Читать книгу "Ловец тумана - Сергей Игнатьев"

«Как бы старика не хватил удар!» – мельком подумал Северин, ударяя по очередному адоленю «веретеном» – излюбленным заклятьем йогдумовских боевых чародеев. Ему он научился как раз благодаря Циролису, чьи теоретические познания казались просто неиссякаемыми.

Голова монстра разорвалась брызгами крови и ошметками мозга, что-то обожгло Северину щеку. Тело адоленя бессильно дернулось, падая на тела соплеменников.

Груда уродливых трупов росла вокруг обороняющегося отряда. Они гибли десятками, метались вокруг, наполняя лощину своим протяжным курлыканием и отрывистым клекотом.

Между тем над руинами Лихоборы занимался бледный рассвет.

Адолени бросались в бой все реже, предпочитая скакать по склонам лощины, держась на безопасном расстоянии. Рассвет как будто приглушал их клекот и курлыкание, укрощал их ярость. Они отступали к лесу, растягивая кольцо, которым пытались охватить людей. Несколько отдельных смельчаков еще попытались ударить напоследок, но Мартуз и Билкар сняли их меткими выстрелами. К новому для себя оружию они приспособились на редкость легко и быстро.

– Уходят, гады, – сплюнул Мартуз. – Обгадились.

– Повезло, – Жанна узкой ладонью стерла со щеки черные брызги.

– Будем жить, – стирая с залысого лба пот, улыбнулся Циролис.

Шедди Краснолист не сказал ничего. Просто вытащил из-под плаща кисет с клиотлем и принялся молча распутывать узелок.

Северин перевел дух, посмотрел на Шедди, хрипло сказал:

– Отсыпь и мне?

6

Рассвет над Лихоборой не сильно отличался по освещенности от сумерек. Все то же низкое серое небо, все тот же нескончаемый бег рваных туч. Правда, теперь в лесу появились звуки. Зачирикали какие-то птахи, с шорохами перескакивали с ветку на ветку; со стороны поселка донесся собачий лай.

– Хочу заметить, – сказал Мартуз, с пыхтением перелезая через поваленный древесный ствол. – Забрались мы с вами в самую настоящую задницу. Вот куда.

– Когда я за Ильмень хаживал, – начал Шедди Краснолист. – В вольных дружинах, против пиратов… Попали мы как-то в шторм. Ладью нашу сильно потрепало, пришлось пристать к первому попавшемуся островку. Было нас человек пять. Дождь льет, темень, молнии шпарят… Побрели искать, где посуше. И вот набрели на какой-то сарай неподалеку от бережка. Устали, как собаки. Забрались в него, попадали на солому, да так и заснули вповалку. И вот наутро слышим за стеной незнакомую речь. Сидим мы, значит, в сарае на соломке, в щель между бревен смотрим, а вокруг, куда ни глянь, расхаживают наши противники. В шлемах с рогами, крашеные бородищи до пояса, секиры двуручные, пиво рекой течет, девки разбитные хохочут – все, как полагается. У них там, на островке этом, сходка капитанов назначена была, решали – дальше с нами воевать или себе дороже? Чуть не половина всего флота съехалась.

– Ты это к чему, Шедди?

– Я к тому, Дарьян, что тогда я себя чувствовал куда бодрее, чем сейчас.

– Это у тебя от старости, Шедди, приятель.

– Ох, Мартуз, малыш… Я таких растреклятых причуд, как эти рогатые зверушки, в жизни своей не видывал, а уж я повидал, поверь… Но как ты мог заметить, самострелы, которыми нас снабдили местные, славно улаживают всякие вопросы по части равновесия сил. Поэтому вариант у нас только один – добраться до всей этой красоты, которую тут понастроил Мурин и из-за которой и тут, у них, и у нас, в Хмарьевске, – все через задницу. Развалить ее к гнолловым хренам. И вернуться домой. Смекаешь?

От Северина не укрылось, какая улыбка на миг скользнула по бледному лицу Жанны при этих словах.

«Улыбайся-улыбайся, подружка, – подумал он, – хорошо смеется тот, кто смеется последним».

– Что ты на это скажешь, мастер Север? – осведомился надувшийся Мартуз.

– Нам надо подобраться поближе к Моровым Плешам. Чтобы я мог почувствовать ауру муринской конструкции. Почувствую я ее примерно на расстоянии дневного перехода… верно?

Северин посмотрел на Жанну.

Та равнодушно кивнула в ответ.

«У тебя наверняка есть свое мнение на этот счет, но делиться им с нами ты не собираешься. А быть может, уже установила ментальную связь со своей наставницей, с этой Геленой? Или с прочими папашиными приятелями? Может, уже предупредила их, и те вовсю готовятся к приходу гостей…»

Северин остановился, прикрыл глаза, в который раз пытаясь прислушаться к внутренним ощущениям, настроиться на нужную волну…

«Мурин-Мурин, где она, твоя смерть-фактория? Ты ходил в нее через портал в лихоборском госпитале, и есть еще второй, тот, чья выходная точка – в степях Альтерры, через который приходили туда, в степи, созданные и выпестованные тобой твари. Приходили, чтобы лить кровь, терзать плоть, чтобы создавать критическую массу боли, так необходимую тебе для претворения в жизнь твоего плана. Для возвращения к жизни падшего демона Шахрияра. Где она, твоя черная жемчужина, плод твоих неустанных трудов? Ты мертв, но со мной твоя дочь. Быть может, она поможет мне. Послужит благому делу, хоть отчасти искупит твою, Мурин, неизбывную вину перед людьми Терры, людьми и нелюдью Альтерры и перед тем, что осталось от населения Аррета – этими несчастными, от рождения до смерти принужденными не жить, но выживать. Бороться за свое существование с последствиями всех этих магических потрясений и катастроф, с порожденными ими ордами химерических тварей. А виной всему, Мурин, твои кумиры – хаоситы, так мечтавшие найти оружие против Новых Богов. Им это не помогло и тебе не поможет…»

Северин прислушивался к ощущениям, пытался ухватить отголоски чужой злой магии, отрицательный фон, исходящий от смерть-фактории, уцепиться за призрачную нить, раскрутить ее, выйти на след…

Но нет. Ничего.

Переносицу защекотал невесомый белый пух, зацепился за брови. Северин смахнул его механическим жестом, как досужего хмарьевского комара.

Раскрыл глаза.

Спутники Северина, остановившись, с интересом смотрели на него, ожидая его слова – удалось ли? Удалось ли поймать отзвук, уцепиться за нить?

Даже Жанна. Уж она-то тем более.

– Нет, – покачал головой Северин. – По-прежнему ничего. Идемте… Нам нужно отдохнуть. Получим с лихоборцев то, что нам причитается. А завтра продолжим путь.

В поселении их встречали, как героев. Пиво (хоть и не привычное, «зеленое», хмарьевское) и настойки из лесных даров (хоть и не ставшие привычными, «горькие») лились рекой. С хрустом разваливали на исходящие соком, мерцающие сахарными кристалликами алые полумесяцы небывало огромные (есть и свои положительные стороны у магических влияний) арбузы. Подавали мясное ассорти из копченостей, об истинном происхождении которых Северин мог только догадываться, но почему-то отчетливо вставали перед глазами, прогоняя аппетит, виденные в городе рыжие «столбики» с глазами-бусинками и тонкими хвостами. Подавали также квашеную капусту и сало, приправленное душистыми травами, ягодные соусы и морсы, гороховую похлебку, свежий хлеб, оладьи и, конечно же, главное блюдо на пиру победителей – рубленую адоленятину. Староста ликовал – посланные им следопыты уже успели сообщить о результатах битвы в лощине и даже притащили некоторое количество туш, потребных для пира. Остальное решено было засолить на зиму. А зимы тут, при Моровых Плешах, известно какие – суровые и долгие.