Читать книгу "«Отпуска нет на войне». Большая Игра «попаданца» - Сергей Бузинин"

Два взвода британской пехоты, прикрывая отход избитой до полусмерти команды артиллеристов, в считаные минуты перегородили перекресток импровизированной баррикадой и уцепились за нее, словно якорь за крепкий грунт. В непрекращающейся толчее и всеобщей сумятице, давая возможность паникующим жителям окрестных домов сбежать в центр города, они умудрились сдерживать натиск буров почти полчаса. Возможно, англичане продержались бы и дольше, но на их беду подоспели русские волонтеры и штыками сковырнули британцев сначала с баррикады, а после и вовсе выбили с улицы. Вот только продвинуться дальше ни коммандос, ни легионеры не смогли: все пространство от развалин баррикады до городской ратуши было заполнено мечущимися в панике женщинами и детьми.

Такой бедлам, когда атакующие и оборонявшиеся, перемешавшись с гражданскими, создавали жуткое подобие слоеного пирога, царил во всем городе. Люди, мечась из стороны в сторону, стонали и плакали, находили кратковременное убежище и снова его теряли. Спастись хотели все, даже те, кому вроде и терять было нечего. Впрочем, иной раз и те, кто знал, что теряет, поступали наперекор всему.

– Господи, Боже всемилостивый, – еле слышно шевелил губами зажиточный лавочник, взводя трясущимися руками тугие курки старенького дробовика. – Спаси и сохрани, вседержитель…

Англичанин приоткрыл тугие ставни и, тщательно прицелившись, выпалил дуплетом в спину пробегавшего мимо бура. Своего первого и последнего убитого он пережил на считаные мгновения. Снаружи раздалась гортанная команда, и рой свинцовых пчел, разнося потемневшие от времени ставни в щепки, с глухим стуком вгрызся в мореное дерево. Стекла, давая дорогу смерти, со звоном разлетелись вдребезги. Надрывно хрустнули ломающиеся рамы, и одна из пуль, вонзившись с мерзким чмоканьем прямо под сердце незадачливому стрелку, мгновенно избавила его от печалей и радостей….

А пока тело безвестного героя медленно остывало в луже собственной крови, его соотечественники, огрызаясь короткими перестрелками, медленно пятились к городской ратуше. И даже умудрялись контратаковать. Иногда – весьма успешно.

– Шестой, – отпрянув от окна после выстрела, буркнул Туташхиа, выбрасывая гильзу щелчком затвора. – Здесь – шестой. Нико! Ты не помнишь, скольких я у фортов набил?

– Дато! Имейте совесть! Я таки не имею себе забот помнить за вашу стрельбу! – чуть завистливо фыркнул Корено. – Если шо, то я таки не имею слов и за свой счет, а за ваш и того меньше. Если бы ви говорили за шекели, таки да, а за пули…

– Двое, – флегматично пожал плечами абрек. – Твоих убитых двое. Патронов сжег – патронташ. И еще, Нико, как брата прошу, говори по-русски.

– Вот шо я скажу, Дато, – пропустив просьбу мимо ушей, озабоченно протянул Корено и опасливо покосился на улицу через обломки пробитой пулями рамы. – Англичане таки подтянули сюдой пушку и имеют желаний на минутку сделать нам нехорошо. Таки без второго слова делаем ноги, и нехай они будут себе здоровы!

– Если мы уйдем отсюда, в их руки, – горец мотнул головой в сторону улицы, – попадут наши раненые. А там Барт. Ты иди, Нико. Зачем тебе умирать? Иди и не бойся. Я прикрою.

– Черта с два! – разом позабыв свои одесские хохмочки, окрысился Николай. – Черта с два я уйду или дам тебе сдохнуть в одиночку. Не мечтай.

Некоторое время вокруг царила странная, непривычная тишина. Англичане, словно позабыв об огрызающемся редким огнем трехэтажном коттедже, возились с орудием, Туташхиа сосредоточенно набивал магазины винтовок патронами, а Николай, воспользовавшись временным затишьем, приник к окну.

– Я вам так скажу, – озадаченно почесал затылок Корено. – Шо если бы таки я раньше имел мыслей научиться за канатоходца, то мы бы таки не имели проблем за оборону.

Абрек, не прекращая возиться с оружием, приподнял голову и вопросительно вздернул бровь.

– Смотрите глазами, Дато! – Коля ткнул пальцем куда-то за окно. – Отсюдой и до соседней крыши натянута веревка, и, имей я таланты Додика Курцвайля, я бы таки прошел по ей, как по Дерибасовской, и никак иначе! И таки сбросил бы на голову англичанам немножко динамита. Но шобы да, таки нет: я не имею ни динамита, ни таланта, а тот портной, шо мог бы сшить мине приличный лапсердак для похорон, живет у Одессы и не знает себе бед!

Не говоря ни слова, Туташхиа подошел к окну, в несколько внимательных взглядов оценил обстановку и, достав из кобуры свой «маузер», неожиданно выхватил у ничего не понимающего Корено из-за пояса револьвер. Вооружившись, он плавным движением танцора вскочил на подоконник и аккуратно шагнул на веревку. Затаив дыхание, Николай с восхищением смотрел, как Дато, плавно скользя по натянутому канату, стреляет с двух рук. Невиданное представление длилось несколько секунд, после чего абрек, добежав до соседней крыши, споро перезарядил оружие и несколькими выстрелами добил уцелевших после первой атаки англичан. В ближайшее время никто их больше не беспокоил, а чуть меньше чем через час подошли кавалеристы Де Ветта, и все началось по новой.

Усталость давала о себе знать, и потому Дато и Николай, экспроприировав пару бесхозных лошадей и не горя большим желанием влезать в очередную свалку, не обращая внимания на заваленные мертвыми телами улицы, неторопливо пробирались к центру города. Вот только у судьбы имелись свои планы и корректировать их с учетом пожеланий друзей она не собиралась.

Заехав в узенький, перегороженный очередной баррикадой мрачный проулок, они увидели, как английский офицер в изодранном гусарском кителе пластает воздух (а заодно и подвернувшихся под руку буров) длинной саблей.

Шаг – и молодой ополченец в толком еще не обмятой форме рухнул с распоротым горлом. Шаг второй – и его товарищ, зажимая руками плещущий кровью живот, отлетел в сторону. Третий шаг, два почти незаметных глазу движения – и еще двое буров залили мостовую своей кровью. Единственный оставшийся в живых коммандос вскинуть ствол винтовки еще успел, а нажать спуск уже нет – беспощадный клинок, изогнувшись в длинном выпаде, пронзил ему горло.

Ужаснувшись от зрелища молниеносной расправы, Николай повел револьверным стволом, ловя фигуру офицера в прорезь прицела, но выстрелить так и не успел. Дато, властно направив оружие друга к земле, спрыгнул на мостовую и направился к последнему защитнику. Остановившись в двух шагах от англичанина, абрек подобрал с земли чью-то саблю и, тщательно проговаривая слова, что-то произнес по-английски. Офицер довольно расхохотался и, приглашающе взмахнув клинком, встал в фехтовальную позу. Туташхиа, демонстративно расслабленно держа саблю острием вниз, шагнул вперед. Вот только дуэли не получилось.

Выстрел, прогремев в обезлюдевшем переулке, как пушечный залп, швырнул англичанина на стену дома. Зажимая кровоточащую рану рукой, гусар оперся на саблю и попытался утвердиться на подгибающихся ногах, но вторая пуля, вошедшая точно промеж глаз, оборвала его жизнь.

– Я таки не перестаю удивляться с вас, Дато! – ехидно ухмыльнулся Корено и картинно подул на дымящийся ствол револьвера. – Я таки знаю одного рыцаря, но он таки себе бронзовый и таки Дюк! Вы имели себе желаний, шоб этот поц разделал вас своим шампуром, как тетя Песя рыбу фиш на Пурим? Таки зря. У меня нет причин, шобы ви имели бледный вид и розовые щечки. А шоб имели деревянный макинтош и того меньше.