Читать книгу "Любовь без розовых соплей - Алена Нефедова"

— Люля, все обошлось. И все будет хорошо. Занимайся дочкой. У нее, кстати, первый зубик прорезается, поэтому она капризничает. На столе оставлю тебе телефоны моих родителей. При необходимости, любой, звони, обращайся. Они будут счастливы познакомиться с внучкой и невесткой и помочь вам. Я поехал к твоему папе. Я тебя люблю. Ты меня поняла?

Моих сил хватает только на то, что кивать головой на каждую его резкую, отрывистую фразу.

— Я тоже тебя люблю. Очень-очень.

— И как только твоя мама выздоровеет, мы с тобой пойдем и распишемся. Ты меня поняла?

— Ты слышал? Слышал, что мама сказала папе?

— Нет. Просто давным-давно надо было это сделать.

Я не знаю, что и как делает Данил и на какие волшебные кнопки он нажимает, но без его деятельного участия мы с папой не справилась бы. Мамулю в тот же день переводят в кардиологическую реанимацию в краевой клинике, а через сутки самолетом увозят в Москву. Первые дни я не могу ни спать, ни есть. И лишь требовательно агукающая Дашуля держит меня в тонусе: уложить, искупать, погулять, накормить. Данил возвращается только через два дня. Заходит в квартиру, окидывает меня внимательным взглядом, хмыкает. Моет руки, берет у меня дочку и одновременно достает телефон.

— Бабушка Люба, а у тебя нет желания познакомиться с внучкой? Ага. Прямо сейчас. Можно с вместе с дедушкой Юрой. А то у нас мама капризничает, кушать ничего не хочет. Пока будете с внучкой играться, я хоть невестку вашу в порядок приведу.

— Данил, может, не надо? Я не в том состоянии, чтобы знакомиться с твоими родителями. Я сейчас такая… — Я в смущении смотрю на себя в зеркало. Мда, та еще красотка.

— Люля, это не пробы в голливудский блокбастер. Расслабься, у меня замечательные родители. И они уже заочно любят и тебя, и Дашулю.

Как можно заочно любить человека, который принес в жизнь их сына столько… невзгод?

— Они любят тебя, потому что видят, как я тебя люблю. Тебя и Дашу. Выдохни. И сходи пока в душ.

Его родители и правда оказываются замечательными людьми. А какими еще они могут быть у такого замечательного сына? С первой встречи мне кажется, что мы знали друг друга всю жизнь, а Даша и вовсе не слезает с их рук и взахлеб «рассказывает» им на своем птичьем языке, как ей живется, какая у нее замечательная мама и как сильно она любит папу. Мама любит папу. И Даша тоже любит и маму, и папу.

Я с замиранием сердца выслушиваю регулярные отчеты о мамином состоянии от папы, которому Данил снял квартирку в паре кварталов от института, в котором находится на лечении мама. И с тихой радостью замечаю, что из «наглого щенка» и «юнги» мой любимый как-то само-собой стал для папули «сынком». Для полного счастья мне сейчас надо только одно — увидеться с мамой, посмотреть в родные глаза, которые вот так, в одночасье, могли закрыться навсегда.

Наконец ее переводят из реанимации в интенсивную терапию.

Слава богу, выкарабкались.

Поскольку я не могу оставлять Дашу одну надолго, летать мне в следующие пару недель приходится часто. И мое отношение к перелетам понемногу меняется. Если я должна преодолеть свой страх для того, чтобы увидеть как можно скорее самого родного человека, то я сделаю это. Преодолею. Превозмогу. Научусь.

— Ольга? Ты, что ли?

Я оборачиваюсь на оклик и вижу перед собой нереально красивую девушку, что с какой-то непонятной смесью жалости и превосходства смотрит на меня.

— Простите, мы знакомы? — окидываю незнакомку максимально холодным вежливым взглядом.

— Не узнала? Серьезно?

— Нет, не припоминаю.

— Ну еще бы. Я тогда еще совсем сопливой девчонкой была, а ты ходила с задранным носом, не замечая пыль под своими ногами, — цедит она с непонятной злостью.

— Полагаю, вы все же обознались, — я отворачиваюсь, чтобы прекратить это неприятное общение, но она придерживает меня за рукав.

— Привет тебе от Володи Мартынова.

Я вздрагиваю от холодка, пробежавшего по спине от звука знакомого имени, и снова поворачиваюсь к ней.

Нет. Мы точно не можем быть знакомы. Я бы запомнила такое яркое лицо.

— Качественный регулярный секс и множественные оргазмы делает женщину красивой. Смотрю, у тебя с этим проблемы. Значит, Володя говорит правду. Он ведь никогда нас не обманывает, да, Ольчик?

Терпеть не могу, когда меня так называют. Просто ненавижу. И только один человек постоянно забывал об этом. Вернее, ему было просто плевать.

Володя. Чертов гуру.

— Ну и как тебе обыватели? Одиннадцать минут вялых фрикций теперь вершина того, что ты можешь получить в постели? Вот и выглядишь старой потрепанной бабой. В свои… сколько там тебе, тридцатник уже есть? А выглядишь… мда...

Сказать по правде, она в чем-то права. Сложно выглядеть на все сто после практически двух недель бессонных ночей, дней, заполненных хлопотами вокруг Дашули, у которой вовсю полезли зубки, и такого количества перелетов туда и обратно за короткое время. Но девушка видит то, что видит — залегшие под глазами темные круги, небрежный пучок спутанных волос и спортивный костюм, мятый после неудобной ночевки в аэропорту в связи с задержанным рейсом.

— Ты не представляешь, как я была рада, когда ты, наконец, свалила из нашего Центра и освободила место любимой его ученицы.

Похоже, «его» она произносит с придыханием и благоговением. С большой буквы. И тут я вспоминаю ее — большеглазую молоденькую девочку, у которой охрана на входе вечно требовала предъявить документы, доказывающие ее возраст. Поля? Юля? Она вечно лезла на глаза лектору, самая первая с готовностью хихикала над его шутками и яростно кивала головой, когда он вещал о ненависти матери к ребенку.

Бедное дитя, чья жизненная ситуация в тот момент полностью соответствовала рассказываемым Володей ужасам.

— Как только ты исчезла с нашего горизонта, он обратил на меня внимание. Приблизил меня к себе. И теперь я, я! а не ты — его незаменимая помощница в научных исследованиях. О-о-очень интересных исследованиях, — ее шепот становится томным, а глаза подергиваются дымкой похоти.

Идущие рядом мужчины словно спотыкаются рядом с ней и оглядываются, скользя взглядом мимо меня и не отрывая от нее жадного, загорающегося чисто мужским, голодным интересом.

Господи, это же и я могла остаться такой — течной самкой, распространяющей флюиды вожделения на всех встречных самцов.

— Володя как-то обмолвился, что в тебе заложен неплохой потенциал. И у него на тебя были грандиозные планы. Которые ты сломала. А я починила.

Ох, глупая девочка, так себе перспектива — быть частью, очередным пунктом чьего-то грандиозного плана. Да только пока на своей шкуре этого не испытаешь, не поймешь.

— Зато меня он научил всему, что надо знать и уметь женщине. Я прямо сейчас могу любого из этих… — она презрительно кивает в сторону массово пускающих на нее слюни мужчин в деловых костюмах, остановившихся неподалеку, — пальчиком поманить, и он через сутки, даже меньше, будет готов ноги мне целовать.