Читать книгу "Капкан для шоколадного зайца - Светлана Богданова"

себе дифирамбы, пританцовывая ламбаду, со спущенными брюками. — Кто скажет, что я не аппетитна, как спелый персик или наливное яблочко, тот тупой и слепой болван!

— Я, — в распахнувшуюся дверь без стука, влетел сержант Николай Егорович. — Я… — осекся он, узрев пациентку, оголившуюся до нижнего белья. — Извините, — круто развернулся он, чуть не разворотив плечом дверной косяк.

— Стучаться надо! — завопила Катя, натягивая брюки и лихорадочно отыскивая закинутый в угол свитер.

— Я не знал, что здесь проводится медосмотр, — оправдывался смущенный сержант. — Я вернулся, чтобы доложить Анатолию Дмитриевичу, что заявление потерпевшей Громовой Ангелины Станиславовны составлено и подписано.

— Анатолий Дмитриевич на вызове в родильном отделении, — сообщила Катя. — Я здесь одна. А моя одежда пропахла больницей, — изощрялась она, выдумывая правдоподобную причину неожиданного стриптиза. — Вот я ее таким образом проветривала — нашлась Катя.

— А я именно так и подумал, — проявил находчивость сержант. — С чего бы вдруг вы стали раздеваться при незакрытых дверях в кабинете врача в отсутствии супруга. — По лицу Николая Егоровича растекались красные пятна. — Тогда я оставлю для Анатолия Дмитриевича копию, а сам, извините, вас покину. Служба.

— Я все ему передам, в точности передам, — бормотала Катя, прикрывая грудь скомканным свитером. — Было очень приятно с вами познакомиться.

— И мне тоже, — подмигнул ей сержант. — Было очень приятно с вами познакомиться. Надеюсь, что еще увидимся!

— Вау! — пискнула Катя, просовывая голову в горловину свитера. — Что он теперь обо мне будет думать?! Скажет: не девка, а маньячка сексуальная… Хотя, по-моему, я ему понравилась! Однозначно, он на меня глаз положил! А вдруг, он Илюхе доложит… Ну и пускай! Нечего бросать на произвол судьбы хорошеньких молодых женщин. — Катя поправила одежду, причесалась, подкрасила губы, и до того ей стало смешно, что она минут пять хохотала до слез, глядя на свое отражение в зеркале. — Пойду-ка я к Ангелине, ей тоже нужно поднять настроение. Пусть и она повеселится. Не могу я больше здесь сидеть, у меня от одиночества крыша едет.

Катя высунула голову в коридор. На этаже остановился лифт, загрохотали металлические двери. Опасаясь, что кто-нибудь может наложить вето на посещение больной подруги, Катя проворно, как мышка, прошмыгнула в палату Ангелины.

Анатолий вернулся через полчаса. Он подтвердил диагноз роженицы — перелом и наложил миниатюрную шину, чтобы женщине сподручней было ухаживать за новорожденным, а Ирочка задержалась, чтобы подсушить еще влажный гипс. Анатолий буквально с ног валился от усталости, сказалась акклиматизация после перелета из жары в холод. Он мечтал о чашке крепкого, горячего кофе и устремился к обещавшей нечто подобное Карповне.

Но возле дверей в комнату для персонала, аккуратно припаркованная вдоль стены белела, покрытая простынею, каталка с покойником.

— Где эта Ирочка?! — рыча, как разъяренный лев, Анатолий ворвался к Карповне.

— Какая Ирочка, ваша или моя? — опешила Карповна, чуть не выронив банку с растворимым кофе.

— Твоя! Твоя, — сверкая глазами, рокотал Анатолий. — Где моя, я знаю!

— Она придет попозже, вы же сами ей назначили… А зачем она вам так срочно понадобилась? — от волнения Карповна перешла на «вы». — Присаживайтесь, Анатолий Дмитриевич. Чай, кофе, потанцуем? — робко пошутила она, не понимая, за что второй раз за день Дмитрич срывает на ней свой гнев.

— Карповна! А ты вообще русский язык понимаешь? — снова атаковал ее Анатолий.

— Да уж знамо дело — не басурманка, — суетилась Карповна, споласкивая для него чашку побольше. — Может, бутербродик скушаете? С сырком, с ветчинкой? Мы как раз с Наташенькой стол накрыли. Как чувствовали, что вы пожалуете… А еще сушечки есть, прянички, конфетки «Коровка» и коробочка йогурта «Данон»…

— Карповна, ты мне зубы не заговаривай! — Анатолия буквально трясло от гнева. — Отвечай, откуда в коридоре каталка с покойником? Куда ты спрятала свою Ирочку? Найду, накажу обеих!

— Какой покойник, Дмитрич?! — ошалела Карповна. — Ты, часом, не заболел? Дай-ка лоб пощупаю, пригнись, а то мне не достать.

— Карповна! Лучше добровольно признайся, не то я взорвусь! А в гневе я страшнее цунами, — грозился Анатолий.

— Да в чем я должна признаться?! — взвизгнула напуганная Карповна. — Ты, Дмитрич, меня не стращай! Вы, наверное, в родилке хлебнули спиртику, вот тебе покойники и мерещатся.

— Выйди вон! — как оглашенный заорал Анатолий. — Выйди немедленно!

Карповна, как ошпаренная, выскочила в коридор, доктор, будто хищник, ринулся за ней.

— Видишь покойника?! — тыкал он Карповну, словно напакостившего котенка.

— Вижу, — пискнула Карповна.

— Ну и где эта вредительница Ирочка? Что она тебе на этот раз завезла: йогурт или бутерброды? Мать вашу за ногу! — ругался Анатолий.

— Клянусь, здоровьем моей внучки, — крестясь, божилась Карповна. — Ирочки здесь нет, и ничего она мне не привозила!

— А покойника кто приволок?! — бушевал Анатолий. — Не Пушкин же Александр Сергеевич?

Карповна молчала.

— Я в последний раз спрашиваю, чей покойник? — клокоча от ярости, прохрипел Анатолий.

— Мой, — еле слышно ответила вторая товарка Карповны.

— У вас что же, дамочки, на моем отделении перевалочная база по дороге в морг? Что вы себе позволяете? То Ирочка свои трупы к нам завозит, то Наташенька, а после будут Дашенька, Машенька и Оленька, да? — отчитывал санитарку Анатолий.

— П-п-понимаете, — зазаикалась с перепугу Наташенька. — Н-на н-нашем отделении д-двери л-лифта з-заклинивает. К-когда я вхожу в лифт, я их сама захлопываю, а к-когда выхожу, приходится из лифта кричать, чтобы кто-нибудь меня выпустил. Санитар сегодня отгул взял, больной умер, я повезла его в морг, а там дежурный где-то загулял. Я ему записку оставила, чтобы он разыскал меня на вашем отделении у Карповны. На вашем этаже у лифта двери нормально открываются. А Карповна в коридор не выходила, поэтому и каталку не видела.

— Идемте со мной, — вежливо попросил ее Анатолий.

Он сам взялся за ручки каталки, загнал ее в лифт, вместе в Наташенькой спустился в морг. Приказал вахтерше разыскать санитара, отчитал его и строго-настрого запретил отлучаться с поста. Потом стрелой взлетел на свой этаж, взял у Карповны самый толстый маркер, красными печатными буквами написал на листе объявление: «Вход с покойниками на отделение строго воспрещен!!!» и повесил его с внутренней стороны дверей лифта.

Глава 14

Как Голубеву ни хотелось прибыть вовремя, чтобы соответствовать личному джентльменскому кодексу, но вечные пробки в центре города задержали-таки его такси. Илья даже пожалел, что не поехал на встречу с Татьяной на метро.

В ресторане гостиницы он сразу выделил белоликую красавицу-блондинку, сверкающую как первая звезда в пасмурном вечернем небе. Голубев издалека любовался знакомым изгибом шеи и профилем, будто выточенным на старинной камее. Илья и раньше сравнивал теперь уже бывшую жену с Натальей Гончаровой на набросках Пушкина. Татьянина красота была вне