Читать книгу "Башмаки на флагах. Том 1. Бригитт - Борис Конофальский"

Волков снова взял кувшин и снова стал наливать вино себе и Кёршнеру, потом встал и сказал:

— Друг мой — надеюсь, отныне я могу так называть вас, учитывая, что вы вошли в моё непростое положение, — протягиваю вам свою руку, отныне можете рассчитывать на меня и мой меч. Выпьем.

Одной рукой хватая кубок, другой руку Волкова, Кёршнер вставал из кресла. По его щекам текли слёзы:

— Ах, как это хорошо, как хорошо, — бормотал он. — Ваша дружба для меня — великая честь. Великая.

Когда он ушёл, и Волков остался с епископом и бургомистром, Волков возьми да и скажи:

— Со этой свадьбой, кажется, всё складывается лучше, чем с предыдущей, может, дело и до венца дойдёт. Но вот как город собирается загладить оскорбление, что было нанесено мне?

Бургомистр сразу насупился:

— То предложение было ошибкой. Мы и думать не могли, что герцог будет столь резок по сему поводу.

— Вы не подумали, а из меня на всё графство посмешище сделали. Уж молодой граф от души посмеялся над моим конфузом, и горцы тоже, думаю, позубоскалили. А мне непривычна роль посмешища.

— Ни секунды в том не сомневаюсь, но что же вы хотите в сатисфакцию за сие недоразумение? — нехотя спросил господин Виллегунд.

— Мне нужна дорога, — сразу отвечал кавалер, — от Малена хоть до границ моего удела.

— Об этом уже говорилось, и не раз, — произнёс бургомистр. — Совсем недавно купцы и торговцы железом и свинцом уже заводили речь про неё, просили город разделить с ними траты, но совет отказал. Совет не даст денег на эту дорогу.

— Отчего же? — помрачнев, спросил кавалер.

— Глушь, дичь, безлюдье, — говорил бургомистр.

Но Волков чувствовал, что не безлюдье главная причина.

— От моей пристани, от моих амбаров дорога до города в три раза короче, чем от Хоккенхайма. Неужто совет не знает о том?

Бургомистр помолчал немного и потом сказал:

— Господа из совета не желают в одно прекрасное утро увидеть, как по хорошей дороге с юга к ним идут колонны горцев.

А вот это уже было похоже на правду. Да, конечно, горожане прекрасно помнят, как горцы стояли под их стенами. Дважды стояли, между прочим.

Волкова так и подмывало сказать бургомистру, что он собирается мириться с кантоном, но при отце Теодоре такого говорить было нельзя, старый поп был верным человеком архиепископа Ланна, а тот страстно желал, чтобы война здесь разгоралась, сильнее захватывая всё новые земли. Поэтому он сказал всего лишь:

— Дорога эта будет очень полезна городу.

— Знаю, — отвечал бургомистр. — Поэтому немедля соберу всех купцов и глав гильдий, что были заинтересованы в этой дороге, переговорю с ними и на ближайшем совете лично подниму этот вопрос. Буду уповать на то, что вам нанесено оскорбление, и требовать сатисфакцию в вашу пользу. Может, они меня и послушают. А не захотят строить дорогу, так потребую подарка для вас.

— Что ж, я буду вам признателен, — кавалер сделал многозначительный жест, недвусмысленно дающий понять, в чём будет выражаться его благодарность. — Особенно если вы преуспеете с дорогой.

— Приложу все силы, господин рыцарь, — заверил его господин первый консул города Малена.

И кажется, говорил он вполне себе искренно.

Когда бургомистр откланялся, когда уже и сам кавалер собирался уходить, он спросил у епископа:

— А почему же бургомистр так старается для меня?

— Ах вы наивный рыцарь, — усмехался старый поп, — бургомистр выбран совсем недавно, и выборы ему дались очень нелегко. Следующие выборы он собирается выигрывать благодаря деньгам Кёршнера, да и видимая дружба с вами ему никак не повредит. Тех, кто побеждает, все хотят видеть в своих друзьях. Так что старается он не для вас. Вовсе не для вас. Но дружбу с ним вы всё равно водите, он очень влиятелен сейчас. Да и в делах необыкновенно проворен.

Когда Волков садился в седло, чтобы ехать в трактир за своей свитой, он неожиданно подумал о том, что, может, и неплохо вышло, что брак с Фейлингами расстроился. Что, может, Кёршнеры ему будут много выгоднее Фейлингов. Шутка ли! Десять тысяч монет на свадьбу! Да и с дорогой ещё не всё потеряно, может, дорога ещё будет.

Глава 28

Признаваться в том, что Бригитт была права, он не собирался. Вот ещё, и так много о себе стала думать, карету ей подарил — это уже немало. Но так и было, совет рыжей красавицы был хорошим.

Он совсем не зря ездил в город, и вместо того, чтобы раздуть новую свару, кажется, наживал новых и ценных друзей.

Уже через день с утра приехал посыльный от Кёршнеров и просил узнать, будет ли угодно господам Эшбахтам и девице Урсуле Видль принять Людвига Вольфганга Кёршнера и сопровождающую его мать Клару Кёршнер.

На что был получен благоприятный ответ. Сказано было посыльному, что дом Эшбахтов ждёт уважаемых гостей с большим нетерпением. На что посыльный сообщил, что гости поедут к ним затемно и уже к обеду будут.

Волков звал к себе сестру Терезу и племянниц, чтобы сообщить им о деле. И когда те пришли, мать заплаканная, а девочки перепуганные, кавалер глянул на них и охнул.

У невесты, оказывается, и платья подобающего нет. И у матери её платья хорошего нет, а всё что есть, старо и обтрепалось. То, что кавалер покупал племянницам, то хоть и неплохие платья были, но девочки давно из них выросли. А ко всему ещё и обед нужно начинать готовить сейчас.

— Собирайтесь, — говорит кавалер, а сам хмурится, — надо в город ехать за платьями.

— Пока доедете, ночь уже будет, вам и городских ворот не откроют, — сказала госпожа Ланге. — А коли и откроют, так портные все спят.

И пока Волков молчит и хмурится дальше, она продолжает:

— Не волнуйтесь, господин мой, я всё устрою. До завтра ещё целый вечер и ночь. Мы успеем.

— Что ж вы, новые платья для Урсулы и Катарины и для моей сестры пошьете? — не верит Волков.

— Катарина пусть берёт платье старшей сестры, — говорит Бригитт.

— Ой, я согласна! — кричит младшая племянница.

— Госпожа Рене, сестра ваша, пусть возьмёт платье у госпожи Эшбахт, они телом схожи почти, разница невелика, её никто и не заметит.

— Берите любое моё платье, — милостиво согласилась Элеонора Августа, она взяла за руку сестру Волкова Терезу, — пойдёмте, сестра, посмотрите, что можно взять у меня.

— А я? — искренне удивлялась происходящему виновница всего переполоха, тринадцатилетняя невеста. — А где же мне взять платье?

— Вам нравится моё платье из зелёного бархата? — спросила у неё госпожа Ланге.

— Ваше платье из зелёного бархата? — глаза Урсулы округлились. — Очень нравится. Но оно же мне велико.