Читать книгу "Полночные близнецы - Холли Рейс"

Приближаются громкие шаги. Один из полисменов пробивается сквозь толпу и чуть не спотыкается об меня. Потом он и его товарищи поднимают меня и прячут за своими спинами, образуя кольцо, пока они выбираются из толпы.

Поскольку меня теперь нет рядом и сосредоточить свою ненависть не на ком, люди снова начинают декламировать: «Один голос» – и один за другим покидают площадь.

– Укройте ее одеялом, – слышу я знакомый голос. – И бога ради, арестуйте кого-нибудь!

– Так не получится, мэм, – говорит один из офицеров, но все же отходит.

Хелен Корди, член парламента, которая навещала меня после того костра, поворачивает меня лицом к себе.

– О боже. Ферн, да? Ферн Кинг? Как тебя угораздило вляпаться в такое?

Я не в силах ответить ей. У меня стучат зубы. Она обнимает меня.

– Похоже, тебе не повезло, юная леди, да?

– Это он н-натравливает всех на людей вроде меня, – бормочу я. – Он опасен. Он очень, очень опасен.

Хелен смотрит на меня прямо и открыто:

– Поверь, Ферн, – я точно знаю, что представляет собой этот человек и чего он хочет.

Она растирает мои руки, как это делают люди с замерзшими детьми.

– Мне позвонить твоему отцу, чтобы он тебя забрал? Как ты думаешь, следует подать заявление в полицию?

Стоящие неподалеку офицеры переглядываются. Я вижу, как один из них прижимает к губам кулак, ногтями наружу. Он делает это почти бессознательно, но жест настолько специфический, что его значение понятно. Это полиция Мидраута.

– Вообще-то, мэм, – говорит другой, – мы можем принять от юной леди заявление, но… но с ней ведь ничего не случилось, так? Вреда ей не причинили.

Хелен Корди буквально шипит от негодования.

– Да все в порядке, – говорю ей я. – Я к такому привыкла.

Я стараюсь, чтобы в голосе звучала горечь. Пусть она думает, будто я живучая. Наконец она соглашается отпустить меня, но настаивает на том, чтобы ее водитель отвез меня домой. Не желая подвергать себя риску снова столкнуться с бандой Мидраута, я не возражаю. Она отводит меня к машине, стоящей в нескольких кварталах.

– Но что ты вообще тут делала? – спрашивает она.

– Я как-то с этим связана, – отвечаю я. – Не знаю как. И я хотела, чтобы он меня увидел.

Хелен смеется:

– Да. Себастьян умеет влиять на людей.

Прежде чем я успеваю возразить и сказать, что она сильно в этом ошибается, она продолжает:

– Но теперь ты знаешь, что ты ему не по душе, да? Будь осторожна, Ферн. Твоим родителям вряд ли хочется, чтобы с тобой что-то случилось.

О… Значит, она все-таки недостаточно хорошо меня помнит, забыла, что у меня остался только папа.

– А вы зачем туда пришли, можно спросить, мисс Корди?

– Там выступал один из моих коллег, и, когда он закончил, я решила, что послушаю и остальных. Так лучше всего можно оценить своих противников, разве нет?

Шофер Хелен открывает передо мной дверцу машины, ее помощник залезает внутрь после меня и уже звонит моему папе, сообщая, что мы едем. В машине все обтянуто бежевой кожей; она немного липкая на ощупь и как-то странно поскрипывает. Хелен поднимает руку, когда машина задом выезжает на дорогу. Я смотрю в заднее окно, как Хелен снова сосредоточивается на удаляющейся армии Мидраута, но выражение ее лица понять невозможно.

36

Хотя дрожь в теле утихла к тому времени, когда я добралась до дома, я невольно продолжаю думать о том, что могло произойти, не окажись поблизости Хелен Корди. Я не сомневаюсь – те люди убили бы меня. Это похоже на тот давний костер: две разные группы людей, но обеим хочется уничтожить того, кто выделяется.

Олли уже дома. Я взбегаю по лестнице наверх, а он появляется из ванной комнаты, промокая рассеченную губу.

– Что случилось? – спрашивает он.

Но я слишком раздавлена, чтобы ответить. Я понимаю – несправедливо игнорировать вот так брата, у него, похоже, тоже случились неприятности по дороге домой из школы, – но я не в силах, только не сегодня. Я прячусь в своей комнате и не спускаюсь к ужину. Вместо этого я вновь переживаю ужас, охвативший меня в той схватке на Трафальгарской площади, и лелею его до тех пор, пока он не перерождается в ярость. И когда приходит пора отправляться в Аннун, я не иду в рыцарский зал к началу уроков. Я спешу к конюшням и вскакиваю на спину Лэм. У подъемного моста харкеры и рееви спрашивают, куда я отправляюсь, но я только смотрю на них, и они опускают мост. Они, видимо, предполагают, что меня отправили куда-то с очередным заданием, а лорд Элленби просто забыл их предупредить.

Я в Аннуне. Теперь мне нужно куда-то ехать.

Гнев на Мидраута и его поклонников, а также на тех полицейских питает меня, когда я поворачиваю на восток. Случившееся днем лишь подчеркнуло то, что я уже знала. Мидраут, возможно, и воспитывает бандитов, но они во множестве существовали и до того, как он начал набирать силу.

Воспоминание о костре оживает: пауза перед тем, как вспыхивает пламя; мгновение запредельной боли, когда оно охватило мое лицо; выражение лица Дженни – отчасти потрясение, отчасти жажда, – когда она осознает, что все вышло из-под контроля. Все то унижение, которое я с таким трудом пыталась преодолеть весь год, захлестывает меня. Справедливости нет. Вообще. Ее не было в день того костра, ее не было сегодня, и ее не будет впредь. Может, у меня и есть эта невероятная сила, но я все равно остаюсь отверженной, мне постоянно угрожают. И что толку в моем Иммрале, если я не могу даже себя защитить с его помощью?

И тут вдруг я точно осознаю, к чему меня ведут.

Я сама должна создать немного справедливости.

Когда я добираюсь до белого коттеджа, то, что я собираюсь сделать, становится неизбежным. Голова у меня словно ватой набита. Я никогда не бывала внутри этого дома, лишь видела, как из него выходит Олли. А она всегда его провожала, жеманно помахивая рукой. Я смотрю на дорогу, потом на парк напротив. Большая черная собака удирает от стайки злобных белок, каждая из них в чьем-то кошмаре покрыта синей гравировкой, – но в остальном я совершенно одна.

Я поднимаюсь по ступенькам к входной двери. Дверь заперта, но это не проблема – одним движением моей мысли замок открывается, и я вхожу. На первом этаже дома холодно и сыро. Но наверху воздух меняется. Я поднимаюсь на самый верхний этаж. Когда я прикладываю ладонь к двери комнаты на чердаке, я чувствую, что за ней кто-то есть.

Дженни лежит в постели, она в пижаме, одеяло натянуто до груди. Она неподвижно смотрит в потолок. Я уже на полпути вниз по лестнице, когда наконец останавливаю себя. Почему я бегу? Здесь Дженни для меня не опасна. В Аннуне сила на моей стороне.