Читать книгу "Репетитор - Георгий Исидорович Полонский"

в виду: отрицательное мнение меня не интересует! Не надо его мне. Ну, в самом деле, зачем? И так, понимаешь, жизнь собачья, а ты еще последнюю радость отнимешь…

Л ю д в и г. Не отниму, нет! Но если я скажу, что это здорово, вы же подумаете — подлизывается…

М а к с и м и л и а н. Нет, на похвалу-то я не обижусь… но ты прав, вообще-то чепуха получается. Держать пленника за горло и требовать искреннего, чистосердечного положительного мнения о своих стихах! Тем более на такую острую для него тему… Нет, нам бы иначе с тобой потолковать, в свободной обстановке…

Л ю д в и г. Мне прийти в другой раз? Я могу…

М а к с и м и л и а н. Только попробуй! Не хватало еще, чтоб Хозяин накрыл меня во время поэтической дискуссии с Лисом! Знаешь, лучше бы ты все-таки был обыкновенным прохвостом, непоэтическим… Сдал бы я тебя с рук на руки и заработал бы на этом хозяйскую милость, и сытные харчи, и спокойный сон без всяких там угрызений… Но ты вон какой… особенный… Ладно, вытряхивайся отсюда — и бывай здоров! Поговорили! Стой! Вот тебе косточка на дорогу — взамен той курятины, что ты пронес мимо рта… Бери, бери — она мозговая, кажется… И жми по этой тропинке через огороды…

Л ю д в и г. Да, я помню — мимо того дурака в шляпе, у которого самолюбия нет… Спасибо вам, дорогой Максимилиан! За все спасибо… Вас не зря уважают!

М а к с и м и л и а н (ворчливо). Вот уволят меня — я буду утешаться этим! Забудь дорогу в курятник — слышишь? — или тебе придется еще не так меня зауважать! (Залаял вслед Людвигу, давая понять, что дружба — дружбой, а служба — службой.)

Картина восьмая

Дама из пасьянса

Лисья пора. Ночь. П а п а  и  М а м а  Л а р с с о н ы  не смыкали глаз и не собираются. Маму лихорадит. Папа раскладывает пасьянс.

М а м а. Он же совершенно беззащитен с этой своей искренностью, с этой дурацкой правдивостью! О боже… А вдруг он затеял разоблачать Гиену Берту? Выяснять, где у нее совесть? Нет, ты только представь себе!.. Тогда он валяется где-то с прокушенным горлом!

П а п а. Ну зачем такие страсти-мордасти? На рассвете мы объявим общелесной розыск… А Берта знает, что за малышом стою я, — нет, она не посмеет…

М а м а. Доживу ли я до рассвета? А тут еще Лабан — почему именно сегодня ему понадобилось идти на эту опасную операцию? Почему ты позволил?

П а п а. Ну, парню приспичило! И потом, он уже мало интересуется моим мнением, он смотрит сквозь меня… Смотри: Людвиг — это бубновый валет… И что любопытно — при любом раскладе за ним увязывается эта дама! У них какие-то хлопоты, разлука… потом опять его дорога к ней…

М а м а. Оставь, пожалуйста! Это ребенок! Если у тебя игривые мысли даже в такую ночь, то хотя бы не притворяйся, что думаешь о мальчике! Старый юбочник и эгоист! (Смахнула карты со стола.)

П а п а. А ты истеричка!

М а м а. Я мать! И двое моих детей, может быть, на краю гибели.

И тут победно распахнулась дверь. Это — Л ю д в и г.

Л ю д в и г. Я уже не на краю, мамочка! Вот он — я!

М а м а. Мальчик мой… (Бросилась к нему, обцеловала.)

П а п а. Не думаю, что сейчас уместны эти нежности… Не тискай его, Лора, не тискай… Он заслуживает совсем другой встречи! Где ты был?

М а м а. Ты, наверно, валишься с ног от голода? Отец, потерпи со своим допросом, дай ребенку поесть…

Л ю д в и г. А я ужинал, мамочка. Все нормально.

П а п а. Где ты ужинал? С кем?

Л ю д в и г. Я все расскажу, это долгая история… Только сперва вы мне скажите: где Лабан?

Родители переглянулись.

М а м а. А с чего ты взял, что его нет дома?

П а п а. Ты встретил его?

Л ю д в и г (мрачно). Если бы! Тогда я повис бы на нем и никуда не пустил, домой приволок бы… Ну ничего, он и так будет иметь бледный вид… Значит, он уже там, да?

П а п а. Где «там»? И как это понять? Ты желаешь своему брату беды?

Л ю д в и г. Я того ему желаю, на что он сам напрашивается!

М а м а. Вы братья, Людвиг! Вы оба из одного живота!

Л ю д в и г. Я это знаю давно, но сама ты раньше говорила, что нас в капусте нашли… Это очень трудно, я понимаю, — крепко запоминать, кому что и как вы наврали…

М а м а. Как ты говоришь с матерью?!

Л ю д в и г. А разве «вранье» — это грубое слово? Мне казалось, в нашей семье это хорошее, уважаемое слово — как «талант», например, или «геройство»…

П а п а (опять переглянувшись с мамой). Ну вот что: ты не дорос еще ловить мать с отцом на противоречиях! И мы за них не краснеем. Противоречия, если хочешь знать, — это основа развития, закон жизни…

Л ю д в и г. Понимаю! Например, зайцы и Ежик Нильс — они дружили со мной, дружили, а потом стали говорить про меня гадости. Это — закон жизни? Или Сова Илона — она знает правду, а сказать боится… Это основа развития?

П а п а. Да! Впрочем, нет! Ты запутал меня… Я говорил о противоречиях высшего порядка, при чем тут Сова и зайцы?! Где ты был, отвечай мне! Ну? Выкладывай — или ты увидишь противоречие между отцовской любовью и отцовским ремнем!

Л ю д в и г (набравшись духу). Я был там, где сейчас Лабан.

М а м а. В курятнике?!

Л ю д в и г. Так и быть, скажу все. В этом районе живет моя новая приятельница — Тутта Карлсон…

П а п а (маме). Ну? А я что говорил? Эта дама в моем пасьянсе буквально шла за ним по пятам…

М а м а. Отстань со своими дамами! Сынок, я что-то не соображу… Что значит «в этом районе»? Где ты ужинал?

Л ю д в и г. Ну там, в курятнике… Тутта меня пригласила.

П а п а. Позволь… Ты хочешь сказать, что был там открыто, не таясь?

Л ю д в и г. Да, а что?

П а п а. И ты не видишь в этой ситуации никакой остроты… никакого противоречия?

Л ю д в и г. Почему, вижу. Нормальное противоречие. Высшего порядка. Закон жизни. Все, как ты говоришь.

П а п а (отдуваясь). Лора, налей мне, лапонька, минеральной… Ну, сынок, тебе крупно повезло, что ты не встретился со старым Максимилианом — вот уж кто не стал бы твою трапезу в курятнике наблюдать с философским спокойствием…

Л ю д в и г. Почему? Мы с ним встретились, я был в его конуре, он угостил меня отличной костью и похвалил — за что? Нипочем не догадаетесь! — за хитрость!

М а м а. Боже, какой фантазер!

П а п а. Вчера чуть не доконал нас своим правдолюбием, а сегодня врет без меры и удержу! А лгать надо, во-первых, чужим и, во-вторых, тоньше, сынок, тоньше и правдоподобнее…

Л ю д в и г. Я не вру — ни тонко, ни толсто! Я говорю правду и могу доказать! У тебя есть памятный подарочек от Максимилиана, верно? Отметина на левой задней — след погони, которая была в грозу, в