Читать книгу "Выстрелы на пустоши - Крис Хаммер"

У моста Мартин взбирается на высокий берег реки и находит протоптанную тропку. Оглядывается на шоссе, вытирает пот со лба. Горизонт теряется в мареве и пылевой дымке, но кажется, что кривизна земного шара все равно заметна, словно с мыса, обращенного к морю. По мосту на запад с грохотом проезжает грузовик. Солнце уже садится, сердитое и оранжевое от пыли. Мартин смотрит вслед машине, которая сначала становится зыбким видением, а потом и вовсе исчезает в мареве.

Он движется по вершине насыпи вдоль водохранилища. Сквозь эвкалипты проглядывает речное русло, выстеленное растресканной глиной. На первый взгляд деревья здоровы, однако вот и мертвый ствол, такой же крепкий, как соседние, только без листвы. Над головой пролетает стая какаду, их сиплым крикам в сумраке вторят другие птицы и прочая живность.

Тропинка приводит к повороту в речном русле. Впереди на холме – здание из желтого кирпича: боулинг-клуб «Риверсенд». Сияют зеркальные окна над металлической террасой – словно круизный лайнер, забытый на берегу отливом.

Внутри прохладно. На стойке разложены бланки на временное членство, стоит табличка с инструкцией. Заполнив бланк, Мартин отрывает гостевой билет.

Главный зал просторный, длинные окна смотрят на излучину реки, деревья на берегу почти неразличимы в темноте из-за яркого света внутри. Кое-где стоят столы и кресла, но нет ни одного посетителя. Ни одной живой души. Только кричаще-ярко вспыхивают огоньки на покерных машинах позади низкой перегородки в дальнем конце.

За длинной стойкой бармен читает книгу. Услышав шаги Мартина, вскидывает голову.

– Салют! Пива?

– Спасибо. Что у вас есть на разлив?

– Вот эти два.

Мартин заказывает бокал «Карлтон драфт»[9] и предлагает бармену составить компанию.

– Нет, спасибо. – Тот нацеживает пива. – Ты журналюга?

– Точно. Смотрю, слух уже пошел.

– Сельские городки, что с них взять!

На вид бармену слегка за шестьдесят, лицо красное от пивных возлияний и беспощадного солнца, седые волосы зализаны назад маслом. Руки большие, в печеночных пятнах. Мартину они нравятся.

– Приехал писать о стрельбе?

– Точно.

– Ну, тогда удачи. По-моему, о ней уже написано все, что только можно.

– Не исключено.

Бармен принимает деньги и кладет в кассу.

– У вас случайно нет вай-фая? – спрашивает Мартин.

– Конечно, есть. По крайней мере, теоретически.

– В смысле?

– То работает, то нет. А когда работает, поступает в час по чайной ложке, как дотация пострадавшим от засухи. Впрочем, ты попробуй. Больше здесь никого нет, так что канал весь твой.

– Какой у вас пароль? – улыбается Мартин.

– Заводь. Остался с тех времен, когда она у нас была.

Мартин успешно залогинивается с телефона, но имейлы не загружаются. Только колесико на экране крутится. Висюк. Сдавшись, он сует телефон в карман.

– Кажется, я понимаю, о чем вы.

Конечно, стоило бы спросить об убийствах, как чувствуют себя горожане, однако что-то внутри противится, и он лишь интересуется, почему в клубе никого нет.

– Приятель, сегодня вечер понедельника. У кого по понедельникам есть деньги на выпивку?

– Тогда почему вы открыты?

– Потому что либо мы открыты, либо закрыты. А тут и так слишком много всего позакрывалось.

– Но вам на жалование хотя бы денег хватает?

– Нет. По большей части мы, то бишь члены правления, работаем на волонтерских началах. У нас есть график.

– Впечатляет. В большом городе такого не увидишь.

– Только поэтому мы до сих пор открыты, а пивная – нет. Никто не работает в кабаках забесплатно.

– Все равно жалко, что ее не стало.

– Тут ты прав. Тамошний владелец был довольно приличным малым… для чужака. Спонсировал местную футбольную команду, закупал у наших фермеров продукцию для своего бистро. Впрочем, ему это не помогло, все равно вылетел из бизнеса. К слову о бистро, перекусить не желаешь?

– Неплохо бы. Что у вас есть?

– Здесь ничего. Но сзади закусочная Томми, «Сайгон» называется, и выбор там ничуть не хуже, чем в Сиднее и Мельбурне. Поторопись, заказы принимают до восьми.

Мартин сверяется с часами: без пяти восемь.

– Спасибо.

Он делает большой глоток пива.

– Я бы разрешил тебе поесть здесь, но самому надо закрываться. По вечерам вроде нынешнего наши единственные клиенты – те, кто заскакивает сюда пропустить кружечку пива, пока им в закусочной упаковывают заказ. Мы работаем каждый вечер, кроме воскресенья. И в обеденное время все дни, за исключением понедельника. Может, какую-нибудь выпивку навынос?

Мартин представляет, как в одиночку нажирается у себя в номере.

– Нет, спасибо. – Допив пиво, он благодарит бармена-добровольца и, протянув руку, представляется: – Мартин.

– Эррол. Эррол Райдинг.

Бармен пожимает ему руку своей внушительной лапищей.

Эррол[10], думает Мартин. Так вот где они все попрятались, эрролы эти.

Он пытается вытянуться в темноте и не может – ноги не выпрямляются. Ужас замкнутого пространства заволакивает удушливой пеленой. Мартин опасливо тянет руки, уже зная, на какую преграду наткнутся пальцы. Сталь – неподатливая, безжалостная, неумолимая. Страх захлестывает шею удавкой, надо затаить дыхание, чтобы себя не выдать. Что там за шум – шаги? Убьют или выпустят на свободу? Еще шум – далекая канонада, взрывы. Вытягиваться больше не хочется, наоборот – свернуться в позу зародыша и заткнуть уши, чтобы не слышать по-ишачьи отрывистое тявканье «калаша». Все равно шум – грохот, металлический лязг. Убрав ладони от ушей, он прислушивается с надеждой и страхом. Танк? Откуда здесь танк? Урчание двигателя, лязг шестерен… Похоже, танк рядом. Израильтяне? Начали вторжение, пришли его спасти? Знают ли они, где искать? Найдут или просто переедут танком, не подозревая о его существовании, и раздавят вместе с его стальной тюрьмой? Может, закричать? Нет, не стоит. Солдаты не услышат, а те, другие, могут. Что это за рев? Все громче и громче. Ф-16? Один снаряд, одна бомба, и от него ничего не останется, никто никогда не узнает, что с ним стало. Рев нарастает, он все ближе и ближе. О чем только эти пилоты думают, зачем так низко? Оглушительный лязг…

Мартин просыпается, впившись пальцами в одеяло и судорожно хватая воздух. Сквозь тонкие шторы мотеля «Черный пес» пробивается свет фар, тяжелый грузовик с ревом несется по шоссе на восток.