Читать книгу "Элла покинула здание! - Анна Гринь"

Я чуть поморщилась и осторожно спросила:

— А можно мне на гномское поменять?

Хозяйственница дунула на челку и удивленно спросила:

— Не уважаешь магическое?

Я неопределенно пожала плечами, позволяя рейне самой додумать смысл моего жеста. Отвечать прямо не хотелось, пришлось бы признаться, что я стремлюсь иметь рядом с собой как можно меньше артефактов, особенно среди предметов, которыми предстоит ежедневно пользоваться. Благо последние две сотни лет маги и гномы всячески конкурировали друг с другом, подходя к решению одних и тех же задач с разных сторон, тем самым обеспечивая любого жителя достаточно широким выбором. И я выбирала пусть более массивные, подчас неудобные и устрашающие изобретения гномов, а не заключенные в артефакты заклинания.

Хозяйственница без дальнейших возражений артефакты убрала и начала складывать в коробку ручки, карандаши, сменные капсулы с чернилами для ручек и многое другое.

— Кофе молотый или в зернах? — спросила она, когда коробка заполнилась на четверть. — Магической плиткой тоже пользоваться не будешь?

— А что предпочитает мой шеф? — спросила я.

— Марьянчик у нас личность весьма оторванная от быта, — усмехнулась Фекла. — Ему лишь бы горячо и бодрило, а что именно налито в чашку, не суть. Хоть рыбьего жиру ему подогретого плесни — выпьет и не заметит.

— Тогда в зернах, — решила я. — Мне ведь тоже кофе здесь пить. А чай какой есть?

Хозяйственница указала мне на стеллаж в простенке между окнами, и я долго рассматривала жестяные коробочки, пытаясь отыскать что-то поприличнее. Для нужд работников даже такого важного учреждения, как Центральное управление, и кофе, и чай покупали весьма и весьма посредственного качества. Морщась, я все же выбрала несколько упаковок, уточнила о количестве, которое рассчитано на моего начальника до следующего получения, убеждаясь, что чаю и кофе брать можно столько, сколько нужно. Цапнув там же маленькую стеклянную баночку с кардамоном, я со стоном уложила добычу в коробку.

С нормальными напитками придется что-то делать. Даже в том кафе, к которому я была приписана от работы, в чашки разливали не такую откровенную бурду, которую мне предлагалось подсовывать начальнику.

«Ему, может, и все равно, а я не хочу давиться отвратительной горькой гадостью под видом кофе или отваром сена под видом чая», — хмуро подумала я и попросила у Феклы добавить в коробку сахар.

— Белянский так глотает, — снова просветила меня девушка, но я кивнула и пояснила:

— Зато я без сахара не могу.

— А как же фигура? — с таким явным завистливым удивлением спросила она, глядя на меня, что я едва не засмеялась.

Но я сдержалась, а то мой смех прозвучал бы для полненькой, но такой внешне уютной рейночки обидным карканьем.

Не могу же я ей сказать, что никогда и ни в чем себя не ограничивала. Не поверит. Еще и обидится. А мне совсем не хотелось портить отношения с первой же встреченной в управлении женщиной. Тем более с местной хозяйственницей.

— Я всю жизнь веду себя как курица без головы, — специально выбрав сравнение в свой адрес пообиднее, призналась я, понизив голос и чуть подавшись вперед, будто в моих словах была тайна. — Мечусь из стороны в сторону. И весь мой вид от этих метаний, а не от строгости к себе или каких-то стараний. Даже наоборот, я бы, может, хотела чуть-чуть поплотнеть. Кожа ведь да кости.

Я покривила душой, выдав полуправду, но, решив начать новую жизнь и не знакомить окружающих со своим прошлым, приходилось юлить и изворачиваться.

— А я вот сижу туточки, — вздохнула рейна. — Скоро к стулу прирасту. А потом то чайку с плюшкой, то конфеток кто принесет…

Я искренне посочувствовала девушке, хотя выглядела она замечательно и я не могла представить себе Феклу худышкой. Бывают такие уютные доброжелательные представительницы прекрасного пола, которым удивительным образом идет некоторая полнота. Эта мягкость лучше всякой худобы подчеркивает их характер, обаяние и женственность.

— А плиткой я буду пользоваться магической, она быстрее готовит, — меняя тему, сказала я и улыбнулась хозяйственнице.

Когда с большей частью полагающихся мне расходников было покончено, Фекла принесла из-за ширмы стопку полотенец, тряпочек и тому подобной мелочовки.

— Что-что, а помыть руки Марьянчик любит, — вновь поделилась информацией девушка. — Правда, полотенца, которые я последний раз выдавала, даже в стирку не сдал. Ты там поищи. Мне хоть в отчетность надо вбить, списала я их как потерянные или еще есть шанс вернуть.

Я хихикнула и пообещала поискать. Поставив еще несколько подписей в разных учетных книгах, я заглянула в коробку, соображая, все ли взяла.

— Да, тяжеленная коробка вышла, — по-своему поняла мой жест хозяйственница. — Не донесешь ведь сама.

— Все нормально, — вежливо улыбнулась я в качестве благодарности и подняла коробку. — Я сильная. Я ведь знала, куда работать иду. Не кисейная барышня.

— Ну смотри, — скептически глянув на меня с огромной коробкой, еще более протяжно произнесла рейна.

— Спасибо.

Я извернулась, зацепила ручку двери двумя пальцами и вырулила в коридор, едва не столкнувшись там с парой высоких мужчин в одинаковых форменных кителях жандармов. От неожиданности они не успели увернуться, но я, героически прижав к груди коробку, умудрилась вильнуть в сторону и не вывалить на незнакомцев то, что мы с Феклой собирали не меньше получаса.

— Простите, — в унисон промычали мужчины, уставившись на меня. Один косил глазом на то, что было выше коробки, а другой — ниже.

Оценив фасад, оба разом вспомнили, что стоят молча непозволительно долго, и хотели хоть что-то сказать, но тут из хозяйственного отдела выдвинулась Фекла, и мужчины стушевались, неразборчиво замямлили и скрылись за ближайшей дверью.

— Чисто лоси! — воскликнула рейна так, чтобы долетело до сбежавших, и уже тише, только для меня пояснила: — На тебя глянуть пришли. Уже и простые жандармы знают.

Я лишь согласно кивнула. Чего-то подобного я и ожидала. Как и того, что в ближайшие дни в приемную Белянского то «по ошибке», то по какому-нибудь «важному делу» будут забегать все обитатели управления, изнывая от любопытства.

— Готовься и не удивляйся, эти петухи, олени и остальные лоси ставки делают на то, как скоро от Белянского очередная жертва сбежит, — предупредила хозяйственница.

— И много ставят? Может, и мне поставить? — спросила я с интересом, хотя в деньгах совершенно не нуждалась. В надежном гномьем банке на моем счету лежала приятная сумма, которая позволяла в случае чего уволиться и просиживать все время дома. Но мне не хотелось раньше времени трогать эти деньги. Их мне оставила в наследство прабабка, заявив, что моя мать и так обойдется, а мне с моими особенностями будет трудно найти себе мужа, способного обеспечить мне достойное будущее и стабильность. Лишь ей одной я призналась, что не горю желанием вообще выходить замуж, и прабабка, женщина сильная и волевая, наградила меня за смелость и адекватное восприятие себя.