Читать книгу "#Бояръ-Аниме. Имперец. Том 1 и Том 2 - Владимир Кощеев"

обязательства и репутационные потери.

Сам боярин такого позора не выдержал и малодушно повесился, оставив жену с тремя детьми на произвол судьбы.

Его Величество, конечно, пожалел бедную женщину и, выделив небольшое содержание на каждого ребенка, наказал уезжать к родителям. Чтобы не раздражать ни общественность, ни императора своим присутствием в столице.

Вдова Румянцева была тихой и послушной женщиной, а потому покинула Москву без споров и скандалов. К сожалению, жизнь оказалась немилостива к боярскому роду Румянцевых: убитая горем мать заболела и сгорела так быстро, как только могла — не иначе как спешила навстречу с любимым мужем. Старики-родители бояре Потаповы отправились вслед за дочкой, и так получилось, что вскоре никому больше не было дела до сирот.

Анна, как самая старшая, быстро смекнула, что императорских дотаций не хватит на безбедную жизнь всем троим. А потому, разделив свою долю между братом и сестрой и отправив одну в пансион, а другого в кадетский корпус, девушка решила вернуться в Москву.

У нее не было особого желания покорять город или строить карьеру. Ей двигали желания более низменные, более первобытные. Даже не желания, а что-то сродни инстинктам.

Боярышня Анна Румянцева мечтала отомстить человеку, разрушившему ее семью. Ставшему хоть и опосредованным, но виновником в гибели ее родителей, в жалком плебейском существовании, в потере социального статуса, заставшего девушку в бурлении переходного возраста.

Анна не стремилась получить академическое образование, зато как губка впитывала мудрость жизненную. Случайно поселившись по приезде рядом с одним из элитнейших домов терпимости, еще тогда почти девчонка она быстро завела дружбу с работницами этого веселого заведения. А те то ли из жалости, то ли из любопытства легко рассказывали ей и про постельные банальности, и про искусство обольщения, и про разные дамские секретики.

Красивая и молодая, злая и отчаянная Анна Румянцева вошла в общество золотой молодежи соблазнительной походкой от бедра. Ее врожденного обаяния и жажды мести хватало, чтобы удерживаться в среде золотой молодежи, чтобы парировать любые выпады, чтобы зарабатывать деньжат для брата и сестры.

Как нельзя лучше понимая шаткость своего положения, Анна всегда действовала мягко, ненавязчиво, стараясь привлекать к себе минимум внимания. Вот и тогда, вкладывая в пальцы Александра Мирного записку, она понимала, что это возымеет более сильный эффект, чем громкие крики и яркие транспаранты.

Ведь все это было лишь начало, первый шаг и первый акт представления, которое девушка мечтала разыграть. Потому как что может быть более жестокое и более страшное для отца, чем хоронить собственного сына?

Ничего.

Боярышня Анна Румянцева медленно, но очень планомерно и уверенно шла к своей простой и ясной цели.

Смерти Николая Распутина.

Москва, княжеский особняк, кабинет главы рода Долгоруковых

— До меня дошли слухи, что ты пользовался услугами Кравцова, — проговорил Виталий Михайлович Долгоруков, без особого интереса рассматривая собственного сына.

Тот сидел, как и всегда, вальяжно развалившись в гостевом кресле, и без какого-либо почтения или уважения смотрел на собственного отца. Виталий Михайлович размышлял, является ли ситуация следствием его собственной безответственности, или проблема кроется в самой сути сословия. Когда денег больше, чем можно потратить, а абсолютно все вопросы решаются по звонку, может ли из ребенка вырасти что-то путное?

С другой стороны, Максимилиан у Меншикова, повзрослев, стал крайне положительным парнем. Что тоже, честно говоря, не слишком хорошо, но явно лучше, чем получилось у Долгорукова.

— И что? — отозвался Денис Витальевич, рассматривая собственные ногти.

— Ничего, — равнодушно пожал плечами глава рода. — Просто интересно зачем.

— Было нужно, — с вызовом ответил наследник, кинув злой взгляд на отца.

— И как? — усмехнулся Виталий Михайлович. — Помогло?

— Тебя это не касается.

— Вот как? — приподнял брови Долгоруков-старший. — Что ж, должен тебя огорчить. Пока я глава рода, меня касается все, что делает каждый Долгоруков. Даже если он еще сам не умеет ходить на горшок.

— Ну, в таком случае, раз ты такой осведомленный, пусть твои слуги тебе и расскажут, помогло или нет, — огрызнулся наследник.

Виталий Михайлович покивал, словно подводя черту под своими мыслями.

— Мне и рассказали, — произнес мужчина. — Рассказали, что Кравцова приняли люди Нарышкина.

На пару секунд с парня слетела вся его показная напыщенность, бесстрашие и равнодушие. Но Денис быстро взял себя в руки и, вернувшись к изучению собственных отполированных ногтей, ответил:

— Значит, ты сам все замнешь.

— Думаешь? — усмехнулся глава рода.

— Пф! — фыркнул тот. — Ты же не хочешь, чтобы в обществе прознали, что Долгоруковы пользуются услугами подобных людей? — произнес парень с такой непоколебимой уверенностью, что Виталий Михайлович даже восхитился его наглостью.

Впрочем, к сути эта эмоция не имела отношения.

— Действительно, не хочу, — подтвердил Долгоруков-старший. — Иначе нас поднимут на смех. Нанять целый отряд, чтобы отпинать одного безродного, да еще и облажаться по итогу. Феерический позор!

Наследник вспыхнул и вскочил на ноги. Он не собирался слушать нотаций от отца, тем более что и сам уже понимал, как сильно облажался.

— Сядь.

Вроде бы одно короткое, раздраженное слово, но слово упало, а вместе с ним и наследник рода Долгоруковых рухнул обратно в кресло, придавленный магической силой отца.

— Я всю жизнь боролся за право удержать кресло главы рода в нашей ветви, — заговорил Виталий Михайлович. — И для этого мне приходилось часто и много выходить на родовой полигон. Но каждый раз заставляя противника жрать песок, я благодарил бога, что мой сын унаследовал мою силу. Что даже если какая-то падаль поднимет голову после моей смерти, ты сможешь защитить интересы нашей семьи. И вот смотрю я на тебя сейчас и думаю, что лучше бы Господь подарил тебе мозги.

Оскорбленный наследник попытался встать, и это у него даже немного получилось:

— Я не намерен…

— Сядь.

И парня впечатало в мягкую мебель с еще большей силой. Так, что он своим филеем ощутил каркас кресла.

— Я не закончил, — медленно продолжил речь Долгоруков-старший. — Как в твою пустую голову вообще пришла мысль нанимать убийц для безродного парня? Парня с одной открытой стихией? Ты хоть примерно представляешь, как по-идиотски это выглядело? Из пушки стрелять по воробьям оказалось бы более разумно, чем то, что ты отколол!

Наследник молчал. Ему не хватало дыхания на слова, и потому он просто бешено крутил глазами, выжидая момент, когда отец ослабит давление, чтобы все ему высказать. Не просто высказать — проорать в лицо!

— Ты сказал, что я замну это происшествие — и ты прав, — кивнул Виталий Михайлович. — Действительно замну. Приложу все силы, чтобы случившееся не коснулось рода Долгоруковых. Вот только вот какое дело — для этого придется чем-то пожертвовать. И я решил, что для сохранения рода я могу пожертвовать тобой.

Долгоруков-старший снял давление магической силы, и его сын судорожно, громко и хрипло втянул воздух.

— Я изгоняю тебя из рода. Лишаю права наследования. Лишаю титула. Лишаю доступа к счетам и всем благам рода, которыми ты пренебрег ради личных амбиций. Хотел самостоятельности — получай. Полная вольница, — озвучил свое решение Виталий Михайлович.

— Ты что же, решил обречь меня на голодную смерть⁈ — подскочил на ноги парень.

— С чего бы? — усмехнулся в ответ мужчина. — У тебя семь стихий. Предпоследний курс. Ты — перспективный маг. Послужи короне. Его Величество любит молодых и бойких. Может быть, заметит тебя, пожалует какой титул. Послужишь хорошо — пожалует и наследуемый титул, и какую землицу. Империя всегда воюет, тебе найдется где себя проявить.

— Я тебя ненавижу, — прошипел Денис. — Ненавижу! И всегда ненавидел! Ты свел мать в могилу из-за своей шлю…

Парня отшвырнуло от стола и впечатало в стену. Острие бумажного ножа зависло в миллиметре от его левого глаза. Так близко, что если моргнуть, можно было порезать веки.

Денис впервые в жизни видел отца в бешенстве. Холодном, контролируемом и оттого еще более опасном бешенстве.

— Никогда. Не смей. Говорить. О ней.

Стена, к которой был прижат магией уже бывший наследник рода, пошла трещинами и провалилась, вышвырнув парня из кабинета вместе с кусками кирпичей.

А Виталий Михайлович Долгоруков медленно опустился в кресло и устало прикрыл глаза.

Она, его первая жена, его вечная негасимая любовь, была, есть и будет