Читать книгу "Безумное танго - Елена Арсеньева"

– Я давно заметил, что самые лучшие кардиологи – это всегдавысокие худо… ну, очень стройные, тонкие женщины, темноглазые брюнетки, сдлинной шеей и маленькой, аккуратной головкой, стриженные вот так, как вы,таким симпатичным ежиком, с непременными выбеленными прядями, – оживленносверкая глазами, пояснил Роман. – И по году они непременно Змеи.

Тамара нервно сглотнула. Может, толстухи и грезят этимэпитетом, но она не выносила, когда ее называли «худощавой». Хотя как еще можноназвать женщину ростом 178 сантиметров и весом 70 килограммов? А он нашелдругие слова, будто почувствовав, что те ей неприятны.

– Нет, я не кардиолог. И насчет года не угадали. Я по году…– Она осеклась. Совсем необязательно сразу сообщать, сколько ей лет! –Впрочем, это неважно, я не верю ни в какие такие штуки.

– А кем вы работаете? Вы кто по профессии?

– Журналистка. – И, чтобы пресечь дальнейшие вопросы,Тамара подошла к мольберту: – Но обо мне не интересно. Поговорим лучше о вашихкартинах.

Картин было много, а в стиле Вальежо – всего одна. Такую наПокровке не выставишь: мигом в милицию заберут.

Тамара отвела глаза и двинулась вдоль стен, с изумлениемотмечая, что парень-то очень талантливый. Пейзажи слишком декоративны иконфетны, однако именно этой декоративностью были сильны сюжетные сценки.Слишком тщательно прописанные в деталях декорума, в стиле Луи Фрагонара илинашего Федора Толстого, они при этом были очень эротичны. Вот например: винтерьере XVIII века стоит дама в обширном, будто копна сена, кринолине. А извсех складок, воланов, бантиков и карманчиков пышной юбки в разные сторонывылезают, выпрыгивают, вылетают маленькие мужчины, все как один в париках ироскошных камзолах, но без штанов, так что сразу понятно, чем они тамзанимались, под юбкой у дамы.

Тамара хмыкнула:

– Вот это – лихо придумано. Вы в театре не работали? Этоотличная выгородка для спектакля. А на телевидении? Хотя нет, конечно, я бы…

И осеклась, чуть не проговорившись: «Я бы об этом знала».Нет, чем позднее станет известно Роману, кто его новая знакомая,«кардиолог-Змея», тем лучше. Почему? Потому! Тамара была в этом уверена – ивсе.

– Нет, я не работал на телевидении. Я вообще-то изДзержинска, но учился в художественном училище здесь. Пейзажи меня, как видите,не привлекают, да и не проживешь теперь искусством. Я работал на стройке, но итеперь от такой работы не отказываюсь, сами знаете. Но чем дальше, тем большехочется только рисовать. Эта тетка в кринолине могла быть отличной рекламойкакого-нибудь дамского магазина, хотя бы «Жаклин Кеннеди». Только ведь туда неподступишься!

«Хотя бы! – не без юмора подумала Тамара. – Ничегосебе: хотя бы „Жаклин Кеннеди“! Мальчик с амбициями, и это неплохо. Из негополучился бы отличный телевизионный художник, театральный, да и рекламщик тоже,тут он прав».

– Я вообще люблю хорошую рекламу, – болтал между темРоман, бродя за Тамарой, как пришитый, а она все старалась отойти от него какможно дальше, поэтому они совершали круг за кругом по мастерской, словноисполняли какой-то странный танец. – Но не только торговую – политическуюрекламу тоже. Сейчас иногда хорошие сюжетики стали проскакивать, но как дополитики доходит – такое все убожество, такая тоска берет! Обязательно тупоелицо кандидата, какие-то слова, которым никто не верит… Вот когда были прошлыевыборы в Думу, я знаете какую штучку придумал?

Роман остановился перед Тамарой, и она невольно остановиласьтоже.

– Представьте: по Москве идет, к примеру, СильвестрСталлоне. Не настоящий, конечно, но я у нас в Нижнем знаю одного парня, которыйпохож на него, как родной брат. Это Миша Пресняков, знаменитый хоккеист сАвтозавода, не слышали? Ну вот, идет Сталлоне, и вдруг на него налетает толпахулиганов. Он какое-то время дерется, но их слишком много, они начинаютодолевать, Сталлоне падает, и вроде бы ему приходит каюк, как вдруг откуда нивозьмись подкатывает машинка, из нее выскакивает этакая русская красавица скосой, румянец во всю щеку, бюст какой надо, – и начинает махать руками иногами, расшвыривая хулиганов. Кто лежит неподвижно, кто обратился в бегство.Слай открывает затуманившиеся глазки и спрашивает дрожащим голоском: «Ху а ю?»А красавица с косой ему гордо отвечает: «Я – женщина России!» Тут Сильвестрподскакивает, целует даме ручку, они садятся в ее тачку, которая разбегается пошоссе – и постепенно превращается в маленький самолетик. Он взлетает, кружитнад городом, а в воздухе остается инверсионный след в виде огромных букв:«Голосуйте за „Женщин России“!»

Роман взахлеб засмеялся, страшно довольный собой.

– Ну как? Не слабо, верно? Может быть, если бы эти тетки,вернее, «Женщины России», взяли мой сюжет, то набрали бы больше голосов навыборах. Я предложил одной из них, которая из Нижнего, так она сделала такое лицо…Для нас, мол, работают профессиональные пи-ары, а вы кто? Пи-ары, убитьсявеником! Это не пи-ары, а писсуары, если после их работы такие результаты! Авам нравится? Вы как думаете, классный сюжет?

Тамара машинально кивнула, чувствуя себя невыносимо неловкооттого, что стоит так близко к Роману. Воровато отвела глаза – и уставиласьименно туда, куда больше всего не хотела смотреть.

Эта картина в стиле Вальежо… Она изображалаполуженщину-полузмею, с которой занимался любовью красавец-брюнет с широченнымиплечами и скульптурной задницей. Нижняя часть дамы была вполне женской и лицотоже, а вот обнимала она любовника не руками, а змеиными кольцами, так чтонепонятно было, то ли его страсть превращает ее из змеи в женщину, то ли,наоборот, пробуждает в ней самые что ни на есть гадские эмоции.

– Красивая бабенка, верно? – спросил Роман, перехвативвзгляд Тамары. – Это, так сказать, контаминация лиц некоторых моихнатурщиц.

– У вас есть натурщицы?

Ну и голос у нее. Откуда в нем такая тоска? Прямо умирающийлебедь! У художника должны быть натурщицы и натурщики, это вполне нормально.

– Да так, ходят всякие девчонки.

– Вы им платите? Ну, за работу?

– Нет, я их…

Он запнулся, и в эту долю секунды Тамара мысленнопродолжила: «… трахаю в качестве вознаграждения». Нет, не угадала!

– Я на них возлагаю руки.

– Что-о?! Вы, господи помилуй, еще и экстрасенс?

– Нет, что вы! – почти обиделся Роман. –Бесовщиной не увлекаюсь. Но некоторые дамы говорят, что если я кладу руку им нашею, то хондроз проходит, а если на спину, то спину перестает ломать. Я сам-тоне очень верю, но разве жалко? Давайте проведем опыт, хотите?

И тотчас, не ожидая ответа, положил руку на шею Тамары.