Читать книгу "Научные сказки периодической таблицы. Занимательная история химических элементов от мышьяка до цинка - Хью Олдерси-Уильямс"

Все описанное можно считать большой удачей конкистадоров. Но где же все-таки Эльдорадо? Поиски продолжались. Сводный брат Писарро Гонсало отправился в 1541 г. из Кито, Эквадор, в глубь континента, не нашел никакого золотого города, зато открыл путь к Атлантическому океану по реке Амазонке. До других испанских искателей приключений доходили слухи о народе чибча (муиска) в Колумбии, которые сбрасывали приношения из золота в высокогорное озеро, дабы умилостивить золотого бога, жившего, по преданию, на дне названного озера. Прибыв туда, испанцы сразу же принялись за откачку воды из озера, но за 400 прошедших лет там удалось найти всего несколько кусков золота.

В 1596 г. Уолтер Рэли отправился в Венесуэлу. Золота он там нашел мало, что тем не менее не поколебало его веру в Эльдорадо.

Сообщения об этих путешествиях предоставили Вольтеру богатый материал для осмеяния алчности европейцев в известной философской повести «Кандид», написанной в 1759 г. Наивный герой повести по имени Кандид оказывается изгнанным из немного пресноватого «рая», который представляла собой его жизнь в Вестфалии, и отправляется в путешествие по миру, где становится свидетелем множества трагедий и катастроф, от Тридцатилетней войны до Лиссабонского землетрясения. Без особых проблем он находит Эльдорадо и после королевского приема у тамошнего правителя отправляется в обратный путь в сопровождении 50 овец, груженых золотом и драгоценностями. Поначалу Кандид и его спутники полны радости по поводу того, что сделались «обладателями бо́льших богатств, чем могут собрать Азия, Европа и Африка», потом в дороге овцы начинают издыхать, их засасывает в болота, они падают в пропасти, и Кандид вынужден признать, что «нет ничего более недолговечного, чем богатства этого мира».

Между 1520 и 1660 гг. Испания ввезла 200 тонн золота, но не из одного какого-то удобного для разработки источника, а в результате расширения золотодобычи по всем подвластным ей территориям Нового Света. Эльдорадо так и не было найдено, оно навсегда осталось лишь красивой мечтой.

* * *

Общей для приведенных здесь историй, помимо еще одного свидетельства о характерных для жителей Европы алчности и коварства, служит всеобщая убежденность, что золото есть самое ценное из всего известного человеку. Однако это не совсем так. К примеру, ацтеки, инки и другие исконные обитатели Нового Света жертвовали золото своим богам, но не использовали его в качестве денег, поэтому среди них оно обладало небольшой экономической ценностью, да и в религиозной практике они часто предпочитали другие металлы.

Народ таино, населявший Гаити, Кубу и Пуэрто-Рико, приписывал совершенно определенную роль как золоту, так и серебру, а также целому ряду цветных сплавов. Упомянутые аборигены, которых Колумб и его последователи превратили в рабов, нашли истинного друга в лице Бартоломе де Лас Касаса, первого христианского священника, рукоположенного в Новом Свете. Лас Касас был автором истории индейцев, основателем сообществ в духе моровской Утопии и последователем теологии освобождения, считавшим Кортеса вульгарным авантюристом. Он внимательно изучал обычаи таино и обнаружил, что, в отличие от испанцев, они не ценят золото. Гораздо больше для таино значил «гуанин», сплав меди, серебра и золота. Больше всего их в нем привлекали красно-лиловый цвет и особенно специфический запах, вероятно, возникавший в результате реакции между медью и жиром с пальцев прикасавшихся к нему людей. Чистое же золото было желтым, лишенным запаха и абсолютно непривлекательным. Золото, как и гуанин, они ассоциировали с силой, властью, авторитетом и сверхъестественным миром, но гуанин обладал большей символической значимостью. В отличие от золота, которое отыскивали в природе в чистом виде, гуанин необходимо было выплавлять. Это делало его еще более ценным, так как на Гаити не существовало технологии производства сплава, и его приходилось ввозить из Колумбии, из-за чего складывалось впечатление, что металл доставляется из другого мира. Золото добывали в руслах рек, а о гуанине говорили, что его делают на небесах.

Латунь – сплав из Старого Света, совершенно не известный в доколумбовой Америке, – обладала теми же привлекательными свойствами, что и гуанин. Ее привезли из Испании и тоже стали воспринимать как доставленную с далеких небес. В Америке ей дали название, в котором она сравнивается с яркостью освещенного солнцем неба. Насколько же золото возрастало в цене с каждой морской милей по пути на восток в Испанию! И насколько скромная латунь росла в цене, путешествуя на запад! То, что испанские корабли везли два желтых металла через Атлантику в том и другом направлении с единственной целью – насытить жажду роскоши двух непостижимых друг для друга обществ, вызвало бы лишь ироничную улыбку на устах любых «вебленов» и «вольтеров».

* * *

Чувствую, что настало время непосредственно прикоснуться к золоту и с названной целью встретиться с Ричардом Херрингтоном, экономистом и минералогом из Лондонского музея естественной истории. Пол в его кабинете «усыпан» разнообразными камнями – красноохристого цвета, ослепительно белого, черного с металлическим отливом; правда, каждый камень находится в специально предназначенной для него коробочке. Мне пришлось добираться до своего стула с крайней осторожностью. На самом Херрингтоне – прочная парусиновая куртка, как будто он только что вернулся из странствий по горам.

– Я люблю золото, – говорит он прямо. – Я люблю находить его в камне.

Он протягивает мне легкий, как бумага, кусочек кварца с темно-желтым включением золота величиной с ноготь.

– Золото понимают все. Мы это видели во время кредитного кризиса. Золото – альтернативное средство обмена, ему доверяют. Даже бульварная газетенка ежедневно информирует о цене на золото. Цена брильянта зависит от его оптических свойств, цена картины – от мнения о нем публики, но золото всегда остается золотом. Его невозможно ничем заменить.

Погоня за золотом стала еще более распространенным занятием с началом золотых лихорадок XIX столетия. Первой из них невольно положил начало американский президент Джеймс Полк, упомянув в своем ежегодном обращении к Конгрессу в декабре 1848 г., что в Саттерс-Форт в Калифорнии обнаружено золото. К концу 1849 г. пришлое население штата увеличилось в четыре раза и достигло 115 000. Вскоре после этого в Австралии британская корона попыталась утвердить свою средневековую прерогативу над всеми золотыми приисками, но погоня за золотом среди простого народа была настолько сильна, а местная администрация настолько беспомощна, что из названного замысла ничего не вышло. Золотая лихорадка, повторявшаяся вновь и вновь в Северной Америке, Австралии и некоторых других местах до начала ХХ века, и следовавшее за ней увеличение в добыче золота вызвали среди экономистов, способных рассматривать золото только как валюту, страх резкого падения денежной стоимости в целом.

Одним из первых американских золотоискателей был Сэмюэль Клеменс; впоследствии, потерпев неудачу в попытках отыскать золото, он стал писателем, известным нам под именем Марк Твен. Клеменс в 1861 г. отправился на запад, на территорию Невады, губернатором которой был его брат. Он попытал счастья на нескольких приисках и затем описал свои впечатления от пережитого в воспоминаниях, озаглавленных «Налегке». Воспоминания пестрят высокопарными названиями самых скромных залежей и приисков, но, кроме того, выдают сильнейшее отвращение Твена к труду золотоискателя – нескончаемой промывке и просеиванию «твердого, непокорного кварца» только ради того, чтобы получить несколько крошечных сверкающих блесток.