Читать книгу "До последней капли - Андрей Ильин"

— Ну и черт с ним. Нет и нет, — махнул рукой Анатолий. — Но и войска у него тоже нет. Один он остался. Как не хочу сказать какой перст. И вряд ли теперь быстро оправится. К чему лишний раз расстраиваться? Того, что упущено, не воротишь.

Не о депутате надо думать, а о нас. Он о себе сам позаботится.

— Боюсь, и о нас тоже, — добавил Сан Саныч.

— Не успеет. Теперь у нас руки развязаны. Теперь заложники с нами. А он без них. Теперь мы в конспиративные игры играть не будем. Хватит. Напартизанились. Пора и честь знать. Теперь только законным порядком — заявление, протокол, санкция. Без самодеятельности. Пусть им те, кому по чину положено, занимаются. Мы свое дело сделали. Осталось до дома добраться. И забыть все как страшный сон.

Первые триста метров Семена тащили на плащ-палатке, вцепившись руками в углы ткани. Шли аккуратно, обходя грязь и лужи, стараясь не ступать след в след, чтобы не примять чрезмерно траву, стараясь не ломать встретившиеся на пути ветки. Идущая сзади Марина щедро посыпала путь перцово-табачной смесью. От собак.

Все как положено. Как положено, когда уходишь от активного преследования. Пусть даже преследователь этот наш российский рядовой раздолбай-милиционер, а не пунктуальный во всем, в том числе в поиске следов, немецкий каратель, а собака его — полудомашний Полкан взамен натасканной на преследование диверсантов немецкой овчарки.

Тем не менее — закон есть закон. Положено засыпать следы махоркой — сыпь, не жалей. Положено не протаскивать над землей, но поднимать каждую ногу, чтобы ненароком не порвать зацепившуюся травинку — будь добр, исполняй. И никак иначе. Потому что даже среди заведомо известного дурака-противника может отыскаться один внимательный умник или одна талантливая, с генами прабабушки-сучки, служившей в эсэсовских войсках, собака. Вот тогда и пожалеешь, что пренебрег известными мерами безопасности. Пожалеешь — ан поздно будет.

Через триста обязательных стерильно-карантинных метров ветераны остановились. Потому что дальше просто идти не могли. Из сил выбились.

— Три минуты перекур! — сказал шедший впереди Анатолий.

— Четыре.

— Ладно, пять.

Из двух вырубленных жердин и перекинутых через них полами внутрь плащ-палаток по-быстрому соорудили импровизированные носилки. Положили Семена. Взялись с четырех концов. Подняли с трудом. Понесли.

Странная это была процессия — из далекого и уже порядком подзабытого прошлого. Словно ступали ожившие, поднявшиеся из братских могил мертвецы. Призраки в маскхалатах. Четыре человека в камуфляже, с носилками, молчаливо двигающиеся по пригородному лесу. Осторожно, как по прифронтовой полосе.

Ребенок и женщина сзади. В джинсах, туфлях и разрисованных рубахах.

Шаг к шагу. Километр к километру.

Первый. Второй. Третий.

В конце концов забрались в какое-то болото. Остановились.

— Пожалуй, здесь. Толя, тебе ночи хватит?

— Думаю, даже меньше. Думаю, часов семь.

— Тогда ровно семь. На восьмом мы меняем дислокацию.

Анатолия одевали всем миром. У кого что нашлось. Штаны без дыр, рубашки без крови, плащи не со всеми, но все-таки с пуговицами. В общем и целом вышло ничего — даже прилично.

— Ну вот, теперь тебя первый встретившийся постовой не заберет. Только второй, — остались довольны своей работой модельеры. Время пошло.

Анатолий еще раз внимательно огляделся, запоминая окружающий пейзаж: вытянутая в северную сторону заболоченная поляна, две кривых березы на ее южной оконечности, гнилой пень посредине. Плюс еще кое-какие мелочи, делающие облик поляны неповторимым.

Это были только стартовые приметы. Далее ему, считая от этой поляны шаги, следовало запомнить еще десять или сто пейзажей. Только так он мог вернуться на место, которое теперь покидал.

— Вы только раньше семи часов не сдвиньтесь, — предупредил он.

— Не беспокойся. Секунда в секунду. Только ты тоже не опаздывай.

Место было удачное. Просто отличное место. Мокрая болотистая почва, кое-где с открытыми, выше колена лужами. Частые, труднопроходимые заросли кустарника. Пропасть комаров. Кто способен догадаться, что в такой топи возможно разбить лагерь? Никто. Что и требовалось разведчикам.

Прятаться надо не там, где удобно, а там, где нормальному человеку в голову не придет! Разведчики не туристы. Им безопасность важнее комфорта.

В болотце не без труда отыскали самое мокрое место.

— Здесь и будем ночевать.

— Как ночевать? — поразилась и одновременно испугалась Марина.

— Нормально ночевать. Как дома, — ухмыльнулись разведчики.

— Здесь же кругом вода!

— Вот на воде и будем.

Убежище устроили под вывороченной с корнем елью. Использовали свободное пространство, образовавшееся между землей, корнями и стволом. Нижние, уходящие в воду ветки подрубили и уложили, привалив дополнительно к стволу, с боков. Затем нашли и вырубили четыре раздвоенных на конце кола. Рогатки, навалившись разом сверху, вдавили в грунт в метре друг от друга под импровизированным шалашом. В вилки уложили две толстые жердины, на которые поперек настелили толстые ветки. Получилась поднятая на несколько сантиметров над поверхностью воды площадка.

Сухая площадка.

Подходы закрыли дополнительной листвой и поваленными у самых корней деревьями.

Конечно, по фронтовым меркам убежище было халтурным. Слишком явная маскировка. Маскировка, которая опытного следопыта сама по себе способна навести на подозрения. Но нынешний противник был не из самых искушенных, и ночевать здесь надо было не неделю и не две, а всего лишь одну ночь.

А если по фронтовым меркам, то пришлось бы лежать прямо в болоте, по уши в воде и грязи, в наскоро отрытой яме-убежище. День лежать. А ночь — развешивая самих себя на деревьях — подсушиваться.

На такой подвиг ветераны уже были не способны. Околели бы через час. Да и ни к чему было себя мучить водными процедурами в грязевых лужах. Даже если поиски начнутся, даже если (что представить невозможно) собаки возьмут их след, то все равно ночью розыски прекратятся. До утра. А утром их уже здесь не будет. Если, конечно, Анатолий успеет обернуться.

— Ну что, будем спать? — предложил Сан Саныч.

Марина с большим сомнением смотрела на импровизированное ложе.

— А мы не замерзнем?

— Замерзнем. Но не до смерти.

Площадку густо застелили ветками и еловыми лапами, поверх бросили плащ-палатку. Легли. Первым Сан Саныч, полусидя, привалившись спиной к стволу. Остальные — прислонившись, как к спинке кресла, к нему и друг к другу. Самые удобные и теплые места отвели раненому и женщине с ребенком.

— Только чур без храпа! — предупредил вышедший на первую половину ночи в дозор Михась.