Читать книгу "Репортаж об убийстве - Вэл Макдермид"

– Хорошо, мисс Кэллеген. Мы все немного волновались за вас. Я рада, что тюрьма не изменила вас.

– Кэролайн, займись своими делами!

Кэролайн усмехнулась и исчезла.

– Господи, я явственно вижу в воздухе улыбку этой дерзкой девчонки, ну просто какой-то Чеширский коткоте из знаменитой, – пробормотала Корделия.

Кэролайн оказалась не единственной визитершей.

В комнату Пэдди то и дело наведывались ее коллеги, чтобы поздравить ее со счастливым избавлением. Однако атмосфера все равно оставалась напряженной, потому что никто не мог забыть о смерти несчастной Сары. Часа через два Пэдди предложила пойти прогуляться на холм, расположенный за школой. Как только они вышли на крыльцо, Линдсей заметила Джессику Беннетт: по дорожке, прячущейся за деревьями, та направлялась к Лонгнору.

– Вы идите вперед, – попросила журналистка, повинуясь внезапному импульсу. – Я вас догоню. Мне надо кое-что спросить у Джессики. Ничего особенного… Просто я должна кое-что для себя уяснить.

Корделия с каким-то покорным изумлением покачала головой:

– Ты никогда не бываешь довольна, не так ли? Ну хорошо, мы пойдем, только долго не задерживайся, а то не догонишь нас.

– Я в этом не уверена. – заметила Пэдди. – После недельного заточения в камере я не очень-то крепко держусь на ногах. – И они ушли, предоставив Линдсей дожидаться Джессику.

Увидев ее, Джессика широко улыбнулась.

– Привет! – поздоровалась девочка. – Я слышала, что мисс Кэллеген выпустили из тюрьмы. Вот здорово! Как хорошо, что вам удалось узнать, что произошло на самом деле.

Линдсей улыбнулась ей в ответ.

– Я тоже очень рада, что она вернулась в школу, – кивнув, произнесла она. – Но похоже, я сделала не только доброе дело, но и причинила немало вреда. Послушай, Джессика, ты могла бы уделить мне пару минут? Я хотела бы кое о чем расспросить тебя, чтобы ответить на некоторые вопросы, не дающие мне покоя.

Школьница слегка нахмурилась:

– Но я думала, что все разъяснилось?

– Зайди сюда на минутку, – попросила журналистка, поднимаясь в комнату Пэдди. – Мне очень важно прояснить некоторые детали. Знаешь, это такая журналистская привычка – я не могу успокоиться, пока что-то остается непонятным. Я как собака, которая всегда сгрызает всю кость.

– Ну хорошо, – кивнула Джессика, садясь. – Постараюсь ответить на все ваши вопросы.

– Конечно, мне следовало спросить тебя тогда, в прошлый наш разговор. Но когда ты сказала мне, в каком состоянии была мисс Кэллеген, я имею в виду вашу встречу рядом с музыкальным классом, я разговорилась и отвлеклась. Досадно, верно? Ведь этот вопрос я задавала буквально всем. А вопрос такой: видела ли ты Сару в субботу вечером, а если видела, то где и когда?

– И это все? – с явным облегчением спросила девочка. – Да, я видела ее пару раз. Когда я зашла в раздевалку, чтобы одеться и пойти в главный корпус за мисс Кэллеген, Сара как раз выходила из Лонгнора. Она была в куртке, в тренировочных штанах и в кроссовках.

– В какое время это было?

– Думаю, примерно в четверть восьмого. Помню, я еще посмотрела на часы и подумала: хорошо, что еще рано, успею найти мисс Кэллеген до концерта. Потом, когда мы с ней вернулись, я прошла в раздевалку, чтобы повесить пальто на место. Было уже около половины или, может, минут двадцать пять восьмого. Сара сидела там на скамеечке, тупо глядя куда-то в пространство. Я попыталась заговорить с ней, но она ответила мне что-то нечленораздельное и пошла наверх. Скорее всего, к себе в комнату, – добавила Джессика. – Так что же… Ой, какой ужас! Выходит, она тогда только что убила мисс Смит-Купер, да?

Линдсей старалась держаться нейтрально и не подавать виду, насколько важны для нее слова Джессики. Поблагодарив девочку, она постаралась поделикатней ее выпроводить. Сев за стол, Линдсей уронила голову на руки, лихорадочно обдумывая только что услышанное. Как могла Сара Картрайт убить Лорну в промежутке между семью пятнадцатью и семью тридцатью пятью? Спору нет, обычно та часть школьной территории, на которую выходят окна музыкального отделения, бывает в это время темной и безлюдной, но ведь в тот роковой вечер там было полно народу: то и дело подъезжали и парковались машины гостей, потом приглашенные спешили в главный корпус на концерт. Так что до тех пор, пока все не разошлись, то есть до половины восьмого, практически было невозможно предпринять рискованный подъем по наспех смонтированной конструкции. К тому же Линдсей Гордон была уверена, что убийца ни за что не начал бы действовать до начала концерта – наверняка он ждал, пока заиграет музыка, чтобы ее звуки и хоровое пение заглушили возможный шум из музыкального класса.

Стало быть, у нее оставалось только два варианта. Джеймс Картрайт и Энтони Баррингтон. Если опираться на известную ей уже информацию, все подозрения падали на Картрайта, однако, учитывая теперешние обстоятельства… Если она сейчас потащится со своими подозрениями к инспектору Дарту, он запросто ее спустит с лестницы. А самой пойти к Джеймсу Картрайту, считай сразу после того, как его дочь покончила с собой, нет, это выше ее сил… Линдсей вспомнила свои первые журналистские опыты. Какой же мукой были для нее разговоры с родственниками жертв – когда нужно было во что бы то ни стало собрать какую-то информацию по горячим следам! Сейчас, уже став более мудрой, она всячески старалась избежать подобных заданий. Многие ее коллеги умели справляться с подобными интервью без эмоциональных издержек, но для нее горе и переживания ее невольных собеседников были невыносимы. Линдсей сама начинала остро чувствовать их боль – особенно после смерти Фрэнсис. И сейчас она в который уже раз спрашивала себя достанет ли у нее сил (при том, что на ней лежит львиная доля ответственности за смерть Сары) заявиться с расспросами к ее отцу, Джеймсу Картрайту? После мучительных размышлений Линдсей Гордон решила, что нет, этого ей не вынести.

Значит, оставался Энтони Баррингтон. Вот с ним определенно стоило поговорить. Если он невиновен, то она вычеркнет его из сильно оскудевшего списка подозреваемых, и это будет означать, что виновен Джеймс Картрайт. А если выяснится, что убийца все-таки Баррингтон… по крайней мере, ей удастся избежать неприятного разговора с застройщиком.

Итак, Линдсей Гордон приняла окончательное решение. И посмотрела на часы. Если поехать побыстрее, то она вполне успеет в уэльский дом Баррингтона к шести. Схватив листок бумаги, Линдсей нацарапала записку:

«Мне надо поехать по делам. Простите, что не пришла. Вернусь часам к девяти. Если мне позвонят из редакции, скажите им, что я буду позднее и перезвоню».

Линдсей не хотела, чтобы Пэдди или Корделия знали, что ее погнало в дорогу нестерпимое желание узнать правду, которое превратилось просто в какую-то навязчивую идею.

Однако ей не повезло: когда Линдсей выходила из дому, навстречу ей по дорожке бежала Корделия.