Читать книгу "Написанное остается - Александр Леонтьевич Петрашкевич"

проблему открытием женского отделения вытрезвителя?

Ш у п е н я. У вас забыли спросить, что нам открывать!

Т р у б ч а к. Без вытрезвителей нам нельзя. За год каждая божья душа осваивает пятьдесят два литра спиртного. Медики говорят: если отбросить непьющие души — детей, стариков, больных, — то на пьющую душу приходится полкило в день. Как же той душе обойтись без вытрезвителя?

Д р о б ы ш. Может быть, вы знаете, чем бы нам заменить сегодня эти полкило? Может, молитвами судьи?

Р а з м ы с л о в и ч. А его ничем не надо заменять! Дать людям водки вволю и подешевле, но надо научить их пить, чтобы не обжирались ею, как скоты!

М а н а е в а. Вот это принцип!..

Р а з м ы с л о в и ч. Слава богу, в вашей принципиальности мы убедились.

Д р о б ы ш. У редактора своя точка зрения, с которой она сама в корне не согласна.

М а н а е в а. До суда у меня была ваша точка зрения, которую вы одолжили у прокурора, который одолжил ее у председателя райисполкома, который…

Ш у п е н я. Ну, знаете, уважаемая, всему есть границы и рамки!

М а н а е в а. Не пугайтесь, я не преступлю границ и не выйду из рамок, поскольку приобрела свою точку зрения, которую никому силой не навязываю. Чем заменить пол-литра? И этот вопрос задаете вы, Виктор Семенович, так сказать, лицо официальное. А известно ли вам, лицо официальное, что на одну книговыдачу в библиотеках приходится десять бутылковыдач с прилавка.

Д р о б ы ш. Тем не менее мы самая читающая страна в мире.

М а н а е в а. Да, здесь спору нет. Но затраты трудящихся на мясо, молоко, рыбу и другие продукты начинают уравниваться с затратами на спиртное.

Ш у п е н я. Но не за счет же продуктов, в конце-то концов!

Т р у б ч а к. А не становимся ли мы, в таком случае, самой пьющей страной в мире, наряду, конечно, с самой читающей?

Ш у п е н я. Не изучал и не подсчитывал.

Р а з м ы с л о в и ч. А чего тут изучать: одни пьют, другие читают.

Ш у п е н я. Я думаю, что те, которые читают, не уступают тем, которые пьют.

Д р о б ы ш. А тенденция к увеличению потребления спиртного и читающими и нечитающими объясняется тенденцией вытеснения крепких напитков менее крепкими. Мы должны научить людей пить в меру. Все другие меры бесперспективны!

Т р у б ч а к. Итак, да здравствует полупьянство, да здравствует полутрезвость?!

Д р о б ы ш. Может быть, и да здравствует… на переходном этапе.

Т р у б ч а к. Извини меня, Виктор Семенович, но это же философия и практика бесперспективных деляг. Ты меня извини, я не имею ничего против тебя лично.

М а н а е в а. Самоубийственная философия и не менее пагубная практика.

Р а з м ы с л о в и ч. Братцы, а может, не надо? Может, не будем? Может, не нашего ума это дело? Ну есть установка вытеснять сорокаградусную двадцатиградусной, ну будем вытеснять! Скажут кастрировать, будем кастрировать! Да я за свою жизнь… Да что тут говорить! Тут в такие дебри залезть можно… Если вот так вникнуть по-человечески. Братцы, ей-богу, не надо!

З у б р и ч. «В отличие от капиталистических стран, которые пускают в ход такие вещи, как водку и прочий дурман, мы этого не допустим, потому что как бы они ни были выгодны для торговли, но они поведут нас назад к капитализму, а не вперед к коммунизму…»

Д р о б ы ш. Или у вас температура, товарищ Зубрич, или вы действительно скатываетесь к какому-то ревизионистскому капитулянтству.

З у б р и ч. Я полагаю, что вы, товарищ Дробыш, не пьете вообще или пьете в меру. Но я вижу и то, что вы мало читаете. Мысль, которая вам показалась капитулянтской и даже более того, процитирована мною из Полного собрания сочинений Ленина, том сорок три, страница триста двадцать шесть, речь Владимира Ильича на Десятой конференции РКП(б). И я советую вам, Виктор Семенович, при чтении Ленина обратить внимание на его предупреждение, что, цитирую: «Знания мы слишком еще склонны возмещать… усердием…» Страницы не называю. Ленина надо прочесть всего.

Ш у п е н я. Многовато на себя берете, Нина Ивановна!

З у б р и ч. Беру, сколько подниму, и еще немного. Такой характер.

Ш у п е н я. С таким характером легко и шею свернуть. И вы напрасно позволяете себе и здесь и там… в Добриневе…

З у б р и ч. И здесь и там я позволила себе не больше, чем позволял закон, и не больше, чем может позволить себе коммунист и судья.

Входит  Н о в и ц к и й.

Ш у п е н я. Какой вы судья, обсудят в другом месте, а коммунист вы плохой.

Н о в и ц к и й. По-моему, это так же бездоказательно, как и то, что вы, Федор Фомич, плохой председатель райисполкома… Продолжим! Вам слово, товарищ Зубрич!

Ш у п е н я. А мне кажется, пора кончать!

Н о в и ц к и й. «Решивший, не выслушав одной из двух сторон, хотя его решенье справедливо, несправедлив».

Д р о б ы ш. Евтушенко?

Н о в и ц к и й. Сенека. (Зубрич.) Прошу!..

XIV

Зал судебного заседания. Идет допрос  А л е н ы.

А л е н а. Степка действительно оказался под трактором Михася, но я не верю… не могу поверить, что он убил умышленно. Не мог он убить умышленно.

З у б р и ч. Какие у вас есть доказательства, доводы, аргументы?

А л е н а. За пять минут до этой катастрофы он был такой счастливый… Не может убить счастливый! Счастливый не может быть злым!.. Счастливый — добрый! Как же может убить добрый?!. Мы уже и регистрироваться собрались!.. Он в армию должен был идти осенью, а я не хотела ждать два года. Я только не говорила ему об этом. А он злился. Мне приятна была такая злость. Я и видела и знала, как он любит меня… В тот вечер я хотела сказать, что согласна… Как же может убить тот, кто любит! Не может!..

М и х а л и н а. Чтобы мне счастья не знать, если он не из-за нее страдания берет, гад печеный!..

А л е н а. Он и Степкину смерть на себя берет! Он себе простить не может! Счастливым быть не может! Да и что ему со мной, со слепой… Мне лучше умереть, чем его на всю жизнь поводырем сделать!

З у б р и ч. Вы раньше говорили об этом Михаилу?

А л е н а. Говорила перед судом, когда он из тюрьмы вернулся.

З у б р и ч. Как вы ему сказали?

А л е н а. Сказала, что между нами уже ничего быть не может… Между нами встал Степка… Мертвый Степка…

У л ь я н а (неожиданно). Граждане! Товарищи судьи! Ниночка! И вы, прокурор! Не судите! Не судите его, люди, если я, мать, не сужу, хотя и простить не могу! Хватит же на Добринево и моего горечка! Пускай хотя они будут счастливыми, и Михалина при внуках ихних! И я как-нибудь с бедою свыкнусь… А они, даст бог, совсем забудут… А Аленка, может, еще видеть будет… Бывает же, что и проходит…

М и х а л и н а. А разве она бы отвернулась от него, если бы здоровая да неискалеченная была?..

З у б р и ч. Не мешайте, Матулевич!.. Есть ли вопросы у товарища прокурора?

Р а з м ы с л о в и ч. Разрешите? (Алене.) А в каких отношениях вы были с подсудимым?

А л е н а. Михась жил у нас…

Р а з м ы с л о в и ч. Конкретнее!

Алена молчит.