Читать книгу "Единственный шанс - Анатолий Филиппович Полянский"

разное время года под разными ракурсами; пастушки с козочками… Простучал по углам стены, обследовал пол – мало ли на какую хитрость идут люди. А заглянуть в бюро – чего, казалось бы, проще – не сообразил.

Вернувшись в отель, Тарас узнал, что фрау Еву вызвали в полицию. Можно было действовать не спеша, основательно.

Сначала Тарас осмотрел бюро снаружи. Потом заглянул внутрь: деловые бумаги, письма, мелкая разменная монета. Он был настойчив и продолжал поиски.

Секрет оказался несложным: два ящика чуть короче, за ними в глубине – свободное пространство. Там Тарас обнаружил старинные бумаги, крупныеденежные купюры и несколько фотографий, тех самых, вынутых из альбома. Так вот чего боялась фрау Ева! Сплошь немецкие офицеры, одетые в форму вермахта и СС…

Скатившись по лестнице, Тарас влетел в номер, где Фокин с Зарубиным разыгрывали партию в шахматы.

– Нашел! Вот они! – закричал он и торжественно рассыпал веером фотографии, обнаруженные в тайнике. Он был горд и доволен собой, старался изо всех сил выглядеть сдержанным, полным достоинства. Настоящий мужчина не должен выплескивать чувства наружу. Но это плохо удавалось.

– Порядок, дружище! – обрадовался Фокин и, пристально вглядевшись в снимки, выбрал именно тот, о котором прежде рассказывал Тарас. Повернувшись к Зарубину, он сказал: – Надо размножить и раздать людям!

– В один момент, – отозвался майор, сгребая заодно и другие снимки. – Удача! Как раз то, что необходимо. – Убегая, он приветливо махнул Тарасурукой и крикнул: – Молодец, солдат!

После обеда зарядил дождь. Разрушенный отель окутался серым зловещим полумраком. Сидя в номере, оказавшемся, кстати, поврежденным меньше других, Тарас смотрел в окно. После беспокойной ночи и пережитых волнений клонило в сон. Но прилечь означало уснуть. Ему же хотелось дождаться отправившихся в полицию Фокина и Зарубина. Офицеры обещали скоро вернуться со свежими новостями.

Крупные дождевые капли неровно скатывались по стеклу, оставляя за собой змеящийся след. Тарас прислонился щекой – стекло было ледяным. В коридоре занимались уборкой, передвигали мебель, сгребали битое стекло.

Окружающая обстановка вызывала тревожное чувство зыбкости и неустроенности окружающего мира. Так уже было. Тарас точно знал: он уже испытывал нечто подобное. Память цепко хранит даже такие вещи, о которых хочется забыть. Слишком мучительно бывает иногда вспоминать пережитое. Тяготит, что совершено слишком много ошибок, можно было бы уберечься от них. Но жизнь нельзя прокрутить вспять. Невозможно заново повторить удачи, суметь уйти от поражений. Впрочем, тогда, в Эстергоме, могли ли они поступить иначе? Даже права умереть – и того не было. Не вернуться с задания означало не выполнить его…

Уже вечерело, и немцы была не далее, чем в ста шагах, окружив двух советских разведчиков плотным кольцом. Надежды вырваться никакой.

– Сколько у тебя осталось гранат, Поярков? – спросил у Тараса Горшков.

– Три. А что?

– Отдай мне. И слушай… Есть один вариант!

Тарас, судорожно сжимавший автомат, почувствовал, что ему стало жарко. Губы предательски задрожали – впору зареветь… Неужели удастся выбраться из передряги? Появился выход, который дядя Коля должен был обязательно найти. Или, на худой конец, придумать…

– Я тут, пока немцы дремали, приметил из окошка лукошко, – продолжал Горшков. – Глянь в пробоину, видишь трубу?

– Нет, ничего не вижу!

– Экий ты непонятливый, отрок. Гляди, над водой полукругом наступает сточная труба. Раз обозначена половина дырки, значит, между водой и верхним сводом есть промежуток. Помалу, помалу и пройдешь. Вода там потеплее будет, чем в Дунае, потому как под городом течет…

До Тараса наконец дошел замысел старшего сержанта. Но… лезть в зловещую клоаку? Кто знает, что там: вдруг оползень, обвал?

– Попытка – не пытка, – пробурчал Горшков. В сумерках лица его было не разглядеть. – Готовься!

– Я?.. Один?..

– Отставить разговорчики! – перебил Горшков. – Вместе на тот свет смысла отправляться не имеет.

– Не могу и без тебя, дядя Коля. – В голосе Тараса послышались слезливые нотки.

– Вот что, парень, – тихо сказал Горшков. – Я понимаю: страшно. Да и меня жалеешь. Но дело прежде всего. Надо добыть схему минирования Дуная. И сделать это можешь только ты. Помнишь показания пленного сапера? Бункер, где размещается немецкий инженерный штаб, ночью охраняется лишь снаружи. А поскольку он расположен в подвале, там непременно должен быть сток воды. Вот его-то и нужно отыскать…

– Вдвоем сподручней, – настаивал Тарас.

– Правильно, Поярков, – невесело усмехнулся Горшков. – Но такого шанса у нас нет. К тому же вымахал я вширь, габариты велики. А ты худющий, проскользнешь хоть в дырку, хоть в щель. Смотри и запоминай… – Старший сержант достал карту и, прикрывшись бушлатом, присветил ее фонариком. – Вот тут ты войдешь. Двинешь прямо, никуда не сворачивая. И лишь под площадью возьмешь чуток влево. Разведанный нами бункер находится как раз здесь. Ну а потом по обстановке… Возьми карту и фонарик. Я сейчас фрицам небольшой тарарам заделаю, а ты времени не теряй…

Горшков выглянул в пробоину и, достав гранату, швырнул ее через борт. Раскатисто ухнул взрыв. В ответ застучали автоматы. Пули защелкали по воде. Вот оно – ощущение зыбкости и безысходности…

– Ты почему сумерничаешь? – громко спросил Фокин, входя в комнату.

Щелкнул выключатель. Свет полоснул по глазам, будто рядом разорвался снаряд. Зажмурившись, Тарас увидел жерло трубы, себя перед броском во тьму и… вернулся к действительности.

В комнату входили майор Зарубин и Курт Вильде. Все были возбуждены и оживленно переговаривались.

– Я ждал… ждал чего-то в этом роде! – воскликнул Зарубин, подкрепляя слова энергичными жестами. Горячий, порывистый, он ни минуты не мог оставаться в покое.

– Что касается меня, – заметил Курт Вильде, снимая фуражку и ладонью приглаживая седые волосы, редким венчиком обрамляющие круглую лысину, – то я сразу решил: тут не обошлось без гестапо. Его повадки мне хорошо известны.

– По личному опыту?

– Именно так, майор, – вступился за немца Фокин. Голос его прозвучал резко. – Товарищу Вильде пришлось познакомиться даже с Бухенвальдом.

– Простите, не знал… – Зарубин удивленно поглядел на шефа полиции. – Рад, что