Читать книгу "Черный пиар - Фридрих Незнанский"

Сельвинский кивнул.

— Поэтому, — продолжал Турецкий, — живите спокойно, Казимир Семенович.

Турецкий с Гордеевым взяли чемоданчик с папкой и вышли из кабинета. Как только дверь за ними закрылась, Сельвинский повернулся к адвокату:

— Ну как?

Адвокат молчал.

— Ну что ты заткнулся? — заорал Сельвинский, — я тебе за что плачу такие огромные бабки?

— Казимир, — только и сказал адвокат, — только что ты совершил ошибку. Я думаю, это была самая большая ошибка в твоей жизни…

— Ну вот видишь, все отлично, — сказал Турецкий, когда они зашли в кафе, чтобы выпить по бокалу пива.

— Когда Сельвинский сказал, что он нашел папку на улице, я думал, все пропало…

Турецкий засмеялся.

— Что ты смеешься?

— Да успокойся ты! В принципе, он нам и не нужен. Он мог бы сослужить нам хорошую службу, это правда. Его информация нам очень сильно пригодилась бы. Но все равно, пока Дума даст разрешение, пока то, пока се…

— За руку-то его нам взять удалось.

— Ну да. Так я что говорю-то. Этот Сельвинский — все равно мелкая сошка. Он нам, в общем-то, и не нужен. А нужен нам — Салий. Он — главный.

— И что же нам делать?

— Я пока не знаю. Надо что-то придумать.

Гордеев помолчал немного, но потом лицо его расплылось в улыбке.

— Ты чего? — спросил его Турецкий. — Придумал что-нибудь?

— Нет, просто вспомнил.

— О чем?

— Как этот Сельвинский изменился в лице! Я чуть не расхохотался! Это же надо! Когда ты произнес «следователь по особо важным делам генпрокуратуры»! Просто кара Господня! — хохотал Гордеев.

— Я же говорю, ребенок! — улыбнулся Турецкий, глядя на Гордеева.

— Нет, ну правда! Кара Господня!

— Угу, гнев великого космоса, — Турецкий тоже смеялся, заразившись весельем Гордеева.

На улице уже смеркалось. Желтые фонари смотрелись в свое отражение на мокром асфальте. Где-то в своем офисе, а может быть, уже и дома Казимир Семенович Сельвинский размышлял над смыслом жизни и злыми насмешками судьбы.

20

Гордеев скучал в своем кабинете, то и дело поглядывал на часы, ждал звонка Турецкого. Он уже несколько раз прочитал и просмотрел материалы Веселовского, почерпнул много интересного, удивительного и забавного. Рабочий день подходил к концу, Юрий собирался домой, долго искал надежное место для папки с материалами. Наконец засунул ее на верхнюю книжную полку, спрятав за толстыми томами юридической литературы. Как только с предосторожностями было покончено, в дверь постучали.

— Да-да? — произнес Гордеев, спрыгивая со стула.

— Можно к вам? — раздалось за дверью.

— Заходите, пожалуйста, — голос показался Гордееву знакомым.

Дверь открылась, и в кабинет вошел Зайцев. Юрий не сразу узнал его: в нем ничего не осталось от того несчастного арестанта, которого Гордеев видел в андреевской тюрьме. Сейчас перед ним стоял лощеный, уверенный в себе, немного самодовольный человек. Он приветливо улыбался Юрию и протягивал тому руку для пожатия. Гордеев подивился метаморфозам, произошедшим с генералом, но не показал виду. Поприветствовал того, предложил присесть. Генерал охотно опустился в удобное кожаное кресло, с радостью согласился выпить кофе. Юрий включил чайник и сел напротив.

— Рад видеть вас на свободе, — сказал он.

— Да, вчера выпустили, — улыбаясь, ответил Зайцев.

— Поздравляю. Чем обязан вашему визиту?

— За мной должок. Я обязан оплатить услуги лучшего адвоката из тех, кого я знаю. И сделаю это с радостью.

— Вот как? Приятно слышать, — Гордеев едва заметно расправил плечи.

— Правда, мы с вами не договаривались о конкретной сумме…

«Начинается… — подумал Юрий. — Сейчас он меня кинет. Заплатит по официальным расценкам. Сколько раз говорил себе не связываться с политикой. Из этого не может выйти ничего хорошего».

— Вы не возражаете, если я заплачу наличными? — продолжал генерал.

«Было бы удивительно, если бы ты мне чек на три тысячи рублей выписал», — пронеслось в голове у Гордеева.

— Не возражаю, — напряженно произнес он вслух, готовясь сражаться за честно заработанный гонорар.

— Я подумал, что этого будет достаточно. — Зайцев достал из кейса полиэтиленовый пакет и положил его на стол. — Посмотрите, окупится ли этим ваше беспокойство.

Юрий придвинул к себе пакет и заглянул в него — на первый, беглый взгляд там был годовой заработок Гордеева.

— Этого хватит? — переспросил Зайцев. — Или с меня еще что-то?

— Да нет. Похоже, я вам должен сдачу.

Генерал рассмеялся.

— Настоящий профессионал должен профессионально и оплачиваться.

— Не стану спорить, — коротко ответил Гордеев.

Зайцев допил свой кофе, но уходить не спешил. Юрию казалось, что он еще что-то хочет сказать, но никак не может решиться или найти нужных слов. Генерал ерзал в кресле, потирал переносицу большим пальцем с крупным кривым ногтем, то и дело доставал из кармана широкий клетчатый носовой платок и промокал лоб. Гордеев решил помочь ему:

— Вы еще о чем-то хотели со мной поговорить?

— Да! — обрадовался Зайцев поводу продолжить беседу. — У меня к вам есть еще одно небольшое дельце.

— Я вас внимательно слушаю, — Юрий всем своим видом изобразил крайний интерес.

— Скажите, — начал генерал. — Вы не хотели бы увеличить сумму гонорара?

— Колдуете? Заклинание знаете для размножения денег? — улыбнулся адвокат.

— Что-то вроде, — засмущался Зайцев. — Просто вы можете оказать мне еще одну скромную услугу, и я заплачу вам ровно столько же, сколько уже отдал.

— Я надеюсь, вы не хотите нанять меня в качестве киллера? — пошутил Гордеев. — Из меня ничего путного не выйдет, я стреляю плохо и драться умею, но это не мое призвание.

— Нет-нет, никакого рукоприкладства. Я просто хочу попросить у вас одну вещь, которая не принесет вам никакой практической пользы, а мне может очень даже пригодиться.

— Что же это за вещь?

— Папка с документами из Думы, — выпалил Зайцев.

— Вы в своем уме? — искренне изумился Гордеев.

— Вполне, — генерал снова стал серьезным и мрачным. — Мне нужны эти материалы. Вы получите много денег.

— Я не могу вам дать этих бумаг. Ни при каком раскладе.

— Хорошо. Вы получите сумму гонорара в тройном размере, неужели и этого недостаточно?

— Я не могу дать вам того, что вы просите, ни за какие деньги. Перестаньте торговаться со мной, это совершенно бесполезно.