки со своими хозяевами.

— Как ты думаешь, полиция нас закроет?

— Без понятия.

— Знаешь, кто этот полицейский? Ну, который приехал во второй машине, — сказал Кен. — Он — старший детектив. Вся эта толпа, примчавшаяся до него, палец о палец не ударила, пока он не приехал. А я же им говорил, в каком состоянии Скотт. Просто свора подхалимов.

— Скорее благоразумные и услужливые, — вздохнул я.

— Ты привык к иерархии, а я нет, — возразил Кен.

Я подумал, что сама организация фирмы «Хьюэтт и партнеры» была мини-иерархией. Вслух же спросил, не найдется ли у Кена какой-нибудь печатной машинки.

— Зачем это?

— Для писем и конвертов. Я же не могу работать в офисе, когда там полно полицейских.

— Ах, да. Мы что, еще продолжаем эту затею с письмами?

— Безусловно.

— У меня дома есть старая машинка. Сойдет?

— Да, и чем быстрее, тем лучше. Где ты живешь?

— Но мы не можем поехать прямо сейчас. Полицейские попросили меня подождать.

— А меня не просили, — возразил я. — Скажи, куда ехать, и дай ключи. Я возьму машинку и вернусь. Тогда я быстрее справлюсь с письмами.

— Но что я скажу?..

— Если кто-то спросит, скажи, что я проголодался. Я и тебе привезу каких-нибудь рогаликов.

— А ты знаешь, по соседству со мной есть неплохая булочная.

— Чудесно.

Он дал мне ключи от дома и объяснил, где разыскать пишущую машинку. Я без проблем выехал со стоянки, затесавшись среди машин владельцев кошек и собак, которые разъезжались по домам. Попасть же назад без больного животного при себе оказалось значительно сложнее, но Кен поджидал меня и попросил полицейского, дежурившего на воротах, пропустить мою машину.

Я запер машинку Кена в багажник вместе с конвертами и письмами. С собой я принес несколько больших пакетов с пирожными и угостил всю команду. Хоть все и заявляли, что у них нет аппетита, но с жадностью набросились на еду. Как всегда, углеводы оказались лучшим успокоительным. Я сам съел две плюшки, и даже Айвонн с благодарностью жевала и сказала, что чувствует себя лучше. Кен же заглатывал пирожные, как проголодавшийся удав.

— Вы не должны были покидать здание, — с упреком обратился ко мне знакомый констебль, когда я шел в офис.

— Я извиняюсь. Хотите пончик?

Он посмотрел на соблазн, посыпанный сахаром, и с сожалением отказался, сказав, что он на службе. Больше никто не упомянул о моей экскурсии. Я ведь все равно не мог сообщить следствию ничего существенного.

Кэри отрешенно сжевал кольцо с миндальной карамелью, как будто его мозг не отдавал себе отчета в том, что делал его рот. Он по-прежнему сидел на том же стуле и, казалось, все еще был в отключке. Оливер следил за ним, как разъяренный лев, но между делом расправился с двумя кексами. Джей Жарден, который к тому времени уже был в офисе, скоренько покончил с двумя пончиками и сидел, облизывая сахар с пальцев.

Я заметил, что дверь в операционный блок закрыта и на ней все еще висит моя табличка. Я не хотел думать о том, что сейчас происходит за той дверью. Я просто был рад, что мне не надо этим заниматься.

Кэри, Оливер и Джей молчали. Каждый из них был занят своими мыслями. Я вернулся к более приятной компании Айвонн и Кена. Через стеклянную входную дверь мы следили за потоком хозяев с собаками. Постепенно их становилось все меньше, и наконец ушел последний посетитель. Люси и Белинда вышли из вагончика, заперев за собой дверь, и через парковочную площадку направились к нам.

На полпути они остановились и посмотрели в сторону ворот. Постояв минуту, они продолжили свой путь.

Когда они вошли в холл, у Люси на глазах были слезы.

— Они его увезли, — сказала она. — Они подогнали «скорую помощь» прямо к двери приемной для крупных животных. Слава Богу, мы видели не все.

Подошли Оливер и Джей с новостями. Кэри по просьбе полицейских пошел в операционную, чтобы посмотреть, все ли на своих местах. Айвонн попросили подождать в офисе, так как полицейские хотели побеседовать с ней. Они, то есть, Оливер и Джей, а также Люси могли ехать по вызовам. По поводу Белинды Оливер лишь передернул плечами, она могла поступать, как ей заблагорассудится, — насчет нее не было никаких указаний. Кена и его друга попросили оставаться в холле. Никому не разрешалось входить в операционную или пользоваться ею вплоть до особого распоряжения. В конце Оливер добавил, что кто-нибудь должен убрать лужу блевотины в коридоре.

Конечно же, этим занялась Люси, несмотря на возражения Айвонн и наши с Кеном не вполне искренние предложения.

Все разошлись и направились по своим делам, а я остался один. Кен и Белинда ушли на конюшню проверить своих пациентов. За закрытой дверью офиса Айвонн оживляла в памяти то, что ей больше всего хотелось забыть. Она вышла вся в слезах. Рядом с ней неуклюже шел констебль.