Читать книгу "Дом для Пенси - Анна Лерой"

во сне заволакивает туманом.

Она слышит, как завывает странный голос.

Она слышит, как плачет жуткое создание, а затем оно касается холодной лапой ее ноги.

— Предки! — подскакивает Пенси, вертит головой и — ошеломленная, испуганная — замирает. Это был сон. Всего лишь сон и прохладный холод ранней весны. Или не только?

— Ма-ама-а, — плачет шепотом рядом с кроватью Кейра, гладя выставленную из-под одеяла ногу. Пенси моргает, сосредотачивается, проводит руками по лицу, стирая остатки сна и избавляясь от кошмара.

— Маленькая, что случилось? Иди сюда, — она протягивает руки к дочери. Кейра приходит уже не в первый раз. Ее сильно напугала простуда, так что о любом плохом сне или неприятном ощущении она тут же рассказывает Пенси. Пани Калис говорит, что со временем волнение и страх пройдут, просто всё незнакомое кажется ребенку жутким. Вот и сейчас Кейра хнычет жалобно и растерянно:

— Мамочка, мне больно! — и утыкается макушкой Пенси в грудь. Пенси едва сдерживает зевок, волноваться пока нет причины, хотя и слегка беспокойно, что Кейра снова заболела. Вроде бы лекарь обещал, что она поправится. Пенси затаскивает легкое тельце дочери к себе на колени, укрывает их одеялом и гладит ее по напряженной спине и мягким волосам.

— Я же не умру? — слышится взволнованный голосок откуда-то изнутри этого кокона.

— Нет, конечно. Сейчас я заварю тебе полезный чай, а завтра покажемся лекарю, — Пенси с улыбкой приободряет дочь. — А где болит?

— Вот тут, — Кейра выпутывается из одеяла, садиться и дрожащими пальцами приподнимает челку, открывая лоб. Пенси в первое мгновение не верит своим глазам, изображение несколько раз порывается расплыться, и чтобы убедиться окончательно, она кладет ладонь на лоб дочери. Ее пальцы тут же нащупывают нечто, что она до сих пор не ожидала увидеть и о чем никогда раньше не думала. Потому что всем своим сердцем она желает Кейре обычной жизни: охотницы, торговки, ремесленницы — той, какую выберет ее дочь в будущем. Но на лбу Кейры проросли два маленьких дейд. И это страшно. Пенси изо всех сил прижимает дочь к груди, до боли, пытается закрыть ее от того, что, возможно, будет преследовать ее всю жизнь: от страха и непонимания, от ненависти и злобы, от чрезмерного внимания и грязных слов.

— Мама! — задушено пищит дочь, и Пенси, будто очнувшись, отстраняется.

— Извини, родная, — гладит она ее по волосам и пытается сдержать слезы: не морщить лоб, не закусывать губу и дышать спокойнее.

— Мне больше не больно, — с удивлением говорит Кейра и касается крошечных рожек пальцами. — Ой!

На ее тонкой шее больше нет кулона с видерсом, он осыпался тонкой пылью, измазал пижаму и кожу груди. Пенси мягко целует Кейру в лоб и говорит: «Давай разберемся со всем с утра».

Дочка засыпает очень быстро, в отличие от самой Пенси. Холодный воздух блуждает по спальне: из незакрытой форточки дует. Видерс на груди Пенси так же рассыпался в пыль, теперь у них больше нет чудодейственного дерева. Ждать помощи неоткуда? Или же?.. Пенси закрывает глаза, загадывает найти решение, и верное ощущение направления тут же тянет ее в дорогу. Она уже знает, кто ей нужен.

Пенси никогда еще не приезжала к родителям после того, как поселилась в Тамари. И, наверное, ехать без предупреждения — не самый лучший вариант. К сожалению, чтобы сохранить тайну Кейры ей нужно рассказать обо всём кому-то еще, тому, кто поможет. Иначе слухи о рожках могут распространиться случайно, так что Пенси никогда не узнает, от кого они пойдут. И что будет дальше? Им всё равно придется уехать, но только с багажом сплетен и обидных слов за спиной.

Они покидают Тамари поздним утром. Кейра не понимает зачем, но молча кивает на просьбу собрать самое нужное и любимое. Пани Калис удивлена, хотя и не особо: никому обычно не хочется разбираться в охотничьих делах. Нужно срочно уехать — и всё тут. Она спрашивает лишь, когда хозяйка собирается вернуться и не лучше ли закрыть дом до возращения. Но Пенси не хочет оставлять свой дом в одиночестве, она надеется на лучшее — на возвращение, и щедро платит старушке, чтобы та по возможности присматривала за домом и садом.

Очень быстро находится повозка, которая довезет их в столицу. Пенси понимает, что ей нужен Халис или хотя бы кто-нибудь из руинников — кто захочет разговаривать и, что еще маловероятнее, помочь. Но как разыскать их? Не ходить же с Кейрой в Черные леса? Пенси искренне надеется на понимание самых близких ей людей. Если же нет, то… Страх не дает ей закончить мысль: о таком развитии событий она даже думать не желает.

Кейра спит, опустив голову ей на колени, а Пенси всё поглядывает по сторонам. Сначала был просто лес и небольшие поселения, но чем ближе вечер, тем больше домов по обе стороны дороги и тем виднее высокие башни на горизонте. Первое, что бросается в глаза: столичный город выделяется гладкими и ровными дорогами. Это настолько необычно, что закрадываются сомнения, а не принесли ли эти камни откуда-то еще. Например, из руин. Пенси изменяет свое мнение достаточно скоро. Никто ничего сюда не приносил, по крайней мере, не в таком объеме, как ей показалось. Этот город выстроен на руинах. Конечно, чтобы заметить признаки этого, стоит сначала присмотреться и к высоким — в три этажа — домам и к нескольким башням — переделанным, по-другому украшенным, но явно принадлежащим когда-то каренам. Остальное же она вряд ли сможет распознать.

Пока Пенси всматривается в остатки домов руинников, вокруг нее кипит обычная человеческая жизнь. Лоточники спешат со своим товаром, закрывают лавки торговцы и растягивают хорнов и лошадей в разные стороны возницы. Из трактиров слышен шум и песни, кое-где играют что-то мелодичное и плавное, откуда-то доносятся отрывки неприличной песни, распеваемой громкой компанией. Заходящее солнце золотит верхушки четырех башен — по количеству широких столичных дорог.

Их повозка останавливается на повороте, чтобы пропустить длинную череду телег, груженных какой-то мебелью. Пенси из скуки внимательнее читает вывески на домах. Конечно, же ей попадается книжный магазин, и как же хочется зайти внутрь большого помещения и заблудиться среди полок и стеллажей. Она чуть расстроено вздыхает, смотрит с завистью на выходящих из магазина людей: компания в одинаковых плащах верно принадлежит к книжникам, тем особенным ремесленникам, которые собирают в гильдии не бусы и огнестрелы, а историю и мысли