Читать книгу "Твое сердце будет моим - Наташа Престон"

Чейс качает головой и беззвучно произносит какое-то слово. Кажется, не совсем приличное. Представьте себе, это — единственная тема, на которую Айзек со мной шутит.

— Нет, не переживаю, — отвечаю я.

С тех пор как не стало мамы и папы, прошло уже два года, но мне и сейчас так же больно, как в тот день, когда мы с братом узнали, что стали сиротами. И я просто лгу, уверяя, будто мне плевать на то, что из-за Джейка эта дата стала для меня еще тяжелее. Хотя нам с Джейком и правда было страшно неловко, мы держались друг с другом совершенно естественно. А потом он вдруг бросил универ. Или мне только казалось, что все было естественно? В любом случае о поцелуе мы ни разу не заговаривали. После отъезда от Джейка не было ни слуху ни духу, не считая открытки на Рождество.

— Тут не из-за чего переживать, — вступается за меня Сиенна.

Айзек сразу приподнимает руки, словно сдается:

— Шучу. Подумаешь, разбила бедняге сердце, тут действительно не из-за чего переживать.

Я смотрю на него, сузив глаза и не отводя взгляда. Может, так до него дойдет, что мне плевать на его издевательства.

— Ты раздуваешь из мухи слона. Это был всего лишь поцелуй, и то не совсем, и Джейк совсем не расстроился. Он же не предложение мне делал, в конце концов.

— Зануда ты, — мрачно бурчит Айзек.

— Ну извини. — Я изображаю улыбку. — Теперь, когда мы закончили обсуждение моей бурной личной жизни, может, вернемся к розыгрышам?

— Похоже, в этом году Лайла хочет активно поучаствовать, — со смешком говорит Чейс.

— Правда, что ли? Обычно ты этой ерундой не занимаешься, — замечает Сиенна.

— Теперь у меня есть мотивация. Мне очень хочется разыграть того, кто пристает к Сонни.

— Давайте насыпать детскую присыпку в фены в девчоночьей раздевалке, — предлагает Айзек. — Если что, я готов!

— Боже! — Сиенна закатывает глаза.

— Я бы устроила пранк в духе… ну, например, сжечь целую кучу кукол-купидонов прямо посреди кампуса, облив их фальшивой кровью, — предлагаю я.

— Господи, Лайла! — смеется Чейс. — Ты просто маньячка.

— Сразу видно большую поклонницу этого праздника, — усмехается Айзек.

— Да уж.

Ненавижу Валентинов день. Если бы мои родители не поехали в какой-то расфуфыренный отель отмечать этот идиотский праздник, то остались бы живы. Мы с братом узнали об аварии только через час после того, как она случилась. Примчались в больницу, и нам сказали, что все будет хорошо, а через несколько минут после этого их обоих не стало, сначала — одного, потом — другого. Всего за несколько секунд до полуночи.

— Короче, — говорю я, пытаясь сменить тему. — Я устала и хочу спать. Завтра купим детскую присыпку, фальшивую кровь и купидончиков.

Я желаю всем спокойной ночи, иду чистить зубы, а потом — в свою комнату. Закрываю дверь, прохожусь по мягкому ковру. Легко стаскиваю платье через голову и швыряю на кресло в углу комнаты. Обычно я обращаюсь со своими вещами очень аккуратно, но сегодня так устала, что мне на все наплевать. Натягиваю пижамные штаны, которые комком валяются на кровати с самого утра. На сегодня еще сгодятся.

У меня слипаются глаза и очень болят ноги, мне лень искать другую пижаму. К тому же во флисовой пижамке так тепло и удобно. Она сиреневая и мяконькая, с рисунком из единорожек. Не дай бог, Чейс ее когда-нибудь увидит. Обычно если я выхожу из комнаты в пижаме, то это шелковые шортики и все такое.

Я откидываю одеяло и тут же отдергиваю руку, почувствовав укол. На подушечке большого пальца вспухает бусинка крови. А на пол к моим ногам падает красная роза.

Какого черта? А-а-а, это Сонни. Я посасываю уколотый палец. Сонни частенько подсовывает друзьям в постель всякие нежданчики вроде пауков или женских трусиков. Я аккуратно за стебель поднимаю розу и бросаю на тумбочку. Завтра тоже подброшу ему что-нибудь, и уж точно не красивый цветок. Может, куплю креветок или рыбьих голов или еще чего-нибудь вонючего. Будь я похрабрее, использовала бы идею Айзека. Но Сонни в любом случае крышка.

4

Пятница

Второе февраля

Я просыпаюсь под звук дождя, мягко барабанящего по стеклу. Терпеть не могу мокнуть, но в то же время очень люблю дождь. В нем есть что-то умиротворяющее. На запястье вибрирует «фитбит» — беззвучный будильник напоминает, что уже шесть утра и пора вставать.

Я потягиваюсь, как кошка, сильно-сильно вытягивая руки над головой. Когда родители были ж ивы, я любила спать до упора и закатывала глаза всякий раз, когда мама говорила, что я проспала полдня, вместо того чтобы заняться делами, и такими темпами просплю всю жизнь.

А теперь, как бы мне ни хотелось остаться под одеялом, я все равно встаю. Потому что больше нет мамы, которая разбудит и поднимет.

Вот так. И нечего разлеживаться.

Я сбрасываю одеяло. Холодно, по всему телу бегут мурашки, но я вскакиваю поскорее, чтобы не передумать и не зарыться снова под одеяло.

Выхожу из комнаты и шлепаю по коридору в ванную. Здесь намного теплее. В прошлом году установили радиатор, и он жарит просто нещадно.

Я выхожу из душа, одеваюсь и на цыпочках сбегаю вниз, стараясь не наступать на скрипящие половицы, чтобы никого не разбудить.

Сонни и Сиенна встают так же рано, как я. Все остальные — сони и ленивцы. У Шарлотты и Айзека комнаты на первом этаже, поэтому мы стараемся не шуметь до семи, когда эти двое высовывают носы из дверей.

— Доброе утро, — говорю я Сиенне. Ее волосы, обычно такие гладкие и блестящие, торчат во все стороны. — Что, тяжелая ночка?

Она даже не поднимает голову, просто сидит, глядя в свою огромную кружку с черным кофе.

— Не то слово. Так и не смогла уснуть. И уже устала, — бурчит она.

— Сонни еще не спускался? Обычно он просыпается первым.

— Его даже в комнате нет, — отвечает она все тем же монотонным голосом, который звучит как плохая запись.

— А ты откуда знаешь? — Я тоже наливаю себе кофе.

— Дверь открыта. Где он сам, не знаю.

— Странно. — Я оборачиваюсь к Сиенне. — Обычно он ночует дома. Всегда.

Все знают, что Сонни любит девушек, а девушки любят его. Его, как он сам говорит, «трофеев» просто не счесть. Но при этом Сонни никогда, ни с одной из девушек не оставался на всю ночь, чтобы наутро избежать неловкости и позорного бегства.

— Да я знаю, — пожимает плечами Сиенна. — Может, он тактику сменил?

Пару секунд она молчит, а потом из ее груди вырывается короткий, низкий смешок:

— А может, и нет.

Я с кофе усаживаюсь возле Сиенны, и мы ждем, когда проснутся остальные.