Читать книгу "Битая грань - Ольга Горовая"

Тяжело, в груди, как дыра. Уже осознал эту мысль о малом, захотел, принял и сжился, а оттого резануло, бл***, как ножом по ребрам. Однако этого не изменить, не дебил, понимал.

Но малышка… Нет, м*ть **шу! Саша НЕ был готов ее терять, не мог и допустить такого в своем сознании. Ни за что в мире. Так ясно и четко это сейчас осознал, как внутри черепа по костям ему эту мысль в секунду выжгло. И, что делать, не знал. Вроде и так уже все, что мог, выжал. Но и спокойно сесть и ждать — не вариант. Мандраж дикий, колотит всего. Телепает. Еще раз с силой нажал на затылок, выдохнул. Молча стал молиться, готовый что угодно пообещать, лишь бы с Катей все нормально сейчас было.

— Состояние стабилизировали, хотя крови она много потеряла. Как-то все неудачно сложилось. И гормонов мало, и тромбоциты низкие, и плацента начала крепиться на самой шейке, — Полина Сергеевна вздохнула, устало растирая руки.

Он видел, что женщина измотана поболее его в физическом плане, да и выложилась на полную. Но и слабо понимал, что она тут говорит.

И врач это просекла по его глазам, наверное.

— Потому кровотечение было таким сильным, не прекращалось, — пояснила, посмотрела через стеклянные двери в палату, где под капельницей сейчас лежала Катя. — Свертываемость крови низкая.

Вообще серая. Бледнее простыни, как ему казалось. Глаза закрыты, губ на лице не видно. Словно мертвая. У Саши сил не хватало на это смотреть. Хотелось вернуться, снова сесть рядом и держать ее руку, целовать веки, согревать холодные щеки своими губами, руками… хоть как-то котену растормошить. Она все еще в шоке была, словно в тумане, взгляд не могла сфокусировать, когда глаза открывала.

Но сейчас нужно было с врачом поговорить.

— Мы сделали аспирацию, удалив… остатки, — осторожный взгляд в его сторону. — Эту беременность уже нельзя было спасти.

Санек кивнул. У него самого говорить нынче сил не было. Не физических даже, морально вытянуть все не мог. Хоть бы хватило на то, чтоб малышку в чувство вернуть.

— Я искренне сочувствую, это очень тяжело, сколько бы раз и кто через такую потерю не проходит, — Полина Сергеевна вздохнула, тоже с безумной усталостью. — Но хочу вот что вам сказать, Александр. Послушайте и услышьте меня, пожалуйста, это важно… Важно и вам понять, и до Кати донести, потому что ей сейчас сложно будет все здраво оценить. У нее несколько недель такие гормональные бури и перестройки в организме начнутся, что ей нужна будет очень четкая и явная опора. И понимание случившегося. Не дайте ей в депрессию уйти. А это возможно. Потому прошу вас обоих, постарайтесь сконцентрироваться на той мысли, что она в принципе смогла забеременеть. Это хорошо, — Полина Сергеевна решительно, хоть и с трудом удерживала взгляд Саши. — Очень хорошо. Значит, сможет и еще раз. Отчаиваться не нужно. Шансы велики. Только нам ее хорошо подготовить будет нужно. Пролечить. Это важно. И разобраться с теми проблемами, что есть. Вы меня понимаете? — доктор устало выдохнула.

— Понимаю, — буквально выдавил из себя Санек.

У него не было претензий к врачу, она все сделала, что могла, он реально видел. И то, что она пыталась донести, уловил. Только… все, чего он сейчас хотел, это вернуться к Кате и хоть как-то встряхнуть свою малышку. А еще обнять крепко, до ломоты в своих руках.

— Хорошо. На ночь я ее тут оставляю. Вы тоже можете в палате остаться, Александр. Я на смене, если что, кабинет знаете где. Но и мы сами каждые два часа будем заходить, проверять состояние Кати. Пока можете передохнуть, — еще раз устало вздохнув, Полина Сергеевна кивнула и пошла в сторону своего кабинета.

Ольшевский автоматически взглядом проследил. В коридорах уже было пусто. Ночь на дворе. Пациенты по палатам, посетителей нет. На посту медсестра, да в манипуляционной. Тихо в отделении.

А Сенек вспомнить не мог, как день прошел, не понял. Какой-то невыносимо долгий и молниеносно катастрофичный одновременно. Вязкий и настолько тяжелый, как рухнувший на плечи небосвод. Неподъемный.

Без осознания еще, просто с принятием реальности такой, какой эта чертова с*ка являлась.

Но за ним, за его спиной — Катя. Так что Санек не имел никакого греба***го права сломаться или расклеиться, даже на пару минут. Глубоко вдохнул, резко выдохнул, размяв шею. И пошел в палату, еще не очень понимая как, но четко зная: должен привести малышку в чувство. Не физически, с этим медперсонал справился. Но он собирался ее встряхнуть, и уж точно не даст ей в этом всем одной вариться.

ГЛАВА 20 часть 1

Она не могла теперь спать в спальне.

Катя не знала почему, но просто не могла! До какого-то внутреннего крика почти, до неконтролируемой дрожи. Она туда даже зайти толком была не в состоянии за те две недели, как вернулась из больницы. И Саше объяснить, что с ней творится в этой комнате, не получалось. Собственно, она даже сама не понимала, почему ей так плохо становится в спальне… Может, потому, что в последние недели «ДО» там больше всего времени и проводила?

Возможно, наверное… И Катя старалась преодолеть это в себе, мыслить рационально, следовать логике… Но оно все вдруг перестало с ней работать. И приходилось буквально вскакивать, торопливо, судорожно покидая комнату.

Саша не давил. Попробовал ее спросить, но… Она не могла объяснить. Не потому что не хотела или не считала нужным. Не находила каких-то внутренних сил, чтобы даже попытаться самой разобраться. Только с отчаянием смотрела на любимого, пытаясь слова подобрать. И терпела поражение. Отчего еще паршивей себя ощущала. Даже как-то виновато, что усложняет ему и без того непростую ситуацию…

Все время бормотала «прости», сама не понимая, за что извиняется: что беременность не сохранила, или что сейчас такая проблемная и беспомощная…

Этого ощущения Катя тоже не могла и себе толково объяснить. Только с каждым днем и мыслью, с каждой новой попыткой разобраться в случившемся чувство вины становилось сильнее. Ей казалось, что она не все сделала, что должна была. Не все рекомендации выполнила, и можно было… Нет! Нужно было вести себя еще осторожней!.. И теперь надо себя в руки брать, а не расклеиваться. Ведь сама, когда Саше предлагала их «договор», обещала быть не в тягость и не усложнять жизнь, а теперь что?.. Да, конечно, с того разговора в вечер ее дня рождения многое изменилось. И все же это не повод проблем любимому добавлять, ведь чувствовала, что ему и так непросто все на себе тянуть. Но никак собраться не выходило, и Катя почти презирала себя еще и за это.

А спать в спальне ну никак не могла, да, буквально мучимая этими мыслями и раздраем в чувствах. Она ведь уже осознала, уже освоилась с мыслью об этом ребенке. То, что хотела, — это и не вопрос даже — жаждала! Уже в голове своей сложила картинку, как держать на руках этого малыша станет, как напевать колыбельные или играть для ребенка будет, кормить… Как с Сашей тискать карапуза станут, почему-то не имела ни единого сомнения, что и он без ума от их ребенка будет.