Читать книгу "Последняя ошибка Темного Мастера - Виктор Баженов"

— Помогите ему до дому добраться, — попросил юноша охрану, выйдя в коридор, — а то он тут все углы посшибает. Теперь я понимаю, почему его Квёлым Коляном зовут. Имечко в тему.

Гвардейцы понимающе усмехнулись, согласно кивнули головами, подхватили кутюрье под белы ручки и со всей почтительностью повели его к выходу. Навстречу им спешил слуга. Обогнув гвардейцев и Квёлого Коляна, ножки которого уже волочились по полу, он приблизился к Денису и с низким поклоном сообщил:

— Ваша светлость, их величества приглашают вас разделить с ними и их гостями обеденную трапезу.

— Веди, раз приглашают.

Погода благоприятствовала приему пищи на свежем воздухе, а потому столы накрыли рядом с бассейном с водяными горками, в котором плескались дети. Трем толстякам так было спокойней после дерзкого побега принцессы к ее разлюбезному дяде Гавриле. Они теперь боялись даже на секунду упустить шуструю девчонку из виду.

На этом пиру народу было меньше, но самые почетные гости сидели в том же порядке, что и накануне вечером за ужином. Триумвират во главе стола, по правую руку от Трусарди Денис, по левую руку от Бывалини ее величество королева Фиона, рядом с ней Ланс, затем фея крестная, а вот место ее сына на этом празднике жизни пустовало. Триумвират в процессе поглощения пищи заговорщицки подмигивал герцогу Гавриле Великолепному, украдкой косясь на фею крестную, которая при каждом таком взгляде мучительно краснела. Пользуясь тем, что за столом стоял гул голосов придворных, оживленно обсуждавших вчерашнее побоище, учиненное новоиспеченным герцогом, Трусарди склонился к уху национального героя Дюлока и еле слышно прошептал.

— Ну как она в постели?

Денис демонстративно облизнулся:

— Изумительна! Мечта любого холостяка, не желающего обременять себя узами брака.

— А вы себя обременять не собираетесь?

— Я еще не все взял от жизни, ваше величество.

— Ай, молодец! А знаете, вы первый, кому удалось затащить в постель эту недотрогу. О вашем подвиге уже слагаются легенды. Мужиками. А вот баронессы и графини от этого подвига не в восторге. Локотки себе кусают, а поделать ничего не могут. Против феи крестной только сумасшедший может пойти. Вы для них теперь отрезанный ломоть.

— Ваша светлость, — решился подать голос какой-то придворный, обращаясь к герцогу, — по городу ходит много слухов о вчерашнем инциденте, и все противоречивые. Не могли бы вы как главный участник тех событий удовлетворить наше любопытство?

— Могу. Но ничего особенного вы от меня не услышите. Пристала кучка негодяев к даме, пришлось их немножечко хорошим манерам поучить.

— Какая скромность!

— И главное, культурно так… — загомонили придворные.

— Не подкопаешься. Пристали к даме, манерам подучил…

— Да-а-а, фее крестной повезло. Такой о своих победах на любовном фронте всем подряд трепать не будет.

Дамы при этом завистливо смотрели на пунцовую Мелюзину, а их кавалеры восторженно пялились на Дениса. Фея крестная поправила кисейный шарфик на шее. При этом он немножко сдвинулся в сторону, и из-под него появился слегка припудренный, но все равно довольно узнаваемый засос, вид которого заставил придворных дам буквально изойти черной завистью. «Вот артистка! — мелькнуло в голове Дениса. — Лихо свою роль играет».

— Но, говорят, их было больше сотни, — не унимался все тот же придворный, — а вы были один.

— А вам, виконт, завидно? — лукаво спросила дама, сидевшая с ним рядом.

— Еще бы! Один против сотни…

— Ну во-первых, их была не сотня, а человек сорок — пятьдесят, — степенно прогудел Денис. — А во-вторых, ко мне на помощь подоспела городская стража. Оперативно, надо сказать, работают ребята. Они мне понравились. Особенно лейтенант Салад. Очень толковый парень. Явно не на своем месте сидит. По нему полковничьи погоны давно плачут.

— Вызвать сюда полковника Салада, — приказал Бывалини.

— Ты хотел сказать: лейтенанта? — спросил Балдео.

— Нет, уже полковника, — отрезал Бывалини. — Будет возглавлять в нашем дворце службу охраны принца и принцессы. Спасибо, герцог, за подсказку. Толковые люди нам нужны.

— А старого начальника куда? — спросил Трусарди.

— В отставку. Он сегодня утром принцессу проворонил. Из-под носа у него ушла.

— Кстати, ваши величества, — Денис вытер салфеткой губы и отвалился от стола, — я вот одного не пойму, почему по вашему королевству свободно разгуливают злостные нарушители порядка? Более того, они не просто разгуливают, они открыто призывают к свержению ныне существующего строя путем насильственного переворота! Вчера я тут с одним гламурным господином завернул в ночной клуб, а там свободно распространяют прокламации с призывами к восстанию. Почему их не хватают и не кидают всех в тюрьму? Почему не вешают, не рубят головы?

— Репрессии? — ужаснулся Трусарди.

— Герцог, на репрессии мы никогда не пойдем, — хмуро покачал головой Бывалини.

— А бумажками ихними народ просто подтирается, — сердито буркнул Балдео.

Фиона при этих словах поджала губки. Заметив это, Трусарди ткнул Балдео локтем в бок.

— Мы же за столом, придурок, — тихо прошипел он, — не увлекайся.

— Нет, репрессии — это не наш метод, — решительно сказал Бывалини. — Кровавые расправы с недовольными нашей политикой гражданами недопустимы. А вот если они шеи себе свернут в драке из-за женщины, это нормально!

— Я бы за такую женщину тоже кому-нибудь харю набил, — облизнулся Балдео. — Возможно, даже с летальным исходом.

— Да, герцог, этой ночью вы нас порадовали, — разулыбался Трусарди.

— В городе чище стало, и главное, мы тут абсолютно ни при чем, — кивнул Бывалини.

— Охренеть, — пробормотал Денис.

Его изумление не ускользнуло от внимательного взора Бывалини, и он начал пояснять:

— У каждого из них есть жены, дети. А если дети погибших узнают, что правители Дюлока приказали убить их отцов? Это же ужас! Они нас возненавидят, а заодно возненавидят принца и принцессу. А если они начнут им мстить? Им, а не нам, чтоб через них нас побольней ударить? И потом, вы подумали о душевных страданиях этих детей? И главное, как они на нас потом смотреть будут?

Денис, тихонько офигевая, слушал правителей Дюлока, искал над их головами нимбы, но почему-то не находил.

— Нет, я все понимаю: не убий, не укради… — не выдержал он наконец, — все понимаю, но все же хочу спросить: а вы не подумали о том, что многие из этих несогласных подстрекают народ к убийству, и сами практически готовы его в любой момент совершить? Не гуманнее было бы по отношению к простому народу изолировать их от общества?

— А мы и изолируем, — пожал плечами Трусарди. — Самых дурных. Дороговато, правда, обходится, каждому камеру персональную с бассейном и комнатой отдыха приходится оборудовать, но что делать? Лишив свободы, мы взамен просто обязаны устроить им нормальный быт.