Читать книгу "Пепельное небо - Джулиана Бэгготт"

Прессия не понимает, на чем стоит сосредоточиться в первую очередь. Ингершип — посредник, который считает, что Взрыв был наказанием за грехи. Это то, во что должны верить выжившие, именно этого хотели под Куполом — что они все это заслужили. Она ненавидит Ингершипа главным образом потому, что у него есть власть. Он имеет дело с опасными идеями, бросаясь кругом словами «Бог» и «грехи», чтобы добиться власти. Брэдвел, вероятно, схватил бы его за горло и вмял бы его металлическое лицо ударами в стену, а затем прочитал бы ему лекцию по истории. Но Прессия так не может. Прессия сидит тихо, уставившись на желтоватый конверт. К чему ведет Ингершип? Вручит ей конверт? Она хочет, чтобы он поскорее покончил с этим. Неужели Купол что-то хочет от нее? И что с ней будет, если она откажется? Она проглатывает последний кусочек яйца и кивает, будто соглашаясь с Ингершипом, но на самом деле она думает о яйцах. Она попробовала каждое, распробовала их все и приобрела новые вкусы для своего желудка.

Ингершип поднимает устрицу, берет ее кончиками пальцев, как крошечную чашку чая, и проглатывает целиком. Затем он смотрит на Прессию, как бы подначивая ее. Или это снова проверка?

— Настоящий деликатес, — говорит он.

Прессия кладет устрицу себе на тарелку. Она чувствует грубые края раковины сначала пальцами, потом нижней губой. Затем девушка наклоняет устрицу, и та соскальзывает ей в горло. Она исчезает так быстро, что Прессия даже не успевает почувствовать ее вкус. На языке остался солоноватый привкус.

— Вкусные, правда ведь? — спрашивает Ингершип.

Прессия улыбается и кивает.

Ингершип триумфально хлопает ладонями по столу.

— Да, да! — восклицает он. — Кусочек старого мира у тебя во рту — вот наивысшее удовольствие!

Затем он засовывает руку во внутренний карман пиджака и выуживает оттуда небольшую фотографию. Он кладет ее на стол и двигает в направлении Прессии.

— Ты знаешь, где это мы?

На фотографии Ингершип с женой. Они стоят в углу белой комнаты. За ними виднеется человек в костюме, будто испачканный с головы до ног, примерно одного возраста с Ингершипом. Видно лицо улыбающегося человека за окошечком. Ингершип трясет руку человека в толстой перчатке. У него в руке доска. Его худое лицо с блеском металла и лицо жены в оболочке гротескно скалятся. Оба во всем белом. Ингершип и его жена были под Куполом? Значит, вот так выглядит жизнь там? Грязные костюмы и лица за маленькими окнами? Прессия чувствует какую-то тяжесть в животе. Это из-за фотографии? Или она слишком быстро все съела?

Она возвращает фотографию Ингершипу. У нее немного вспотела спина, и девушка делает глоток лимонада. Это самая дикая вещь, которую она когда-либо пробовала — и кислая, и сладкая одновременно! Язык прилипает к нёбу. Прессии очень нравится лимонад.

— Это была церемония награждения в Куполе, — говорит Ингершип. Он берет фотографию и смотрит на нее. — На самом деле, это прихожая. Мы возвращались через ряд закрытых боксов.

— Они всегда носят такие костюмы?

— О, нет, конечно! Они живут в мире, в котором когда-то жили мы — в безопасном, контролируемом и — чистом.

Он возвращает фотографию во внутренний карман и гладит его.

— Люди в Куполе рожают детей, но не много. В один прекрасный день они хотят заново населить землю. Им нужны люди, которые будут проверять, готовить, держать в безопасности и, главное, Прессия Бэлз, защищать.

— Защищать?

— Защищать, — повторяет Ингершип. — Вот почему мы здесь.

Он посмотрел через плечо, чтобы убедиться, тут ли работница, вытирающая стены. Девушка все еще тут.

— Видишь ли, из-под Купола сбежал Чистый. Они ожидали этого и были готовы дать ему уйти. Купол никого не будет удерживать против воли. Но если уж он сбежал, они хотели его контролировать — вшили ему имплантаты в уши, чтобы они могли слышать его в случае, если он будет нуждаться в помощи, и в глаза, чтобы видеть то, что он видит, и вернуть его домой в случае опасности.

Прессия вспоминает, как разглядывала Партриджа — его бледное лицо, высокое тело и стриженую голову — все, как описывала старуха. Она поняла, что Ингершип закончил свою речь.

— Кто этот Чистый? — спрашивает она. Она хочет выяснить как можно больше, что Ингершип знает о Партридже или, по крайней мере, что он готов рассказать ей. — Зачем они пошли на все эти неприятности?

— Офицерское мышление, Прессия. Это то, что я бы хотел видеть в этой ситуации. На самом деле он сын кого-то из вышестоящих. И он сбежал немного раньше, чем ожидали в Куполе. Прежде, чем его смогли защитить.

— Но почему? — спрашивает Прессия. — Почему ему так хотелось покинуть Купол?

— Никто никогда до него этого не делал. Но у этого Чистого — Рипкарда Крика Уиллакса, также известного, как Партридж, — есть цель. Он ищет мать.

— Его мать — выжившая?

— Да, к сожалению, одна из несчастных. Грешница, как и все мы. — Ингершип проглатывает устрицу. — Это странно, так как у Купола есть информацию о ее местонахождении и известно, что она живет в норе, в бункере. Сложной, но небольшой норе. Под Куполом полагают, что она там против своей воли, в плену. В Куполе прилагают силы, чтобы найти ее, используя земное наблюдение. Они хотят ее благополучно вытащить, прежде чем уничтожить нору. А мы так же не хотим, чтобы в процессе пострадал Чистый. И из-за того, что Чистый не защищен должным образом, мы должны отправить кого-то к нему, чтобы направлять, защищать и отстаивать его интересы.

— Это буду я?

— Да. Купол хочет, чтобы ты нашла Чистого и все время была рядом с ним.

— Почему я?

— Этого я не знаю. У меня высокий уровень осведомленности, но я знаю не все. Знаешь ли ты что-нибудь об этом мальчике? Что-нибудь, связанное с ним?

У Прессии снова сводит живот. Она не знает, лгать ли Ингершипу или нет. Она понимает, что выражение ее лица уже выдало ее с потрохами. Прессия совсем не умеет лгать.

— Я не думаю…

— Это плохо, — говорит Ингершип. Плохо, что она не знает, или плохо, что скрывает информацию?

— Вы думаете, его мать жива? — с надеждой спрашивает Прессия. Она могла бы помочь спасти мать Партриджа.

— Мы думаем, что очень даже жива.

— Кто это «мы»? — спрашивает Прессия. — Вы все время говорите «мы».

— Я имею в виду конечно же Купол. Мы. И в это понятие можно включить и тебя, Прессия.

Он стучит пальцами по столу:

— Нам, конечно, нужно будет тебя подготовить. У нас есть все необходимое для этого. Разумеется, все будет культурно. Моя жена готовит эфир, — он наклоняется к Прессии, — чувствуешь?

Прессия принюхивается и чувствует тошнотворную сладость. Она кивает, и внезапно ей становится очень дурно. Она чувствует тепло в животе и груди, оно медленно растекается по рукам и ногам.