Читать книгу "Духов день - Василий Анатольевич Криптонов"

за одну только тёткинатальину кормёжку и великую идею. А я ему сказал, что как только дела наладятся — жалованье ему положу.

— Ты ж у меня без жалованья работаешь? — уточнил я.

— Крыша над головой есть, кормят на убой, — тут же отрапортовал кучер. — Я ж разве жалуюсь? Я — ни в коем случае, не извольте беспокоиться!

— Да не кипишуй ты, нормально всё. Просто подойди к Тихонычу как-нибудь, скажи, что надо бы тебе жалованье положить. Я сам с ним могу забыть поговорить, а он уж точно не забудет, меня выловит. Есть подозрение, что уже вполне можно ослабить пояса. Будем повышать благосостояние сотрудников.

— Спасибо вам огромное, барин!

— Да не за что пока. Послушаем ещё, что Тихоныч скажет…

Я забрался в карету, закрыл дверь, и лошади зацокали копытами, везя меня обратно к Катерине Матвеевне.

* * *

— Вы задержались, Владимир Всеволодович, — встретила меня тётушка.

— Зачитался. Очень уж книги попадались интересные. А где же любезная моя Катерина Матвеевна?

— Тут.

По лестнице, ведущей на второй этаж, к нам спускалось самое прелестное создание в мире. В сине-зелёном платье с изумительным декольте, с драгоценными украшениями на шее и в высокой причёске.

Я подавил позыв схватить Катерину Матвеевну в объятия. Вместо этого галантно поклонился и подал руку.

— Как я выгляжу, Владимир Всеволодович?

— Так, что если бы у вас были завистливые подруги, к ним бы уже ехала неотложка.

— Неотложка? — озадачилась Катерина Матвеевна.

— Вы ослепительны! — исправился я.

Ехали мы раздельно, Катерина Матвеевна в своей карете, я в своей. Какого чёрта именно так, врубаться мне было лень. Опять, видимо, какие-то заморочки на тему приличий, тут без этого шагу не шагни. А возле дома Салтыкова мне уже было позволено подойти к карете Катерины Матвеевны и подать ей руку. Так, рука об руку, мы и появились на пороге дома.

— Вы, как всегда, совершенно неотразимы, уважаемая Катерина Матвеевна! — объявил Салтыков, склонившись над рукой моей спутницы.

Я, к слову, как в воду глядел — многие дамы, глядя на Катерину Матвеевну, буквально позеленели от зависти. Хотя в зелёном была она. А это простодушное создание завистливых взглядов совершенно искренне не замечало. Едва войдя, Катерина Матвеевна упорхнула куда-то болтать с подружками.

Салтыков повернулся ко мне. Сердечно пожал руку.

— Исключительно рад вас видеть, Владимир Всеволодович!

— Взаимно.

Я не соврал. Бурлящей радости не испытывал, но в целом, против общества Салтыкова ничего не имел. Полезный дядька, знакомства по всему городу. Пообщаться лишним не будет. Он, видимо, рассуждал так же.

— Наслышан о ваших подвигах, господин Давыдов. Граф Дорофеев рассказывал, что вы спасли ему жизнь. И княгиня Апраксина в полном восторге от ваших действий!

— Да что вы? Уж с ней-то, вроде, ничего такого особенного не исполнял. Дама неопытная; решил, что сразу полный марафон — перебор…

— Ах, не скромничайте! Пять упырей — не шутки. Я, признаться, не большой знаток по части охотничьего мастерства, но даже мне понятно, что вы чрезвычайно сильный охотник, господин Давыдов.

И Салтыков замолчал. Глядя на меня с до чёртиков знакомым выражением лица.

— Ну? — подбодрил я.

— Простите?..

— У вас тоже упыри? Или вурдалаки? Если крысы, ящеры и прочая мелочь, то сразу предупреждаю — сам не возьмусь. Пришлю одного толкового паренька, ему прокачиваться надо.

— Но откуда вы…

— Уважаемый вы мой господин Салтыков. Возможно, вам будет неприятно это услышать, но все просители выглядят одинаково. Независимо от того, аристократ вы или простая крестьянка, мольба к глазах — одна и та же… Валяйте, не стесняйтесь, — я хлопнул кредитора по плечу. — Слушаю вас.

Салтыков оглянулся по сторонам — на продолжающих прибывать гостей.

— Быть может, пройдём ко мне в кабинет? Гостями займётся моя супруга.

— Да как скажете. Мне-то параллельно.

Вот чего у аристократов не отнять, так это умения незаметно утекать и так же незаметно появляться. Но, к сожалению, это едва ли не единственный навык из аристократического набора, который мог бы пригодиться охотнику.

Мы прошли в кабинет. Салтыков плотно закрыл дверь. Мне указал на кресло, сам садиться не стал.

Неуверенно начал:

— Мне, право же, крайне неловко. Есть вероятность, что я ошибаюсь, и всё это — просто случайные совпадения. Но…

Я зевнул.

— Дорофеев тоже думал, что случайные. Давайте уже ближе к сути. Что там у вас за странности?

— Мужики видели женщину.

— Вау! — я аж повеселел. — А в ваших краях это редкость? Или у мужиков какие-то проблемы? Если последнее, то вам, боюсь, не ко мне. Я сексуальные расстройства лечить не умею, всё больше по рубленым ранам да ломаным костям.

— Ох, я, видимо, неудачно выразился. Волнуюсь. — Салтыков подошёл к столу, набулькал себе из графина чего-то алкогольного и залпом выпил. Судя по тому, что предложить мне даже не подумал, действительно пребывал в крайнем волнении. — Начну с начала. Полгода назад я получил во владение одно поместье. Не бог весть что, но если найдётся хороший хозяин, порядок навести можно. И вот, вроде бы, образовался покупатель. Я поехал это поместье осматривать, давненько там не был. И что вы думаете? За последний месяц — девять внезапных смертей! Не болезни, не бытовые увечья. Всё, что есть общего у этих смертей — они произошли в стороне от деревни, на берегу озера. Крестьяне на вопросы отвечают крайне неохотно, но, насколько я понял, на телах не было повреждений. Трупы не вылавливали из воды — как это бывает, если человека утащат русалки, — а находили на берегу. И выглядел человек так, будто умер от восторга.

— Чего-чего?

— Да, именно! Крестьяне, разумеется, выражались по-другому, но суть я передаю верно. И будто бы в окрестностях этой деревни видели женщину дивной красоты.

— Одетую?

— Да, в том-то и дело! В длинном платье и с крыльями. И будто бы все эти люди умерли из-за того, что посмотрели на неё. Эта дама то ли предсказывает смерть, то ли наводит смерть, что-то в этом роде. В общем, как бы там ни было, налицо девять трупов. И категорический отказ крестьян подходить к упомянутому озеру ближе, чем на пушечный выстрел.

— А в озере у нас что?

Салтыков посмотрел на меня с уважением.

— Как всегда, зрите в самый корень, Владимир Всеволодович! В озере