Читать книгу "Во власти наслаждения - Элоиза Джеймс"

— Хорошо, — согласилась она.

Она до пояса спустила ночную рубашку и сбросила покрывала. Затем легла на спину и закрыла глаза. Несмотря на внешнее спокойствие, Шарлотта оцепенела от ужаса. Еще никогда в жизни она не совершала столь дерзкого, почти безумного поступка. Сейчас она оказалась совершенно беззащитной. Холодный порыв ветра пробежал по ее бедрам, и она задрожала. Такая любовь причинит ей боль, инстинктивно понимала Шарлотта. Ее ноги, казалось, превратились в дрожащую бесформенную массу.

Алекс не верил своим глазам. В комнате царила тишина, нарушаемая лишь потрескиванием дров в камине. Через некоторое время Шарлотта открыла глаза.

— Вы передумали?

Александр Фоукс такой злости еще никогда не испытывал.

— Нет, — выдохнул он с неприятной улыбкой, — я не передумал.

Шарлотта снова закрыла глаза, испуганная выражением лица Алекса: почему-то оно было еще более разгневанным (если только такое возможно), чем в их первую ночь.

— В чем же дело? — спросила она наконец.

— «В чем же дело?» — раздраженно повторил Алекс. — Моя жена лежит как полено и еще спрашивает меня, в чем дело!

— Не знаю, чего ты хочешь, — чуть дрогнувшим голосом сказала она. — Почему ты жалуешься?

Алекс не ответил. Неожиданно он понял, что она пытается отомстить ему. Она сердится из-за того, что он наговорил в Борнмуте. Он дотронулся до ее бедра и осторожно провел по нему рукой. Затем приподнял ночную рубашку, скользя по шелковистой коже, добрался до ложбинки на ее груди. От опьяняющей тяжести ее грудей его бросило в жар. Если он не сможет соблазнить собственную жену, он недостоин своего титула.

Но полчаса спустя он был готов отказаться от титула и от всего прочего. И дело было не в том, что он не сумел возбудить Шарлотту. Он знал, что она охвачена желанием. Ее соски… вся она была готова. Но откуда такое равнодушие в глазах? Что случилось с девушкой, которая страстно отвечала на каждую его ласку? Совесть подсказала ему ответ. Месть или не месть, но она побеждала: Алекс просто не испытывал желания заниматься любовью с женщиной, которая лежит неподвижно, закрыв глаза, и только дрожь выдает, что он все-таки волнует ее.

— Открой глаза, — раздраженно сказал Алекс.

Шарлотта широко раскрыла глаза. Алекс сидел на краю кровати, сгорбившись и обхватив голову руками.

— В чем дело? — повторила Шарлотта.

Она была искренне удивлена: разве не этого он хотел? В последние недели его голос постоянно звучал в ее голове — с ненавистью оскорбляя ее за то, что она слишком сильно проявляла свою страсть.

— Прости меня, — с трудом произнес Алекс. — Прости, что назвал тебя шлюхой. Спустя несколько дней я понял, что ты потеряла невинность с человеком, которого приняла за меня. В тот момент я не понял этого и был так возмущен, что не мог… я потерял самообладание. Не попытаться ли нам все начать сначала?

Шарлотта облизнула дрожащие губы, и Алекса тотчас же словно обдало огнем. У нее, его жены, были обольстительные губы. Их темный, словно вишня, цвет обещал страсть. Она уже проявила эту страсть, подумал он. Ему только надо найти способ заставить ее снова раскрыться.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросила Шарлотта.

Что-то в его взгляде встревожило ее. Она чувствовала каждый нерв в своих ногах, а груди жаждали ласки.

— Давай начнем сначала, — сказал Алекс, придвигаясь поближе, чтобы приблизить свои губы к ее губам. — Прости, тогда я обезумел. Я никогда не испытывал ничего столь же прекрасного, и я просто взорвался, когда понял, что я у тебя не единственный. Но теперь это в прошлом. Нам следует подумать о… о том, как сделать наследника, — закончил он, подавляя смешок.

Шарлотта скрыла разочарование. Разумеется, ему нужен наследник. Это так естественно.

Его губы почти касались ее губ. Она ощущала его теплое дыхание и затем прикосновение его языка, который пробежал по ее губам как ртуть — одновременно ледяная и раскаленная. Его рука снова скользнула под рубашку. Может быть, отчаянно спорила с собой Шарлотта, и не случится ничего страшного, если она ответит ему поцелуем. А ее тело уже трепетало от нарастающего желания. Алекс оторвался от ее губ и заглянул ей в глаза.

— Пожалуйста, дорогая, — прошептал он, и сопротивление Шарлотты разбилось вдребезги.

Она обвила руками его шею и полураскрытыми губами потянулась к нему, словно признавая свое поражение. Алисе мгновенно воспользовался ее молчаливым приглашением, и она оказалась прижатой к его груди. А когда он услышал ее участившееся дыхание, его сердце наполнилось радостью: Шарлотта вернулась. Более чем вернулась. Он лежал вытянувшись рядом с ней, и когда он начал вынимать запонки из манжет, Шарлотта дрожащими руками погладила его по груди, и кончики пальцев остановились у его сосков. Когда она, осмелев, опустила голову и дотронулась языком до его груди, он громко застонал, а тело Шарлотты погрузилось в пылающий океан.

Их обнаженные, блестящие в свете камина тела сливались воедино. Руки Алекса касались каждого дюйма ее тела, воспламеняя его. И только когда Алекс, упершись локтями, оказался над ней, своими дразнящими возбуждающими движениями он заставил Шарлотту окончательно потерять контроль над собой. От желания и неудовлетворенности Шарлотта уже готова была взорваться, но тут Алекс с силой вошел в нее. Сознание Шарлотты затуманилось, она вскрикнула, и Алекс — до той минуты державший себя в руках — тотчас забыл обо всем. Он снова и снова врывался в нее, заставляя слабо вскрикивать.

Но что-то было не так. К Алексу, бездумно погружавшемуся в горячую упругую плоть Шарлотты, медленно возвращалось сознание. Теперь он увидел на ее лице слезы. Она рыдала, даже когда ее тело изгибаясь, стремилось ему навстречу. Он замер.

— Дорогая, — прошептал он. — Что такое? Тебе больно?

Шарлотта посмотрела на него огромными, полными слез глазами. Он поцелуями стер слезы, но она отвернулась.

— Что такое, Шарлотта? — Сильная рука Алекса приподняла ее подбородок так, чтобы он мог видеть ее глаза.

— Я не могу, я не могу. — Рыдания мешали ей говорить.

— Не можешь — что?

— Я не могу остановить себя.

Слезы навернулись ей на глаза. Алекс осторожно отодвинулся и, взяв со стола платок, вытер их.

— О чем ты говоришь, любимая? — снова спросил он, видя, что она не собирается ничего объяснять.

— Ты сказал… ты сказал, что ни одна леди не ведет себя так, как я! — Теперь Шарлотта горько плакала, и голос ее прерывался рыданиями. — Ты сказал, что никогда не слышал, чтобы леди хотела этого или просила об этом!

У Алекса замерло сердце. Неужели он действительно говорил такие жестокие вещи? Боже, этого не могло быть! В приступе безумного гнева он мог разрушить самое прекрасное, чем никогда прежде не обладал!

— Шарлотта, — в волнении заговорил он, — я был идиотом, слышишь? Идиотом. Я ничего не соображал, обезумев от ревности. Я хотел сделать тебе больно и поэтому говорил самые жестокие слова, какие только мог найти. Но я так не думал, — повторял он жене, не перестававшей плакать.