Читать книгу "Мы, домовые - Далия Трускиновская"

– Но почему, почему? На каком основании? Допустим, я неправ! Допустим, у нас конфликт! Но конфликт должен быть разрешен гуманными методами! Почему сразу – свист?! Есть инстанции! В нашем государстве хрен чего добьешься, но есть международный суд в Гааге!

– Ясно, – заметил Евсей Карпович. – Стало быть, ты в Гаагу собрался. Ну, скатертью дорожка. Если хочешь, я тебе в компьютере карту Европы найду и распечатку сделаю.

Вдруг до Лукулла Аристарховича дошло, что до Гааги очень далеко, он заткнулся и пригорюнился.

– Пошли ко мне, – сказал тогда Евсей Карпович. – Дело серьезное, нужно сходку созывать. Хоть ты и разгильдяй, а свой.

– Не надо сходки! – воскликнул Лукулл Аристархович. Он прямо-таки внутренним ухом услышал густой голос Лукьяна Пафнутьевича: «А чего ж ты, бездельник, за этим зятем попросту след не замел? Оно и надежно, и безболезненно!»

– Ах, не надо?

Но сходку все же собирать пришлось, потому что зять нашел себе новое занятие – он прикупил свистков, верещащих на разные лады, и стал их осваивать. У него уже получались какие-то обрывки мелодий, и зять искренне надеялся, что, став единственным в городе мастером художественного свиста, он начнет зарабатывать бешеные деньги.

Сходка решала два вопроса. Первый – как выкурить из дома свистуна. Второй – что делать с разгильдяем, по милости которого завелся этот вредитель.

С первым вопросом справились быстро – Лукьяна Пафнутьевича обязали привлечь к делу супругу. Она позвала на помощь других домових, и когда зять вместе с аккордеоном уперся на очередной банкет, все вместе с наговором замели след. После чего зятя в доме больше не видели. А главное – не слышали.

Второй вопрос чуть было не кончился дракой.

Лукуллу Аристарховичу удалось сбежать, и он две недели скрывался в магазине хозтоваров, совсем отощал. Строгий домовой дедушка Лукьян Пафнутьевич клялся и божился, что больше разгильдяя на порог дома вовеки не пустит. Это надо же – по его милости весь дом чуть домовых не лишили, да у всех хозяев чуть деньги не высвистели!

И принято было суровое, но справедливое решение. К Венедиктовым поставить домовым дедушкой Акимку, подручного Лукьяна Пафнутьевича. Парень дельный, толковый, пусть начинает самостоятельную жизнь. Хозяйство, правда, запущенное, да уж как-нибудь разберется. Тем более, что воспитание он получил правильное, и прислушиваться к хозяйским бредням не будет.

Акимка, поняв, что теперь он сможет к кому-нибудь заслать сваху, от восторга так и понесся кувырком!

А разгильдяя определили в подвальные. Там, в подвале, сапожная мастерская завелась, шибко большой чистоты от нее и не требуется, но присмотр обеспечить надо. Опять же, от сапожника плохому не научишься. Телевизора, правда, нет, и кухни тоже, но соседи помереть голодной смертью не дадут. Если же сапожная мастерская не нравится – вот дверь, а вот карта Европы.

Пришлось согласиться…

Рига 2004

Челобитная

У всякого домового – своя придурь.

Есть такие, что хлеба не едят, им пирожок подавай, сыр, сливки. Есть противники молочной пищи. Есть любители начищать чугунные сковородки, которых под угрозой смерти не заставишь прикоснуться к сковородке с тефлоновым покрытием.

А вот у Тимофея Игнатьевича придурь была совсем прискорбная – он жениться не хотел.

Собственно, немало домовых так и живут старыми холостяками, не слишком от этого страдая. Но у них холостячество – или вынужденное, или какое-то случайное – скажем, выпал бедолага из поля зрения окрестных свах. Некоторые подолгу не женятся от гордости – я, дескать, самое исправное хозяйство в городе веду, мне и супругу нужно под стать. Но и на них порой находится управа. Попадаются, хоть и очень редко, нытики, с которыми уважающей себя домовихе лучше не связываться. Попадаются склочники, которых все обходят за три версты. И те, и другие не прочь жениться, но ничего в себе менять не желают – так и остаются одиночками.

А Тимофей Игнатьевич испытывал дикое, невероятное предубеждение к законному браку. Ему почему-то казалось, что лучше удавиться.

И сложилось же так, что, переехав с хозяевами на новое местожительство, он заполучил в соседи домового дедушку Ферапонта Киприановича с супругой Степанидой Прокопьевной и тремя дочками на выданье!

С девицами была та беда, что целых трое народилось, и родители не могли дать всем сразу достойного приданого. Поэтому, да еще потому, что дом на самой окраине, дальше – только лес и поля, свахи не часто заглядывали в семейство Ферапонта Киприановича. А что нужно всякой домовихе? Хорошо выйти замуж, в крепкое хозяйство.

Вот старшая, Маремьяна Ферапонтовна, и сообразила – такое добро зря пропадает!

Неопытная девка даже не задала себе вопроса: почему в таких почтенных годах Тимофей Игнатьевич все еще холост? Она как-то со старшими наведалась к нему в гости, оценила угощение, порядок в хозяйстве, разнообразные имущества домового, и поняла, что вот здесь бы охотно жила и младенцев плодила.

У домовых насчет девок строго, иной жених невесту впервые только за свадебным столом и увидит, и потому собственных любовных приворотов домовихи почитай что не имеют, а знают человеческие. Приходится порой хозяек выручать, ну так и застревают в памяти всякие приемчики. Маремьяна Ферапонтовна подольстилась к старым домовихам и неприметненько выведала тайные способы привлечения мужского внимания.

Она и талой водой с серебра умывалась, и зазыв на печной дым делала (печки в доме не случилось, но у соседей завелся камин), и над сушеным яблоком колдовала. Уж что подействовало – теперь не понять, но как-то забежала она к Тимофею Игнатьевичу по хозяйственной надобности – да тут его и подбила на грех. Стали встречаться.

Маремьяна Ферапонтовна уже собиралась со свахой сговариваться, чтобы достойно завершить эту затею сватовством и свадьбой. Но обнаружилось, что она с прибылью. У домових и так животики округлые, а если с прибылью – то словно мохнатые мячики.

Любопытно, что первым это обнаружил не имеющий, казалось бы, навыка в таких вещах Тимофей Игнатьевич. И до смерти перепугался.

Он клял и костерил тот день, когда позволил шустрой домовихе себя соблазнить. Он честно не понимал, что за дурь на него в тот страшный день накатила. Он представлял себе, как по такому неслыханному случаю домовые собирают сходку, как сходка принимает решение играть свадьбу, и в ужасе хватался за голову. Наконец он понял, что нужно бежать, куда глаза глядят.

Конечно же, ему было жаль своего идеального хозяйства с припасами, складами и тайниками. Но жениться он никак не мог. Делить с кем-то заботы, терпеть чье-то бестолковое присутствие… да еще младенец…

В общем, незадолго перед рассветом Тимофей Игнатьевич сгреб в мешок то, что могло бы пригодиться на первых порах в новом доме и у новых хозяев, и дал деру.

Он с перепугу решил искать прибежища вообще на другом конце города. Если по уму – можно было сговориться с кем-то из автомобильных и с пятью-шестью пересадками заехать хоть в Смирновку, хоть к Старой Пристани. Но Тимофей Игнатьевич с полным основанием боялся, что его выследят и принудят жениться. Автомобильные – они разговорчивые…