Читать книгу "Львица - Джулия Гарвуд"

Долгие мгновения они дразнили друг друга, нашептывали сладостные слова.

Лайон поклялся себе не торопиться этой ночью и прежде всего доставить наслаждение Кристине. Но сейчас он чувствовал, что если не отодвинется, то сорвет с нее платье.

Когда он оторвался от ее губ, она дрожала. Голос ей изменил. Он сел, и она сняла с него туфли и носки.

Она стояла между колен Лайона и медленно расстегивала застежки на рукавах. Это была сложная задача, потому что она никак не могла оторвать от его лица глаз…

– Тебе придется расстегнуть мне платье, – сказала она улыбнувшись и услышала, как напряженно звучит ее голос.

Когда она повернулась, Лайон притянул ее к себе на колени. Кристина боролась с желанием при-слониться к нему, торопясь побыстрее избавиться от платья. Она подняла руки к уложенным в корону волосам, но успела вытащить всего одну шпильку:

Лайон оттолкнул ее руки и сам взялся за дело. – Позволь мне, – сказал он хрипло. Тяжелые локоны заструились вниз, и пышное сверкающее облако волос окутало ее. Кристина облегченно вздохнула. Аайон медленно поднял тяжелые пряди, чтобы перекинуть их ей через плечо, остановился, поцеловал ее в шею, затем приступил к самому трудоемкому занятию – расстегиванию крошечных пуговиц.

Сердце его бешено колотилось. От нее исходил такой восхитительно женственный, волнующий аромат! Ему хотелось зарыться лицом в ее золотистые локоны, и он поддался бы этому искушению, если бы она не прижималась к нему так нетерпеливо, так соблазнительно.

Наконец Лайону удалось расстегнуть ее платье до талии. На ней была белая нижняя рубашка, но шелковый материал легко поддался, когда Лайон просунул под него руки. Он обхватил ладонями ее грудь и вновь сильно притянул Кристину к себе.

– Ты так хороша, любовь моя! – прошептал ей Лайон. Он покусывал мочку ее уха, потом отстранился, но лишь на мгновение, которое потребовалось ему, чтобы спустить платье вниз.

Он целовал ее шею, плечи.

– Твоя кожа такая гладкая, такая нежная… – шептал он.

Кристина пыталась сказать ему о том, какое огромное наслаждение он ей доставляет, но его рука тут же заставила ее позабыть все слова. Она попыталась оттолкнуть его руку, но Лайон не прекращал своего натиска, и вскоре Кристина, позабыв обо всем, полностью отдалась охватившим ее сладостным ощущениям.

– Лайон, я не могу остановиться, – простонала она.

– Не сдерживай себя, любимая, – прошептал Лайон. Он чувствовал трепет ее тела. Лайон уже не помнил, как разделся, не знал, был ли он нежен или резок, когда поднял ее на руки и положил на постель.

Ее волосы веером рассыпались по подушкам, сверкая словно серебро в свете свечей. Она была так прекрасна! На ней все еще были белые чулки, и в другое время Лайон, может, и улыбнулся бы, но сейчас все затмило неистовое, обжигающее желание.

Нежно обняв ее, Лайон вонзился во влажное, тугое лоно, и одновременно язык его переплелся с ее языком в неистовом танце.

Они оба одновременно испытали момент наивысшего наслаждения.

– Я люблю тебя, Кристина.

Кристина не могла ответить ему. Ощущения переполняли ее. Она чувствовала себя невесомой в его сильных руках и могла лишь держаться за него в ожидании, когда утихнет буря.

Лайон медленно возвращался к действительности. Ему совсем не хотелось двигаться. Дыхание было резким, прерывистым.

– Я не раздавил тебя, любимая? – спросил он, когда она пошевелилась.

– Нет, только постель меня, кажется, вот-вот проглотит.

Нежно взглянув на нее, он попросил:

– Скажи мне эти слова, Кристина. Я хочу услышать их.

И поскольку он был совершенно уверен в том, что она сейчас скажет ему о любви, Лайон оказался абсолютно не готовым к ее слезам.

– Милая моя, – сказал он, подхватывая кончиками пальцев первые слезы, скатившиеся с ее ресниц. – Ты будешь плакать каждый раз, когда мы будем любить друг друга?

– Я ничего не могу поделать, – прошептала Кристина в промежутке между всхлипами. – Мне так с тобой хорошо!

Лайон снова поцеловал ее.

– Ты говоришь так, словно признаешься в страшном грехе. Разве это так ужасно – испытывать наслаждение?

– Нет.

– Я люблю тебя. И со временем ты тоже скажешь мне эти слова. Тебе известно, что ты очень упрямая?

– Ты любишь не меня, – прошептала Кристина. – Ты любишь…

Рукой он закрыл ей рот.

– Если ты скажешь мне, что я люблю принцессу, я…

– Что тогда? – спросила Кристина, когда он убрал руку.

– Буду недоволен, – заявил Лайон, ухмыльнувшись.

Кристина улыбнулась. Лайон перекатился на бок и притянул ее к себе.

– Лайон?

– Да?

– Я всегда буду чувствовать себя в эти минуты так, словно моя душа сливается с твоей?

– Надеюсь, – ответил Лайон. – Очень мало кому удается испытать то, что мы…

– Это судьба, – провозгласила Кристина, вытерев слезы тыльной стороной ладони. – Если хочешь, можешь смеяться надо мной, но нам свыше предназначено быть вместе. И кроме того, ни одна другая женщина не взяла бы тебя. Лайон хмыкнул:

– Неужели?

– О да. Ты же негодяй. Ведь чтобы добиться своего, ты разрушил мою репутацию.

– Но ведь тебя не беспокоит, что о тебе говорят другие, разве не так?

– Иногда беспокоит, – призналась она. – Это прискорбная черта, да? Меня, например, волнует, что ты обо мне думаешь.

– Я рад.

Вздохнув, Кристина закрыла глаза. Последнее, что она помнила, – то, как Лайон накрыл их одеялом.

Свернувшись клубочком, Кристина прижалась к Лайону, напоминая ему довольного котенка. Он знал, что очень долго не сможет заснуть, и знакомое напряжение вновь овладело им. Кошмары, несомненно, вновь посетят его. Два последних года без них не обходилась ни одна ночь. Но тревожился он, конечно, о Кристине. Он не хотел ее испугать. Нет, он знал, что ему придется спуститься вниз и встретиться со своим прошлым в тиши библиотеки.

На минуту он закрыл глаза, стремясь еще немного насладиться теплотой ее тела.

Это было все, о чем он успел подумать до рассвета.

Глава 11

"Путь в колонии был очень тяжелым. Зимний океан бушевал. Огромные волны захлестывали корабль. Отвратительная погода вынуждала меня проводить почти все время в каюте. Я привязывалась к кровати веревкой, которую дал мне капитан. Если бы не эта предосторожность, меня бы бросало из одного конца каюты в другой.

По утрам меня больше не мучила тошнота, и сердце мое уже тянулось к тебе, Кристина. Я даже думала, что в колониях смогу начать новую жизнь.