Читать книгу "Мне не больно - Андрей Валентинов"

Михаил достал лист бумаги и начал рисовать ровный красивый треугольник. Верхний угол – Столица, два нижних – бывший монастырь на Тибете и гора Чердаш в Крыму. Потом, подумав, изобразил в центре череп со скрещенными костями, словно сошедший с «Веселого Роджера»… Где-то работает на полную мощность установка, излучение неслышно накрывает страну, скоро оно будет еще сильнее, еще эффективнее… А гениальный Тернем уже монтирует что-то вообще небывалое, невозможное…

Изорванный листок полетел на пол. Сообщить? А зачем? Одно из двух: либо Ежов знает, и тогда суетиться нечего, – либо не знает, что куда менее вероятно. Ежов шел в последнее время третьим в списке вождей, а кое-где даже поднимался до второго места. Но даже если и не знает, что из этого? Знает Молотов, и, конечно, в курсе сам Великий Вождь. Смешно думать, что без его приказа поднимаются в воздух невиданные машины, способные летать на высоте десяти километров, И-16 прикрывают тибетские аэродромы и растет под самой Столицей сверхсекретный научный объект. Знает, конечно! А ежели сие знать товарищу Ежову не положено, то рапорт капитана Ахилло ничего не изменит. Нарком получит кое-какой материал для торга с «лазоревыми» конкурентами, не больше.

Никто не попытается проверить, сказал ли правду погибший Семин, никто не выслушает того, кого привезли с Тибета и бросили в «черный ворон», никто не остановит работ в Теплом Стане, чтобы для начала просто разобраться… Ахилло не был настолько наивен и не верил в доброго царя, окруженного подлыми боярами. «Малиновые», «лазоревые» – и для тех и для других жизнь миллионов людей, среди которых был и капитан Михаил Ахилло, стоила недорого. Так что же? Чума на оба ваши дома?

Михаил вдруг понял, что рассуждает как настоящий изменник, типичный враг трудового народа. А ведь он и был без пяти минут врагом! Быть может, ордер на его арест уже на столе наркома. Так что, пробиваться выше? Искать правды, защиты? У кого?

Подумалось, что без него отцу придется туго. Посоветовать уехать? Поздно, найдут… Разве что обратиться к Седому: пусть выручит старого актера, который никому в жизни не причинил зла…

Мысль показалась дикой. И вовсе не из-за самой возможности обращения к подполью. Работа контрразведки имела много «гитик», и такие контакты по разным причинам встречались сплошь и рядом. Но захочет ли подполье помогать отцу гончего пса, людолова, который недавно выслеживал беглецов, попивая теплое молочко? На месте Седого он не стал бы даже и разговаривать…

Ахилло понял, что ничего не будет сообщать о Теплом Стане, как три дня назад не написал ни строчки о Доме на Набережной. В Большом Доме решили обойтись без него – ладно, так тому и быть…

Ахилло припомнил рассказ, дошедший к нему через третьи руки. В июне расстреливали генералов, проходивших по закрытому процессу. Михаил не сомневался, что Тухачевский, Якир и особенно Примаков были не без греха: военная каста рвалась к власти, пытаясь оттеснить конкурентов из карательных структур и партаппарата. Но – жуткая деталь, которую передавали буквально все: Якир, умирая, кричал: «Да здравствует Сталин!» Почему? Неужели он был фанатиком? Все осужденные писали перед смертью послания, в которых клялись в верности Вождю… Тоже фанатики? Или верили, что сохранят их семьи? Неужели были настолько наивны?

Ахилло ничего не имел против усатого Вождя. В разоренной войной стране возможна только такая власть, и Вождь честно переиграл всех своих конкурентов и соперников. Не удивлялся Михаил и обязательным портретам, здравицам, симпатичному Геловани на экранах кинотеатров. Вождь прав: народ, привыкший к иконам, воспринимает власть лишь в подобном варианте. Но умирать с восторженным «Да здравствует…»? Это уже не преданность, это – клиника…

В общем, выходило очень плохо. У Великого Вождя – великие замыслы. Но наряду с ними есть замыслы помельче, например – слегка припугнуть подзабывшую 18-й год страну, заодно стравив излишне возомнивших о себе сторожевых псов, как «малиновых», так и «лазоревых». А из-за всего этого Михаилу Ахилло придется умирать, причем довольно скоро…

Нет, предателям, равно как шпионам и прочим двурушникам, не в пример легче. Гестапо, сигуранца, дефензива, а также Второе бюро и «Интеллидженс сервис» – плохо ли, хорошели, – но защищают своих подопечных. Наш же честный контрразведчик мог надеяться только на чудо, но чудеса в этой стране случались все реже и реже…

Черная машина больше не заезжала за Михаилом. Он договорился, что на пару дней Теплый Стан оставит его в покое. «Лазоревые» согласились весьма охотно, посоветовав как следует отдохнуть. Ирония чувствовалась даже в той предупредительности, с какой неизвестный начальник разговаривал с ним по телефону. Очевидно, в Теплом Стане рады избавиться на некоторое время от настырного соглядатая. Ахилло даже подумал, что в эти дни, возможно, намечается нечто важное, например, новый эксперимент Тернема, который не требует лишних свидетелей…

Большой Дом показался каким-то пустым, словно чума, накликанная капитаном, взялась-таки за дело. Впечатление было обманчивым: кто должен работать, работал – но все же перемены ощущались. С доски почета исчезли две фотографии – их даже не успели заменить, – на некоторых кабинетах поменялись таблички, а знакомые косились на капитана с таким видом, будто перед ними предстал призрак. Первым делом Михаил заглянул к Альтману и сразу же наткнулся на незнакомого ему секретаря. Спрашивать он ни о чем не стал, а подтверждение своей догадки услыхал в коридоре буквально через три минуты – полковника арестовали позавчера…

Да, чума царила в этих огромных коридорах, в кабинетах с вечно зашторенными окнами, и, к сожалению, первыми гибли те, за кого было обиднее всего. Не зная, что делать и куда идти, Михаил отдал свой рапорт, написанный на уровне неопытного агента наружного наблюдения, в приемную наркома и не спеша направился в знакомый кабинет, где работал еще с покойным Айзенбергом. Рапорт капитан составил утром, за пятнадцать минут. Там было подробное описание самолета, характеристика Артамонова и описание мер безопасности при загрузке в Тушино. Весь этот бред вполне соответствовал приказу, полученному от Ежова. Реакция наркома мало интересовала Ахилло, все указания были выполнены точно и буквально…

Он постучал в дверь, услыхал знакомое: «Заходите!» – и заглянул внутрь. За столом сидел сумрачный лейтенант Карабаев, что-то обстоятельно излагая на листике бумаги. Исписанные листки лежали тут же, образуя внушительную стопку.

– Товарищ капитан! – Прохор улыбнулся и стал по стойке «смирно». Разрешите доложить! Лейтенант Карабаев составляет отчет о командировке. Других происшествий не случилось.

Похоже, у сибиряка тоже было чувство юмора. Они уселись за столом, и Ахилло поспешил воспользоваться девственно чистой пепельницей, сиротливо стоявшей на самом углу.

– Ну как дела, Прохор Иванович?

– В порядке, товарищ капитан! Здоровье – отличное!

Между тем на чистом листке бумаги появилась надпись: «Надо срочно встретиться!!!» Количество восклицательных знаков говорило само за себя.

– У меня тоже здоровье – ничего, – кивнул Михаил. – Вот, простудился немного…