Читать книгу "Как называются женщины. Феминитивы: история, устройство, конкуренция - Ирина Фуфаева"

У остальных феминитивов на -ша репутация лучше. Среди них лидер нормальности – кассирша, оскорбительное по мнению лишь 1 % голосовавших и стопроцентно нормальное по мнению почти 70 %. Слово барменша пренебрежительным сочли уже 7 %, а новомодное фикрайтерша – 10 %. За оскорбительность слова бухгалтерша проголосовало чуть больше десятой части опрошенных, зато более четверти считает слово абсолютно нормальным и применимым во всех ситуациях. Дальше идут диспетчерша, контролёрша и докторша. Последнее считают грубым 27 %, а полностью нейтральным – около 7 %.

В опрос попало только два “феминитива нового типа”: комментаторка и авторка. Больше половины опрошенных сочли эти конструкции придуманными или никогда их не видели (но три года назад!). Около четверти ощущали их пренебрежительными. Полностью нормальными – 7–8 %.

• Первый напрашивающийся вывод – слова, скроенные по одному лекалу, могут иметь очень разный статус. И стилистический (нейтральное/разговорное/просторечное), и оценочный (нейтральное/пренебрежительное). Нельзя по одному образованию на -ша судить обо всех геймершах, риелторшах и биохакершах.

• Второй напрашивающийся вывод – коннотации во многом дело индивидуальное, субъективное. Что для одного полностью нейтрально, то для другого ущербно стилистически или выражает что-то не то. И наоборот. Из дискуссии: “…очень зря на -ш ополчились, так звучит намного элегантнее и уважительнее. Адвокатша и адвокатка – тут даже без каких-либо знаний правил сразу чувствуется разница в статусе”; “Поэтесса такое… создание воздушно-эфирное; длинное платье, подчеркивающее красоту фигуры. Ахмадулина”.

• Третий вывод не менее очевиден – любой феминитив, имеющий коррелят мужского рода (унисекс), сейчас несет на себе хотя бы еле заметную печать второсортного слова. А это все названия профессий с суффиксами женскости. Единственное не второсортное – певица.

Что происходит, когда в семантике какого-то обозначения человека присутствует коннотация второсортности, неполной приемлемости слова? У слова начинают появляться синонимы-эвфемизмы – более приличные, более вежливые слова. Будь то ещё советское “лицо еврейской национальности” или современные политкорректизмы. Волей-неволей мы тем самым признаем, что принадлежать к группе X плохо и называть ее прямым обозначением нельзя. Если отношение к группе X не меняется, эвфемизмы обрастают негативом и их снова приходится заменять. Итог – синонимические ряды: старый – пожилой – в возрасте – возрастной и т. п.

И слова-унисекс, и идеологические феминитивы (при живых феминитивах традиционных) тоже как бы эвфемизмы. Они заменяют неприличные, слишком прямые обозначения бабищ и теток. Обе группы слов вытесняют реальные исторические феминитивы – названия профессий и делают невидимым профессиональный вклад женщин прошлого, тот факт, что ни феминитивы, ни сами деятельницы не появились в начале XXI века. Только вот унисекс выполняет эту роль замены гораздо лучше и последовательнее. Как мы видели, тень негативности все равно распространяется на любой феминитив, вплоть до слов художница и журналистка.

• Помимо стратегии политкорректности, эвфемизации – все нового и нового ухода от языковых единиц, заразившихся отрицательной оценкой, – существует и стратегия реаппроприации, перехвата даже оскорбительных обозначений в качестве самоназваний, после чего оскорбительность испаряется.

“Эксплуатация зашквара”, как сказал кто-то о нейминге кафе “Хачбургер”. Эту стратегию тоже можно назвать естественной. Гёзы, санкюлоты, импрессионисты, хиппи – все эти такие разные движения объединяет перезахват ими насмешливых названий со значениями нищие, бескюлотные, впечатляльщики, понимашки. После чего насмешливые коннотации навсегда остались в истории. Что ж, для использования этой стратегии нужна дерзость и уверенность в нормальности своей группы.

Глава 12, заключительная

Может ли язык уничтожить неравноправие

Что в итоге? Чего ждать и что делать? Да, мы выяснили, что ответ на вопрос “Являются феминитивы издевательством или новой эпохой русского языка?” лежит за рамками предлагаемой альтернативы. Но осознание их неотъемлемой частью прошлого и отчасти настоящего русского словообразования не проясняет будущего. Стоит ли ждать триумфального возвращения бинарности мужское—женское в мир профессиональных обозначений – или, наоборот, торжества слов-унисекс и обретения ими наконец полноценного грамматического общего рода?

Ну и, несмотря на признание за языком в целом и словообразованием в частности права на свободу и саморегуляцию, все же не обойти и вопрос “Что делать?” – хотя бы потому, что этот вопрос интересует очень многих.

И кассирша, и кассир, или Динамический баланс трендов

• Вряд ли стоит ждать, что в сферу наименований женщин по профессии в обозримое время вернется такое же единообразное царство феминитивов, как в сфере этнонимов. Тренд на унисекс – безусловная реальность. И помимо перечисленных факторов, он ещё и укладывается в так называемую аналитизацию русского языка – упрощенно говоря, тенденцию к снижению роли морфологии, к морфологическому упрощению.

В первую очередь она касается грамматических форм. В Пеньково вместо в Пенькове – вот это она, аналитизация. В одном конкретном месте языка, оказавшемся слабым звеном, форма предложного падежа заменилась на форму именительного-винительного. Стало меньше различий, произошло небольшое упрощение падежной системы существительных среднего рода. “Не хватает семьсот пятьдесят пять рублей” вместо “семисот пятидесяти пяти” – да, это она, аналитизация. У сложных и составных числительных перестают различаться падежи, это упрощение падежной системы числительных. Замена двух слов, кассир и кассирша, на единственное кассир – тоже упрощение, правда, касающееся не грамматических форм, но дериватов, близких к ним по степени регулярности.

Во всех этих изменениях присутствует ключевой момент. Оказывается, что в Пеньково продолжает оставаться понятным. Из контекста ясно, едем ли мы в Пеньково или живем в Пеньково, как раньше жили в Пенькове. Или выбираем главу Пеньково, как раньше выбирали главу Пенькова. Это изменение ещё не завершилось, и на одной странице новостных агрегаторов можно видеть одинаково понятные заголовки “Проверил ход строительства новой школы в Одинцово” и “Новую школу в Одинцове откроют в январе”.

• Ликвидация форм косвенных падежей у топонимов среднего рода в бюрократическом языке и была в каком-то смысле случайностью, но то, что она закрепилась в общенародном языке – не совсем случайность.

Ведь если бы собеседники регулярно не понимали друг друга, такое вряд ли случилось бы. И так же с числительными. Падежи исчезают там, где обойтись без них проще, чем запоминать, как их образовывать. Вбирание в себя словами кассир и руководитель семантики обоих полов во многих случаях тоже не нарушило взаимопонимания. В одних случаях информацию о поле несет контекст: зависимые слова, подлежащее (“Она наш новый руководитель”), имя (“кассир М.В. Петрова”), в других она не является значимой. В крайнем случае можно пояснить аналитической конструкцией: женщина-космонавт Ван Япин. Да, это очень похоже на аналитизацию на словообразовательном уровне: вместо двух разных форм остается одна, а информация передается с помощью контекста или отдельным словом женщина. В первую очередь это, конечно, относится к стилю хоть немного близкому к официальному. Если не при галстуке, то, по крайней мере, не в шлепанцах. Выходит, этот стиль в данном случае более аналитический.