Читать книгу "Кровавое Эхо - Ли Чайлд"

Ричер спал плохо и проснулся в семь часов. Он принял душ – вода была тепловатой – и отправился позавтракать в кафе, где купил пончиков. Кафе открывалось очень рано и рекламировало техасские пончики. Они оказались больше обычных, да и стоили дороже. Он съел два пончика и выпил три чашки кофе. Потом отправился на поиски одежды. С тех пор как закончился его короткий роман с собственным домом, Ричер вернулся к прежней системе. Он покупал дешевую одежду, а старую выбрасывал, вместо того чтобы заниматься стиркой. Получалось неплохо. Главное, ему больше не грозило постоянство.

Он отыскал дешевый магазин, который был открыт в столь ранний час. Здесь продавали все – от плохой туалетной бумаги до рабочих ботинок. Ричер нашел целый стеллаж с брюками из хлопчатобумажного твила, на которых кто-то срезал этикетки. Возможно, они были бракованными. Или крадеными. Он отыскал брюки подходящего размера и рубашку цвета хаки из тонкого материала, скроенную по типу гавайской, причем стоила она дешевле техасского пончика. Потом Ричер подобрал себе нижнее белье белого цвета. В магазине не было возможности примерить одежду, однако Ричер уговорил продавца впустить его в туалет для персонала. Он надел новую одежду и переложил вещи, лежащие у него в карманах. Он все еще таскал с собой восемь гильз, которые подобрал после пробных выстрелов Кармен из «Лорейна». Взвесив их на ладони, Ричер засунул гильзы в карман новых брюк.

Старую одежду он выбросил в ведро для мусора. Вернувшись в торговый зал, он заплатил тридцать долларов наличными. Он мог прожить в этой одежде три дня. Десять долларов в день только на одежду – сначала это казалось слишком большой суммой, но Ричер быстро изменил свою точку зрения, когда выяснил, что стиральная машина стоит четыреста долларов, сушилка еще триста, а подвал, где их можно установить, предполагает владение домом, на покупку которого придется потратить никак не меньше ста тысяч, а потом платить десятки тысяч в год на налоги, содержание, страховку и прочую чепуху. После таких подсчетов десять долларов в день на одежду уже не казались глупостью.

Ричер ждал на тротуаре под тентом, в тени, до тех пор, пока не пробило восемь часов. Он решил, что судебный пристав сменяется в восемь часов. Такой режим выглядел разумным. Он не ошибся. В пять минут девятого уже знакомая ему женщина вышла из тюрьмы и уехала на запыленном «шевроле». Ричер перешел на противоположную сторону улицы и решил вновь попытать счастья. Если тебе не поможет ночная смена, может быть, ты сумеешь договориться с дневной. Те, кто работают ночью, всегда жестче. Им приходится меньше общаться с другими людьми, да и начальство посещает их не слишком часто. В результате они начинают считать себя самыми главными.

Однако дневная смена оказалась не менее суровой. Мужчина, чуть помоложе, чем женщина, но такой же плотный и неуступчивый. Разговор получился таким же.

«Могу я ее повидать?» – «Нет». – «А когда?» – «В субботу». – «Она в порядке?» – «Насколько это можно ожидать в ее положении». Такие разговоры ведут обычно врачи после операции. Ричер получил подтверждение, что только адвокату разрешен неограниченный доступ к арестованным. Ему ничего не оставалось, кроме как отправиться на поиски адвоката.

События прошлой ночи произвели на обитателей красного дома ошеломляющее впечатление. Кроме того, в нем осталось гораздо меньше людей, что вполне устраивало убийц. Двое наемных работников исчезли, высокий незнакомец тоже. Отсутствовали также Кармен Грир и ее муж. Остались только старуха, второй сын и внучка. Всего трое в большом доме. Был понедельник, но ребенок не пошел в школу. Автобус подъехал к дому, но девочка так и не вышла. Она болталась вокруг конюшни, иногда заходила внутрь и вновь появлялась. Девочка выглядела вялой и безразличной. Как и все остальные. Что ж, так за ними было проще наблюдать. Они превратились в более удобные цели.

Двое мужчин прятались за скалой, расположенной напротив ворот ранчо. У них было очень удобное убежище, поскольку скала находилась двадцатью ярдами выше по склону. Они все прекрасно видели. Женщина высадила их в трехстах ярдах к северу от ранчо и уехала в Пекос.

– Когда? – спросили они у женщины.

– Когда я скажу, – ответила она.

На перекрестке в центре Пекоса Ричер свернул налево и зашагал по улице, тянущейся параллельно железной дороге. Он прошел мимо автобусной остановки и оказался в районе, где все занимались обслуживанием тех, кто был как-то связан с судом. Судебный пристав дала ему совершенно точную информацию. Сквозь стекла Ричер видел ряды письменных столов, рядом с которыми стояли стулья для посетителей. Столы были завалены горами бумаг, на стенах адвокаты прикрепили записки и объявления. В двадцать минут девятого здесь кипела напряженная жизнь. Возле каждого стола скопились небольшие очереди, на стульях сидели озабоченные клиенты. Некоторые поодиночке, но чаще семьи, нередко с детьми. И все они были латиноамериканцами. Как и часть адвокатов. Мужчины и женщины, старые и молодые, полные надежд и отчаявшиеся. Всех объединяло одно – застывшая на лицах тревога.

Ричер нашел единственное место, где рядом со столом адвоката оставался свободный стул. Он уже успел пройти до середины улицы, стол стоял в дальнем конце помещения, и за ним сидела молодая женщина лет двадцати пяти с густыми, коротко подстриженными черными волосами. Она великолепно загорела, а вместо рубашки на ней был белый спортивный топик. Кожаная куртка висела на спинке стула. Женщину почти скрывали две высокие стопки бумаг. Она говорила по телефону и едва не плакала.

Ричер подошел к столу и стал ждать, пока ему жестом не предложат сесть. Женщина никак на него не реагировала, и тогда он сел без приглашения. Она бросила на него быстрый взгляд и отвернулась, продолжая разговаривать по телефону. У нее были темные глаза и белые зубы. Она довольно медленно говорила по-испански с акцентом Восточного побережья, так что Ричер почти все понимал.

– Да, мы победили… но он не будет платить. Просто не будет. Он отказывается.

Время от времени она замолкала и слушала. Потом начинала повторять снова: «Мы выиграли, но он отказывается платить». И снова слушала. Вероятно, у нее спрашивали: «И что мы теперь будем делать?», поскольку она отвечала: «Мы вновь обратимся в суд, чтобы заставить его заплатить». Следующий вопрос, очевидно, звучал так: «И как долго это будет продолжаться?», поскольку женщина заметно помрачнела и ответила: «Год. Может быть, два». Ричер понял, что на другом конце провода молчат, и внимательно всмотрелся в лицо женщины. Она была расстроена, смущена и унижена. Сморгнув слезы разочарования, она сказала: «Llamaré de nuevo más tarde». И повесила трубку. «Я вам еще позвоню».

Потом она повернулась к Ричеру, закрыла глаза и начала глубоко дышать через нос, положив обе ладони на стол. Возможно, в юридическом колледже ее научили расслабляться. Однако Ричер видел, что у нее ничего не получается. Открыв глаза, она убрала папку в стол и принялась изучать бумаги, лежащие перед ней.

– Проблемы? – спросил Ричер.

Она пожала плечами и одновременно кивнула. Универсальное выражение страдания.