Читать книгу "И возвращу тебя.. - Алекс Тарн"

Военные остановились в двадцати метрах от него. Один из них нетерпеливо повел стволом автомата и что-то потребовал на иврите.

— Не понимаю… — развел руками Колька, гадая, поймут ли они его английский. — Инглиш. Или русский. Извините.

— Русский? — второй солдат, кряжистый малый средних лет с круглой славянской физиономией выступил вперед. — Можно и по-русски. Ты кто такой будешь, а? Откуда тут взялся, один и без конвоя? А ну, выходи по одному, руки за голову… вот так… а рюкзачок пока на месте оставь…

Колька, понурясь, сделал несколько шагов навстречу автоматчикам. О сопротивлении думать не приходилось.

— Погоди-погоди… — вдруг сказал кряжистый с интонацией крайнего изумления. — Это ж Коля Еремеев… ну чтоб мне провалиться! Истинный крест — Коля! Колян, мать твою…

Он закинул автомат за спину, по-медвежьи раскрыл объятия и, широко улыбаясь, пошел на недоумевающего Кольку.

— Не узнаешь? Эх ты, Колян… столько соли вместе съели…

— Виталик? — неуверенно предположил Колька, еще не веря своему везению.

— Ну! — восторженно завопил кряжистый, хлопая себя по ляжкам. — Наконец-то признал, мать твою перемать!

Через пять минут Колька уже сидел в кондиционированном вагончике, а его спаситель колдовал над газовым примусом, заваривая кофе и не переставая причитать по поводу неожиданной встречи. Они оба родились и выросли в Волгограде, но познакомились только в Афгане, где служили в одном взводе. Виталик был на год моложе, прибыл с пополнением, и на старшего опытного земляка смотрел снизу вверх, как и положено салаге. Год на той войне шел за десять, не считая того, что Колькин непререкаемый авторитет основывался далеко не на одном лишь стаже.

Впрочем, Виталик за славой никогда и не гнался. Он был из породы ладных, крепко сбитых, себе на уме мужичков, которых в народе именуют хитрожопыми. В компании их обычно недолюбливают, но терпят за неимением формального повода для недовольства. Они никогда не лезут поперек батьки в пекло, зато, как правило, постоянно толкутся где-нибудь поблизости от того батьки, оказывая вожаку мелкие, но частые услуги, приучая его к своей незаменимости и зарабатывая таким образом достаточно высокий статус, а зачастую и возможность решающего влияния. Но влияние само по себе им тоже ни к чему, просто возле вожака всегда сытнее, легче, безопаснее, «лучше», а следовательно, туда и нужно стремиться, в полном соответствии с монументальным жизненным кредо хитрожопых: «рыба ищет, где глубже, а человек — где лучше.»

Вернувшись почти одновременно в Волгоград, Колька и Виталик какое-то время крутились в одних и тех же компаниях, но через годик-другой как-то разбежались. Говорили, что Виталик устроился в ОМОН, разгуливает в казенном камуфляже и хвастается хорошими, легкими бабками. А потом с Колькой случилась Геля, и он расстался со всем, что составляло его прежнюю жизнь, включая Виталика. И вот теперь… надо же… Колька покрутил головой, удивляясь изощренной изобретательности судьбы.

— Вот и я говорю! — восторженно воскликнул Виталик, правильно истолковав Колькину мимику. — Думали ли мы, сидя под Кандагаром, что встретимся через двадцать лет на въезде в Газу? Убиться можно… Я тогда и слова-то такого не знал — Газа. И ведь это еще не конец, Колян, ох, не конец…

Он вовремя поймал вспухающий над краем джезвы кофе и ловко наполнил две фарфоровые чашечки. «Каким был, таким и остался, — подумал Колька. — Другие-то, небось, из одноразовых пьют, а у этого фарфор.»

— Настоящий кофе, вареный… — пояснил Виталик. — Местные не варят, ленятся. Бухнут ложку в кипяток и готово. Уроды…

Колька взял чашку. Кофе был и в самом деле хорош.

— Как тебя сюда занесло, Виталя? Ты же, вроде как, по милицейской части пошел?

Виталик витиевато выругался.

— Дурак потому что, — сказал он с досадой. — Сейчас бы уже в майорах ходил. Понимаешь… все тогда куда-то поехали, вся страна. Кто насовсем, кто челноками, а кто на курорты с девками. Да ты знаешь, сам вон уехал. Ну, я и дернулся. Решил — нехрен сиднем сидеть, когда вокруг такое шевеление. Надо искать, где лучше.

— Рыба ищет, где глубже… — кивнул Колька.

— Во-во. Сделал нам паспорта — себе, Нинке и сыну. Менту это просто. В жиды, короче, записались… — Виталик глядел виновато, как солдат, признающийся своему бывшему командиру в собственном позорном дезертирстве. — Представляешь? Тогда про Израиль всякие небылицы плели: мол, пособие дают, жилье и все такое. Ну, я и подумал…

Он ожесточенно хлопнул себя по колену и понизил голос.

— А того не учел, что жиды, они жиды и есть. Уж на что наши хитры, но тут, в Израиловке, они еще покруче наших будут. В России Ваньку-скобаря мылить много ума не надо, а вот попробуй-ка здесь, где все до одного такие же скользкие! Тьфу!..

Колька усмехнулся.

— Ну ты-то тоже не лыком шит. Неужели так никого и не намылил?

— Их намылишь… Нет, конечно, на какие-то бабки я их вставил… — лицо Виталика несколько просветлело. — Хотя бабки, если разобраться, совсем небольшие. По-хорошему, надо было с самого начала отсюда линять. Получить первые пособия и тут же соскакивать. Но у них ведь как закручено, у стервецов: сразу всю пачку ни хрена не дают. По частям цедят, суки, всюду шнобель свой суют крючковатый: где живешь, да что делаешь… Гады…

Он замолчал, вспоминая свои обиды и запивая их горячим кофе.

— Что же ты до сих пор тут делаешь? Сколько лет уже?

— Восемь… — мрачно ответил Виталик. — Прав ты, Колян. Веришь ли, не было месяца, чтобы я домой не собирался. Но тут ведь как… затягивает. Все время говоришь себе: вот это еще сделаю, и тогда уже точно слиняю. Да вот — жалко свои кровные льготы за просто так отдавать. Последний раз думали в мае рвануть. Уже и билеты заказали. А в марте встретил я своего корешка, еще по ОМОНу… да ты его, может, знаешь — Серега Ломов. «Ты, говорит, уже записался?»

«Куда?» — говорю.

«Ты что, — говорит, — с Луны свалился? Набирают части особого назначения. Военная полиция.»

«Не, — говорю. — Я в эти игры не играю. С шахидами воевать себе дороже. Я этого дерьма еще в Афгане наелся.»

— А Лом смеется. «Какие, — говорит, — шахиды? Я ж тебе, — говорит, — русским языком объясняю: особого назначения. Жиды жидов из домов гонят. Были поселенцы, станут выселенцы. И с этой целью, — говорит, — мобилизуют надежные добровольные кадры. И твой, — говорит, — омновский опыт в такой сложной обстановке дороже золота.»

Он хохотнул.

— Самое смешное, что все так и оказалось. Приняли меня сразу, хотя пока и временно. Зарплата отличная, форма, на всем готовом. Страховка. Хотя на фиг она сдалась, страховка — риску-то никакого. Эти мудаки не сопротивляются из принципа. Мол, свои на своих руку не поднимают… — Виталик снова рассмеялся. Смех у него был дробный, как деревянный град. — А какие они мне «свои»? Уж я бы вломил сукам за все-про-все… жаль, не всегда получается.