Читать книгу "Ангел Смерти - Юлия Алейникова"

– Ты забываешь, насколько близко он принимает к сердцу чужие несчастья. Его доброе отзывчивое сердце не может оставаться равнодушным к чужой беде, потому он и аферу с фондами раскусил, что пытался людям помочь. Человека срочно к операции нужно готовить, а к нему с какими-то бумажками лезут! Другой бы плюнул и мимо прошел – мало ли своих дел? А Алферьев не смог.

– То есть ты думаешь, что он в мстителя превратился? Этакий Робин Гуд в белом халате, защитник сирых и обездоленных?

– Я думаю, что после смерти жены у него начались проблемы с психикой, и убийство Кострюкова в норму ему прийти не помогло, скорее наоборот, выпустило джинна из бутылки. Да еще, как назло, единственный родной человек, его дочь, уехала с мужем в Англию. Он, по сути, остался один на один со своей утратой.

– Слушай, Андрюха, не для протокола: зачем тебе понадобилось все это ворошить? Мало других подвигов? Чего ты прицепился к этому деду? – Амбросимов сидел на краю стола и пристально смотрел в глаза друга живыми и пытливыми глазами, исполненными укоризны.

– Ты в своем уме?! – строго спросил Андрей. – Он пять человек убил! Убил! Понимаешь? Раньше за это вышку давали.

– Ну, во-первых, это еще не доказано. Во-вторых, как ты сам понимаешь, на совести этих деятелей тоже грехи имеются. И, возможно, не менее тяжкие. Сколько народу по вине твоего Котляра на тот свет отправилось?

– Двое.

– Вот! Может, тормознем, пока не поздно? Побеседуем с Алферьевым неофициально, в больничку его положим – подлечиться. Так-то он мужик вменяемый. Даже очень.

– Ты что, психиатр, его вменяемость устанавливать? А если у него завтра еще что-нибудь перещелкнет в голове и он начнет всех подряд крошить? – постарался отбросить эмоции Андрей. – Людей в магазине, взявших с полки понравившийся ему товар, дворников – за плохо убранные лестницы, парикмахеров – за неудачные стрижки, сотрудников правоохранительных органов, не проявивших должного рвения при раскрытии преступлений и отправивших в тюрьму невинных жертв, оставивших безнаказанными истинных преступников.

– Не перегибай, – поморщился Саша.

– А чего ты от меня хочешь? Чтобы я пожалел его? – сменил тон Андрей, отбросив излишнюю браваду. – Да, мне его жаль и, возможно, не меньше, чем тебе, а то и больше! Но сам подумай: как мы с тобой будем спать по ночам, если его состояние действительно обострится? Ведь у каждого из убитых были семьи, дети, родители. Им-то каково? А если он ошибся и кто-то из убитых был невиновен?

– Ладно. Не кипятись. «Работа у нас такая…» – напел Саша. – Начнем искать улики. И, кстати, что с Тюриковым-то делать будем и с третьим, с Полушкиным, как их к Алферьеву привяжем? – выдержав продолжительную паузу, спросил Амбросимов.

– Надо узнать для начала, не умирали ли у них пациенты в последние полгода перед их смертями? Если умирали, разыскать их родственников и начать проверку связей, Алферьев мог узнать о случившемся через третьих лиц. Так что – приступай.

– «Приступай»?! Я?!

– А ты думал, я за тебя твои дела расследовать буду? Нет уж, голубчик, я тебе и так все на блюдечке с голубой каемочкой преподнес. Мне еще с Бурмистровым и Котляром разобраться надо!

Глава 28

Следующие две недели Андрей работал, что называется, на износ. Отчего-то ему не хотелось лишний раз подключать к делу своих сотрудников, даже Окунькова он старался занять поручениями так плотно, чтобы не возникло соблазна втянуть его в расследование. Андрей уже понимал, что идет по верному следу и ошибки быть не может, и все же глубоко в душе он надеялся, что это недоразумение как-то разрешится.

Ему нравился Алферьев, он не хотел в нем разочаровываться, придумывал для него тысячи оправданий, и все же настал день, когда они с Амбросимовым получили ордер на его арест. Андрей знал, что с момента перехода Алферьева на работу в детскую онкологическую больницу прошло уже несколько недель, и опасался, что этот переход состоялся неспроста, поэтому откладывать его задержание было просто опасно. Хотя… Андрей тяжело тряхнул головой и вышел из лифта.

Обитая черным дерматином дверь выделялась среди своих современных железных собратьев, видимо, Родион Михайлович не опасался ничьих вторжений. Андрей выдохнул и нажал на кнопку звонка.

Дверь распахнулась почти сразу, без всяких вопросов и проволочек.

– Андрей Петрович! – серо-голубые глаза Родиона Михайловича светились простодушной детской радостью. – Вот не ожидал! Проходите, пожалуйста. А я уж думал, вы с нами все дела закончили. Никого из ваших коллег в больнице давненько не видели.

– Откуда вы знаете? – останавливаясь на пороге, спросил Андрей. – Вы же уволились, насколько мне известно?..

– Истинно так. Я уволился, но вот – не забывают меня, позванивают, новости рассказывают. Да вы не стойте, проходите. Вот тапочки. И вы, молодой человек, – поманил замершего на лестничной клетке Амбросимова Родион Михайлович. – Да мы с вами, кажется, уже встречались? – озадаченно нахмурился хозяин, очевидно, стараясь вспомнить, где именно и когда это было.

– Верно, – откашливаясь, ответил Саша, испытывая почти такую же, как и Андрей, неловкость.

Обаяние Родиона Михайловича странным образом действовало на матерых сыщиков, заставляя их забыть о том, что именно привело их в эту квартиру и что именно совершил этот добрый, открытый, наивный, как ребенок, со светлым, кристально-чистым взглядом человек. Глядя на него, человек верил только в хорошее, а все плохое представлялось ему вымыслом из злой сказки.

– Да ведь вы – следователь! – воскликнул Родион Михайлович, лицо его озарилось улыбкой и искренним облегчением. – Вы допрашивали меня по поводу того убитого возле гаражей мужчины, уже больше года тому назад.

– Точно, – коротко кивнул Саша, ища взглядом поддержки Андрея.

Но Андрею было сейчас не до поддержки приятеля, он собирался с силами, чтобы обвинить этого славного доктора в совершении пяти преднамеренных убийств.

– Да вы проходите! – вновь оживился Родион Михайлович, указывая гостям на дверь в комнату.

Родион Михайлович Алферьев проживал в небольшой, давно не ремонтировавшейся квартире с двумя смежными комнатами и маленькой кухней. Стены комнаты, куда он пригласил гостей, были оклеены старомодными бумажными обоями коричневато-бежевого цвета. Такого же оттенка были висевшие на окнах шторы. Мебель, хоть и содержавшаяся в порядке, была уже старенькой и немодной, но почему-то именно из-за этой старомодности квартира казалась невероятно теплой и уютной. Казалось, что жизнь здесь словно бы замедлила свой бег, и от этого становилось спокойно на сердце. Умиротворение укутало сыщиков, как пуховое одеяло.

– Вы посидите минутку, а я чайку принесу, своего, фирменного. Когда вам еще попить такого доведется? – взглянув на гостей кротким, пронизывающим до костей взглядом, печально произнес Родион Михайлович и вышел из комнаты.

– Господи, я уже и забыл, какой он… – промакивая пот на лбу, тихо заметил Амбросимов. – Лучше бы ты кого-нибудь другого с собой взял! У меня от его благости все внутри переворачивается, словно я какого-то святого мученика арестовывать пришел!