Читать книгу "Юми и укротитель кошмаров - Брендон Сандерсон"

с двумя округлыми звонками по бокам. Юми не понимала, как эти «булочки» могут звонить, ведь они совсем не похожи на колокола.

Но она верила, что сработает. Художники-новички носят такие устройства, чтобы в случае чего позвать на помощь. Юми должна включить его, если будет обнаружен стабильный кошмар. Но что, если поблизости не окажется других художников? и как подобраться к кошмару достаточно близко, чтобы удостовериться, что это искомый, но при этом не спровоцировать нападение?

Юми не поделилась опасениями с Художником. Тот и сам изрядно волновался, по меньшей мере трижды спросив, не хочет ли она вернуться. Девушка возражала, хотя еще никогда не видела улицы такими пустыми. Вскоре она миновала последнюю линию зданий, выстроенную кольцом, как фортификационное сооружение, без окон.

Она впервые смогла увидеть вблизи Пелену, эту тягучую, бурлящую стену тьмы. Та была чернее ночи, ведь ночь не проглатывала свет целиком. Вам не казалось, что ночь глядит на вас. Нервы подвели, и Юми не отважилась подойти вплотную к Пелене. Предпочла разглядывать ее, держась вблизи зданий.

Юми не ожидала, что Пелена будет такой подвижной. Беспокойной. Зыбкой. Из-за отсутствия красок в ней невозможно было ничего разобрать. Казалось, что она дальше, чем на самом деле. Зрелище было невероятное.

– И вы к ней привыкли? – тихо спросила Юми.

– Со временем привыкаешь, – ответил Художник. – Как к постоянному шуму. Вроде перестал обращать внимание, а потом вдруг снова обратишь, и все как будто в новинку. Снова нужно привыкать. Это как дружить с человеком, у которого постоянно меняется настроение. С тем, кто смотрит на тебя так, будто хочет когда-нибудь убить…

Юми оторвала взгляд от Пелены и осмотрела здания. Почти везде кирпичные стены были побелены, и неспроста – белая стена как бы отделена от стены тьмы. На многих побеленных участках виднелись картины. Громадные, написанные тушью кошмаристов, монохромные, но удивительно детализированные благодаря умелому обращению со светотенью.

– Что это? – спросила Юми.

– Художники рисуют, когда вдохновение посещает, – ответил Художник. – Каждому выделен свой участок стены.

– А где твой?

Он помотал головой.

То есть у него нет своего участка? Никому не хотелось, чтобы Художник разрисовал его бамбуком?

Они начали обход, двинувшись от Пелены сквозь ближайшие кольца улиц. Юми преувеличила – Художник не заставлял ее всю неделю рисовать исключительно бамбук. Они также обсуждали правила патрулирования и поведения кошмаристов, чтобы ей стало понятнее, чем он занимался по ночам, как выслеживал чудовищ.

Но он все-таки заметил след первым.

– Вот, – указал Художник на угол дома, примерно в пяти футах над землей.

Там на кирпиче дымилось черное пятно.

Так высоко? Юми смотрела на землю. Подойдя, увидела, как дымок поднимается от смолистого пятна – фрагмента Пелены – размером с ладонь. Это означало, что кошмар прошел здесь совсем недавно.

– Как ты его заметил? – прошептала Юми.

– Практика, – ответил Художник, – и немного везения.

Чем меньше у тебя первого, тем больше понадобится второго.

Он учил Юми, что после обнаружения улики нужно двигаться по следу в поисках новых отметин, но сейчас продолжил осматривать эту. Затем заглянул в ближайший переулок.

– В чем дело? – спросила Юми.

– Слишком очевидный след, – ответил Художник. – Прямо на улице, большой и четкий. Другой художник обязан был его заметить. Но я вижу вторую отметину на пожарной лестнице в переулке. Совсем рядом. А художника не вижу.

– Значит, он еще сюда не дошел, – предположила Юми. – Мы первые. В чем проблема?

– Да нет никакой проблемы. Просто меня вдруг посетила страшная мысль. Бригадир считает меня халтурщиком.

– Кем?

– Думает, я уже давно забил на работу, еще за несколько месяцев до твоего появления. Он поэтому и отстранил меня. Донесение о стабильном кошмаре стало последним штрихом к моему портрету, который бригадир нарисовал в своей голове. Короче говоря, он убежден, что я отлыниваю. А если учесть, что больше никто из художников не докладывал о проблемах в этом районе… – Художник посмотрел на Юми, вероятно заметив ее недоумение. – Я беспокоюсь, что бригадир вообще не назначил мне сменщика. Боюсь, он решил, что другие художники и так обходят этот участок или что кошмары здесь не появляются, а значит, я просто валяю дурака.

– А если он не назначил сменщика…

– Становится ясно, почему никто до сих пор не заметил стабильный кошмар, – закончил ее мысль Художник. – Почему этот кошмар свободно шастает по улицам. Большинство художников на дежурстве обходят только окраинное кольцо, потому что кошмары не могут его миновать, пытаясь проникнуть в центр города. Если этот кошмар каждый раз входит через мой участок, то его некому остановить.

Пугающая мысль.

Художник поманил Юми в переулок, но ей никак не удавалось разглядеть второй след.

– Никаро? – осторожно шепнула она на ходу. – Почему бригадир считает, что ты отлыниваешь от работы? Почему всем кажется, что ты обманываешь?

Художник потупил взгляд. Юми захотелось пожурить его, настоять, чтобы немедленно объяснился. Его реакция явно свидетельствовала о вине.

Когда с ней так обращалась Лиюнь, это срабатывало. С ним – нет.

Впрочем, срабатывало ли это с ней? Постоянные требования, обвинения, порицания… Юми помнила утомительные дни, когда ей хотелось услышать хотя бы одно доброе слово, почувствовать хоть каплю снисхождения.

Выбор. У нее был выбор.

«Ты не обязана, как она, – подумала она. – Совсем не обязана».

Такие мысли были для Юми в новинку, и сжиться с ними оказалось труднее, чем она ожидала. Но все равно решила высказаться. Подобрать такие слова, какие ей всегда хотелось услышать самой.

– Ничего страшного, – прошептала она. – Я знаю, ты стараешься. Это главное.

Обратите внимание: порой именно так выглядит настоящий героизм.

Художник покосился на нее и тяжело вздохнул.

– Спасибо, – прошептал он. – Но ты меня раскусила. Тебе ли не знать, как тяжело бывает иногда. Изо дня в день делать одно и то же, чувствуя, что жизнь стоит на месте.

Он указал на металлическую пожарную лестницу сбоку здания. Юми прищурилась и едва различила слабый дымок на перекладине на уровне второго этажа. Они полезли вверх.

– В школе учителя постоянно говорили о важности нашей работы, – прошептал Художник. – Твердили о значимости искусства, заставляли зубрить теорию. Рассказывали, что главное в живописи – страсть и вспышки воображения. Учили, что мы должны различать формы кошмаров и рисовать их. На деле оказалось, что воображение далеко не безотказно. Стало понятно, что нас не научили, что делать, если не чувствуешь страсти, а фантазия подводит. Как быть? Что толку от теории, когда тебе нужно зарабатывать на пропитание? Реальность быстро научила меня, что работу можно выполнять, из раза в раз повторяя одно и то же. Бамбук – вполне