Читать книгу "Колдун и Сыскарь - Алексей Евтушенко"

— Всё, иди. — Он отпустил кошачью морду.

Кот Пушило (сколько у Григория было котов, всегда их звали одинаково) соскочил с колен, фыркнул, будто стряхивая с усов невидимую влагу, прянул с крыльца и пропал в лопухах за углом сарая.

Не прошло и часа, как он вернулся. Неторопливо ступая, прошёл на кухню, где хозяин только что закончил свой обед, мявкнул требовательно.

— Э, нет, — сказал ему Григорий. — Сначала рассказывай, потом накормлю.

Пушило прыгнул ему на колени, привычно подставил морду. Вот это — научить кота понимать и выполнять словесные команды, будто он не кот, а самая натуральная собака, всегда по-настоящему трудно. Но и данное искусство давно было подвластно Григорию.

Как и то, которое он собрался применить сейчас.

И снова — глаза в глаза.

Не просто представить себя котом.

Стать им.

Не физически, как он превращается в волка, нет здесь другое колдовство, иное умение.

Нужно слиться с животным настолько, чтобы увидеть то, что он видел за последние сорок-пятьдесят минут. Даже почуять те же запахи. Испытать те же ощущения и желания, которые буквально только что испытывал кот. Голод. Терпимую, чуть тягучую боль в прокушенной неделю назад соперником и уже почти зажившей лапе. Зуд в ухе (присесть, почесать задней лапой, бежать дальше).

Есть, вошёл, слился.

Потерпи, дорогой. Насиловать сознание не буду, тихонько посмотрю, что ты видел, послушаю, что ты слышал, и сразу уйду. Ты меня и не заметишь. Ну, почти не заметишь. Зато потом кое-кому отвалят хороший кусок сырой говяжьей печёнки. Свеженький, с кровью! М-м… вкуснятина!

Трава и лопухи выше головы. Запахи, будто свитые в бесконечный разноцветный ковёр. Каждый запах — тот или иной цвет или оттенок. Очень красиво и… познавательно. Не так ярко и познавательно, как у того же волка, но с человеческим обонянием не сравнить в любом случае. К тому же у кота есть ещё один обонятельный канал, которым не обладают ни собаки, ни волки. Вернее, их два, расположены они сразу за резцами, ведут непосредственно в мозг, и с их помощью, втягивая воздух ртом, кот или кошка могут учуять опасное событие, которое должно произойти в ближайшем будущем. Например, землетрясение, наводнение или большой пожар. Сейчас, слава Велесу, ничего подобного не предвидится. Вот и хорошо.

Зрение у нас не очень. Если б Пушило отправился на разведку поздним вечером или ночью — иное дело, в темноте с кошачьим зрением мало чьё сравнится. А днём лучше смотреть человеческим глазом. Ничего, обойдёмся. Зато слух — выше всяких похвал. И память на услышанные звуки отличная.

Ага, вот и огород Светланы. Теперь — во двор. Хорошо, что девушка пока так и не завела кошку или собаку, а то могли бы возникнуть проблемы — чужаков на своей территории никто не любит. Правда, есть коза по имени Матильда — вон она, пасётся на свободном участке за огородом вместе с другими соседскими козами, а потому не в счёт.

Окна, как и рассчитывал, открыты. А за окнами слышен разговор. Двое. Да так отчетливо, словно в шаге сидят. И в дом идти не надо, и так всё слышно. Вот он слух кошачий, идеальный.

Ага, молодец Пушило, даже на подоконник заскакивать не стал. Махнул на поленницу возле сарая, уселся в тенёчке так, что не сразу и заметишь, если специально не всматриваться, принялся умываться. И весь — уши.

Всё-таки другие голоса у людей, когда слушаешь их ушами животных. Забавно звучат, словно и не люди говорят, а персонажи какого-нибудь мультфильма. Но узнать всё равно можно.

— Светочка, ну что вы, ей-богу, вернётся он, никуда не денется. Мало ли какие срочные дела могут возникнуть у мужчины! Да ещё у мужчины его профессии.

Ага. Это, кажется, Нина Петровна. Завуч школы и непосредственная начальница Светланы. Зашла утешить. По-соседски и на правах старшей. Правильно, утешение нам необходимо. Утешение и совет.

— Нина Петровна, так ведь не первый день уже! И телефон, главное, молчит. Я уже извелась вся. Ирине этой позвонила, которая с ним вместе работает, секретарь у них. Она обещала узнать, что сможет. Но что она может? Где она его будет искать? Может, его убили уже, а я тут…

Всхлипывания. Рыдания.

Хорошо, что я давно равнодушен к женским слезам. Да и не только женским… Плачь, Света, плачь. Очень может быть, что твоего ненаглядного и впрямь уже убили. Время при царе-батюшке Петре Алексеевиче было жестокое, не в пример нынешнему. Чужак, говорящий на странном языке, который признать русским можно лишь с большой натяжкой, без денег и высоких покровителей, очень быстро обращает на себя внимание тех, кто только и ищет лёгкой наживы — от лихих людей с большой дороги до остроглазого ярыги из соответствующего Приказа. И маму вспомнить не успеешь, как окажешься в придорожных кустах с ножом в печени или в темнице государевой с вывернутыми карманами и битой мордой. А оттуда дороги две: на каторгу или в солдаты. Одна другой не слаще. И обе заканчиваются одинаково — безвестной могилой в далёком краю. Если же и жив до сих пор Андрей Сыскарёв, что также очень может быть, то к тебе, любимая моя и желанная, всё равно не вернётся. Ибо, кроме него, Григория, нет и не было на всей земле человека, способного переместиться во времени на триста лет вперёд или назад самому, а равно и переместить кого-то другого…

«Стоп, — сказал он сам себе. — Стоп, Гриша. Как это — нет? Имеется один такой. И как раз там, в том времени и даже почти наверняка в том же месте — в Москве. Ах ты дура-ак… На букву „мыслете“. Не мог изменить срок? Сотни или двух лет хватило бы за глаза. Стакан или два вина. Нет, выбрал три. Привычка, чтоб ей, всегда испытывал слабость к „глаголю под титлом“[10]. Оно и понятно — цифра особая, большая сила в ней. А если они встретятся? И не просто встретятся, а, так сказать, заинтересуют друг друга? Вельми маловероятно. Очень. Но в жизни случается и не такое. Уж кому-кому, а тебе сие известно лучше кого бы то ни было. Ну что ж, даже ежели произойдёт невероятное и наш Андрюша вернётся, будет уже поздно, потому что рыдания утихают и что я слышу? Да!!!»

— Нина Петровна, может… может, стоит к Григорию обратиться? Понимаю, что как-то глупо это. Но люди говорят, что он и впрямь много умеет. Как вы думаете?

— А что, и обратись. Хуже точно не станет. Григорий — человек странный, без сомнения, но вреда от него никому пока не было, а вот пользы — сколько угодно. Это ты хорошо придумала. Существуют же всякие экстрасенсы! Большинство из них, понятно, шарлатаны, но наш Григорий вроде бы не такой.

«Не такой! Ох, не такой я, родные мои!»

— Да, так и сделаю. Прямо сегодня, наверное. Вот только не знаю, удобно ли. Без звонка. А номера его мобильника я не знаю.

— Да ты что, Света, какие звонки на мобильник в деревне? Ты ж не первый день у нас, должна бы понимать. Испокон веку односельчанин к односельчанину без всяких предупреждений заходит. Да и нет у Григория никакого мобильника, насколько я знаю, не пользуется он им. Смело иди и ничего не бойся. Хочешь, я с тобой пойду?