Читать книгу "Кекс в большом городе - Дарья Донцова"

Гости потихоньку опрокидывают рюмашки, жуютсалат. Сначала присутствующие ведут себя тихо, делая вид, что внимательнослушают великолепно известные всем воспоминания о том, как в 1939 году дедушкапотерял на вокзале портфель, но потом народу надоедает ее речь, шумусиливается, о бабушке капитально забывают. Впрочем, все оказываются довольны:бабуся – оказанным ей вниманием, гости и тамада – тем, что церемония проходитправильно. По обычаю ведь второй тост надо провозглашать за родителей:пожалуйста, вот вам бабушка. Теперь можно благополучно забыть о ней доследующего праздника.

Вот я сейчас, сидя между Голубевым и Ниной,походила на эту бабулю, роль именинника исполнял Ленинид.

Ошарашенный папашка подписал подсунутую емубумагу.

– Вот это пиар-ход! – заоралпродюсер. – Всех сделаем! В сериале Виоловой одну из главных ролей сыграетотец Арины. Такого еще не бывало.

Я вздохнула, оно верно, подобная глупостьмогла случиться лишь со мной, небось другие авторы во избежание таких коллизийне шляются по кастингам в сопровождении ближайших родственников.

Не успела последняя мысль влететь в голову,как из сумочки донеслась бойкая трель мобильника. Я вытащила аппарат и, решиввпредь всегда соблюдать предусмотрительность, глянула на дисплей… Невероятнаярадость охватила душу, Олег наконец-то нашел возможность связаться с женой!

Прижав к уху телефон, я вышла в коридор ибыстро заговорила:

– Алло! Говори скорей! Почему так долгоне звонил?

Но вместо хорошо знакомого голоса мужапослышался совершенно чужой дискант:

– Пригласите Тараканову.

Вот черт! Надо же было свалять такого дурака! Отчегоя решила, что меня ищет Куприн! Из-за сообщения «Номер засекречен»? Но ведьшифруются не только сотрудники милиции, еще услугами антиопределителя вовсюпользуются журналисты, и сейчас я нарвалась на одну из представительницдревнейшей профессии, придется отвечать на оригинальные вопросы, типа: «Откудаберете сюжеты для своих книг?» Один раз, устав говорить честно о том, чтоописываю лишь реальные, произошедшие со мной или с моими знакомыми события, ярявкнула:

– Понимаете, я отчаянно вру и получаю заэто деньги.

Газета вынесла опрометчивое заявление взаголовок, и мне здорово попало от Федора, поэтому сейчас следует проявитькрайнюю вежливость и сладкую приветливость. Не подумайте, что я боюсьборзописцев, сама до недавнего времени была одной из них, но у меня трясутсяколенки при мысли о начальнике отдела пиар и рекламы «Марко».

– Внимательно вас слушаю, – пропелая, приготовившись услышать следующую фразу, нечто типа: «Вас беспокоят изгазеты «Жизнь комаров».

Рейтинговым изданиям с миллионными тиражамиАрина Виолова не нужна, мой удел раздавать интервью всяким журналам типа«Лошади и кролики», «Вести N-ского леса» или «Новости третьего подъездавосемнадцатого дома».

Но собеседница неожиданно произнесла совсеминое.

– Вас беспокоят из больницы. У нас вреанимации лежит Луиза Марковна Стеклова.

– Луиза! – закричала я. – Чтослучилось?

– Вы ее знаете?

– Да.

– Меня зовут Юлия, я работаю медсестрой.

– Говорите быстрей.

– Сегодня около одиннадцати к нампривезли Стеклову в тяжелом состоянии, ей срочно сделали операцию …

– Что случилось? Она под машину попала?!

– Нет, у нее язва прободная.

На какое-то мгновение я потеряла дар речи.Юлечка, очевидно, подумав, что собеседница не понимает, о чем идет речь, сталарастолковывать мне суть дела.

– Ну, грубо говоря, у Стекловой ссадинаимелась в животе, женщина на болезнь внимания не обращала, не лечилась, вот идовела до того, что кишка треснула и…

– Она жива? – перебила я медсестру.

– Ну… как сказать!

– Правду, – велела я.

– Пока от наркоза не отошла, состояниетяжелое, но делаем все необходимое. Ее совсем плохую привезли, хорошо, в моргеупала, близко было.

– В морге? – повторила я.

– Ну да, – продолжила Юля, –одежду принесла, вроде у нее родственница померла, вы, наверное, лучше меня вкурсе, она понервничала и того, грохнулась. Если б дома беда приключилась илина улице, хуже б некуда, в такой ситуации все время решает. Ей просто повезло,что в морге хлопнулась, ее санитары прямо на каталке к нам доставили. Явообще-то чего звоню, Стеклова в сознании была, когда ее на стол укладывали,схватила меня за рукав и шепчет: «Скажи опара, она опара… опара в Буркине, там,где… опара, опара…»

У меня по спине побежал озноб.

– Опара?

– Ага, – охотно продолжилаЮля, – ну, знаете, тесто.

– Тесто? – в полуобморочномсостоянии переспросила я. – Тесто?

– Ты никогда пирогов на дрожжах непекла? – удивилась медсестра, отбросив церемонное «вы». – В любом жерецепте сказано: возьмите дрожжи, поставьте опару.

– Понятно, – протянула я, – ачто еще говорила Луиза?

– Очень волновалась, – мгновеннопродолжила Юля, – опара, опара… Я сначала подумала: тесто она домазамесила. Ну и решила успокоить, глажу ее по голове и говорю: «Не беспокойся,ничего не случится, ну завоняет немного, не беда. Кто-нибудь из родныхвернется, вымоет кастрюлю».

Но Луиза, услышав слова медсестры, возбудиласьеще больше.

– Нет, нет, никто, нет, – с огромнымтрудом шептала она, – помоги, умрет, умрет…

Тут до Юли дошло, что дело, наверное, нешуточное. Будучи медсестрой в реанимации, она хорошо знает, что тяжелыебольные, такие, которым по состоянию здоровья следует находиться без сознания,иногда вдруг принимаются четко и громко разговаривать. Случается это тогда,когда у недужного человека имеются некие крайне важные, просто неотложные дела.Юля отлично помнила молодую женщину, у которой после автокатастрофы не осталосьникаких шансов на жизнь, все врачи понимали: смерть заберет пациентку с минутына минуту. Но несчастная неожиданно пришла в себя и совершенно нормальнымголосом сказала:

– Немедленно запишите телефон и адресмоей сестры, пусть сразу едет к нам домой, там спит ребенок. В квартире большеникого нет. Я подожду, пока вы выполните мою просьбу. Только скажите, что с нимвсе в порядке, тогда я и успокоюсь.