Читать книгу "Зарождение - Стець Подлый"

я уже прекратил на это реагировать, хотя по началу это немного пугало.

Достав книгу из своей сумки, я открыл её в середине, где был достаточно подробный рисунок неизвестного дерева. Вчера я остановился на этом моменте, пока изучал самые разные деревья в первой попавшейся энциклопедии. Шанс найти нужное был минимальный, но усложнял поиски ещё тот фактор, что имена многих деревьев были подписаны как «неизвестно».

За больше чем триста пятьдесят просмотренных видов деревьев, я заметил только два, хоть отдалённо подходящих под описание дерева, которое последний раз видели более чем четыреста лет назад. Было ощущение, будто кто-то специально стирал любое его упоминание везде где только возможно. Даже эти два, почти наверняка, были ошибочным выбором.

Эта энциклопедия, которую я нашёл в самом пыльном углу нашей библиотеки, была единственным, что хоть как-то могло мне помочь. Переворачивая же старые жёлтые страницы, которые от любого неаккуратного движения, казалось, могли превратиться в песок, я понимал, что и это будет лишней тратой времени.

Совсем скоро папа вернётся домой с человеком, который поможет присматривать за мамой, и тогда… Закрыв книгу с хлопком, я обратил внимание Лейфа на себя и жестом извинился. Мыслить об этом решение у меня было достаточно много времени, и хотя я ещё не до конца решился, но с каждым днём понимаю, что чем дольше тянуть, тем будет хуже. Фрей ничего не говорил об таком, но ещё тогда я заметил, что он что-то скрывал. У мамы слишком безумное лицо, как будто ей больно… очень больно. Даже если я прав, винить его ни в чём не могу, ведь без него даже этой надежды бы не было. Сжимая книгу как можно крепче, я пытался настроиться, но страх всё равно одолевал меня. Покинуть деревню совсем одному… Ради поиска плода Нон-ест-иби, и ради спасения мамы…

' … я должен!'

— Я должен! — поняв, что опять моя мысль вырвалась, я поспешно прикрыл рот, но было поздно. Все взгляды уже устремились на меня, кроме Лейфа, он продолжал расхаживать туда-сюда обдумывая что-то.

Чтобы спрятаться от неловкости, я раскрыл книгу и из неё вырвалось облако пыли, от чего я чихнул. Чувствуя себя ещё более неловко, я уткнулся носом в книгу, и продолжил изучать абсолютно бесполезную информацию про деревья. Смешки за спиной прекратились в момент, когда Лейф бросил недовольный взгляд в эту небольшую толпу за деревьями.

Немного погодя после этого, парень запрыгнул на скамейку и уместился на спинке справа от меня. Хотя мы и одногодки, он был значительно выше меня, и выглядело это по своему комично, но видеть как грязные ботинки оставляли следы на месте, где ещё могут сидеть люди, было очень трудно, но возразить выше моих сил.

— Почему ничего не скажешь мне? — совершенно неожиданно обратился ко мне Лейф.

— В смысле? — недоумевал я. Впервые он сам ко мне обратился, но разобрать смысл его слов у меня не выходило.

— Ясно, тц, — отвернулся он от меня скривив лицо. Похоже, я в чём-то провинился…

Отгонять лишние мысли мне всегда было трудно, но сейчас, когда я занят действительно важным делом, нужно было найти в себе эту способность, и по скорее…

От лица Лейфа:

Даже после такого неприятного поступка, он всё равно ничего не сказал, хотя всем своим видом показал, что ему неприятно. Я стукнул ещё пару раз ногами об скамейку, но никакой реакции не последовало. И как защищать того, кто сам даже своё мнение не может сказать, только иногда оно вырывается, после чего он прячется в себе как черепаха. Голова уже чесалась от попыток полностью всё осознать, при Джайлсе не надо было думать…

А сейчас он отправился к подперьекам учится в академии. Всё ещё пробирает дрожь от ауры Титевы, когда народ поднял бунт против его действий. Самый ярый ненавистник центрального народа столицы отдаёт своего сына на обучение к ним, используя власть, которую заработала наша деревня благодаря отцу Кола. Такое чувство, что я стал свидетелем исторического события… Вот проклятье, как же всё тяжело стало после прихода Фрея, что же за хаос он за собой несёт.

Были и плюсы от этого, теперь я глава… Ужасных идиотов. Проклятье! Прошлое название конечно было немного стыдным, на роли главы я это понял, но какие ещё Ужасные идиоты⁈

Кол бросал на меня не редкие обеспокоенные взгляды, похоже моё раздражение полностью читалось на лице. Но как по другому тут быть, почти вся команда медведей ушла, игнорируя все мои слова, и осталось только пять идиотов, и я шестой… Главный идиот. Проклятье!

Теперь от нас вообще нет смысла, когда Титева всех прогнул под себя, водить дружбу с подперьеками перестало быть наказуемым, так что большая часть жителей Рога живёт под угнетением тех, кто теперь за дружбу с «подперьевиками». Приходится делать вид, что мне всё это не тошно, чтобы не оказаться на дне, проклятье…

Кол уже пару дней не вылазит из своей книги, и сколько ещё будет это продолжаться? Пока идиоты за деревьями занимались своими идиотскими делами, я должен тут сидеть и терпеть невероятную скуку, ведь не дай бог с Колом что-то случиться, даже не зависящее от меня, на месте Джайлса окажусь я. По спине пробежали мурашки, когда я представил впечатанное своё лицо в стену. Ещё и привязалось ко мне это идиотское слово… проклятье… Проклятье!

Спустившись на один уровень с Колом, я вгляделся в его книгу. Ему действительно интересны деревья? И кого я защищаю, а главное, от чего? Множество сомнений и мыслей пролетало у меня в голове, но картина стены с отпечатком моего лица возле отпечатка лица Джайлса сковывала.

Так это продолжатся всё равно не может…

— Ты всегда так проводишь дни? — спросил я и перевёл свой взгляд на Кола в надежде услышать позитивный для себя ответ.

— Нет, — в груди выросла надежда, что будет что-то интереснее, чем это уныние. — Обычно когда я шёл обедать домой, по пути вы ловили меня и избивали, ха-ха…

Я просто застыл…

Мой взгляд медленно уходил от Кола пока не направился в небо. Мне действительно не было чего ответить. Это была правда, мы действительно издевались и избивали его. На моих глазах он жил в аду, и я был не просто наблюдателем.

Я лично никогда не марал руки, но был тем, кто больше всех выливал словесные помои на него. В голове пронеслось столько моих слов, и я ведь