Читать книгу "Маркитант Его Величества - Виталий Гладкий"

Несмотря на незавидный статус раба, Юрек любил комфорт. Другие кахвехане не шли ни в какое сравнение с первой кофейней Истанбула. Большей частью они были тесными, а иногда и мрачными — из-за табачного дыма, который густым сизым облаком окутывал любителей кофе, да и народ там собирался чересчур простой и непритязательный. Кульчицкий со своим шляхетским происхождением, несмотря на подневольное положение, считал себя гораздо выше черни, кейфующей в этих кахвехане. Он был уверен (уж непонятно, почему), что долго рабом ему не быть. Наверное, так думали — вернее, мечтали — все невольники, которыми полнился Истанбул.

Сирийские купцы построили «Мактаб аль-ирфан» с размахом. Кахвехане получилось не только просторным, но и чрезвычайно красивым. Высокие резные колонны из благородных сортов дерева, пол из мраморных плит, диваны, обтянутые темно-красным бархатом, на стенах зелёный шёлковый штоф, вышитый серебряными нитями, одну из них занимал огромный шкаф красного дерева, в котором рядком, как янычары на смотре, выстроились кальяны, посреди кофейни умиротворённо журчал красивый мраморный фонтан, а те, кому было душно в помещении, могли выйти на веранду или во внутренний сад, благоухающий розами.

Кофе в «Мактаб аль-ирфан» был очень дорогим, но Юрек упрямо собирал акче, чтобы хоть раз в месяц очутиться в этом Эдеме и ощутить настоящий кейф. Одет он был вполне прилично, по турецкой моде, поэтому никто не мог заподозрить в нём раба. Впрочем, невольники, принятые в семьи, пользовались почти такими же правами, как и вольные жители Истанбула.

Запахи в кахвехане стояли умопомрачительные. В углу, недалеко от входа, тлели в каменном очаге древесные угли. Над очагом на бронзовых львиных лапах стояла большая медная жаровня, в которой до тёмно-коричневого цвета поджаривались зелёные кофейные зёрна. Здесь же суетился слуга, конечно же раб, который перетирал в мраморной ступке поджаренные кофейные зёрна до состояния муки тончайшего помола. Остальным занимался слуга рангом повыше, вольный сириец; именно он варил кофе в медной джезве и разливал его по чашкам клиентов.

Собственно говоря, сириец (которого Юрек мысленно именовал кофешенком) не просто варил кофе, а священнодействовал. Именно так можно было подумать, глядя на его манипуляции со стороны. Он наливал холодную воду в джезву с таким видом, будто она была драгоценным расплавом серебра, стараясь не пролить ни капли. Впрочем, вода для кофе в «Мактаб аль-ирфан» и впрямь стоила дорого. Она обладала повышенной мягкостью, её привозили издалека, с гор, где бьют хрустальные ключи.

После этого кофешенк ставил джезву на песчаную баню, под которой тлели угли, вода немного нагревалась, а затем в неё сыпали точно отмеренную порцию молотого кофе. Дождавшись, когда поднимется густая шапка пены, джезву снимали с огня. Подождав, пока пена осядет, кофешенк снова ставил джезву на огонь. Так повторялось три раза. В этом деле, сообразил Юрек, главным было не потерять слой пены. Когда кофе был готов, слуга разливал ароматный напиток в тёплые чашки. Кофейные гурманы толковали, что лучше всего вкус и аромат кофе раскрывается в нагретой чашке.

По желанию клиента кофешенк добавлял в кофе гвоздику, кардамон, щепотку ванили или корицу. Но Юреку нравилась кофейная горечь без примесей. Дождавшись, пока ему принесут кофе, небольшой стаканчик воды и рахат-лукум на расписном блюдечке, он с удовольствием отхлебнул несколько глотков и закурил свою трубку; кальян был для него слишком дорогим.

Табачный дым показался ему вполне приятным и даже где-то возбуждающим. Табак он купил по случаю у старого запорожца-потурнака, который провёл в неволе много лет. В конечном итоге казак принял ислам, женился и прикупил себе крохотный домик с куском земли, где и выращивал «дьявольское зелье», как он сам именовал табак. Потурнак готовил хитрую табачную смесь, в которую добавлял разные ароматные травки, и те, кто хотя бы раз попользовались его товаром, потом становились постоянными клиентами бывшего запорожца.

«Что ж, каждый зарабатывает как может», — философски думал Юрек. Он не боялся привыкнуть к табаку бывшего запорожца, так как курил редко. Впрочем, в курении он не видел ничего дурного, многие казаки в Запорожской Сечи баловались «дьявольским зельем»; они даже обучили Юрека изготавливать разные табачные смеси, но табачный дым не приносил ему никакого удовольствия. В отличие от кофе — выпив две-три небольшие чашки ароматного напитка, Юрек не ходил, а словно летал на невидимых крыльях, при этом его голова становилась светлой, а мысли текли свободно, как широкая полноводная река, и не было им удержу.

Юрек прислушался. Неподалёку на одном из диванов сидели трое, по внешнему виду купцы-христиане. Они пили кофе, курили кальян и тихо беседовали. Разговор шёл о судьбе последнего императора Византии Константина IX. Люди в кахвехане и впрямь собирались грамотные, пусть и не совсем «мыслители», но и не принадлежащие к столичным низам. Мало того, «Мактаб аль-ирфан» посещали в основном состоятельные христиане — греки, сирийцы, армяне, иногда им компанию составляли евреи.

— …Что случилось с императором, никто не знает. Сам султан Мехмед II, после того как его войска взяли Константинополь, пообещал большую награду тому, кто принесёт голову Константина… — Рассказывал, судя по наружности, грек-фанариот. — Было отмыто от крови множество голов и трупов, но императора так и не удалось среди них обнаружить. Одни говорили, будто бы видели его убитым у главных ворот. Другие — что голову императора нашли сразу и отнесли султану. Он насадил её на кол и отослал ко дворам разных мусульманских правителей, чтобы похвастаться победой. Ещё рассказывают, что тело императора якобы опознали по носкам, на которых были вышиты золотые кресты. В то же время точно известно, что приближённые императора не видели ни его тела, ни головы.

— Старые люди рассказывали, что, когда турецкий солдат занёс руку с мечом, чтобы отрубить Константину голову, внезапно появились ангелы и унесли императора в неизвестном направлении. — Это вступил в разговор армянин, явно купец, притом далеко не бедный, судя по одежде. — Но наши пастыри точно знают, что его отнесли к Золотым воротам, парадному входу в Константинополь, и спрятали в подземной пещере. Там император уснул и превратился в мрамор. Мраморный Константин будет спать до тех пор, пока не придёт время… — При этих словах все тревожно переглянулись и купец не окончил фразу; посетители кахвехане хорошо знали, что и у стен есть уши, а тайная служба султана не дремлет.

— Всё это глупости! — раздражённо фыркнул толстый сириец с обрюзгшим сильно загорелым лицом; похоже, он много раз водил караваны по Аравии. — Выбросьте их из головы. Так будет лучше. Вы больше верите разным сплетням, нежели фактам. Падение Константинополя — дела давно забытых дней. Имеем, что имеем. Османская империя почти такая же сильная, как и при Сулеймане I Кануни, наши торговые дела идут в гору, чего ещё нам желать?

— Согласно преданию… — Армянин оглянулся по сторонам и перешёл на шёпот, но Юрек имел отменный слух. — Согласно преданию император проснётся, ангелы дадут ему меч, и он с триумфом войдёт в город через Золотые ворота. Вот скажите мне, зачем султан приказал замуровать ворота, оставив в них лишь маленькую дверку? Потом заложили камнями и её, а возле ворот построили Едикуле — Семибашенный замок, в котором нынче располагается тюрьма. Мало того, возле бывших Золотых ворот насадили огороды, да так, что там и намёка нет на дорогу. Всё это наводит на определённые мысли…