Читать книгу "Перстень Григория Распутина - Юлия Алейникова"

– Курочкина, – вздрогнув, пискнула дамочка, выпучивая глазки.

Саня едва не прыснул – ну как нарочно.

– Значит, так, Курочкина, мы не в бирюльки играем, а убийство расследуем. Не желаете добровольно ехать? Я сейчас наряд полиции вызову, и вас силой в наручниках отвезут, да еще и задержат за препятствие следствию! Пусть соседи полюбуются, – запугивал дрожащую, как желе, толстуху Саня, стараясь не выдать себя улыбкой.

– Слышь, Ромка, а куда Филатов подевался, я тут тетку одну привез, фоторобот рисовать, а его нет, – заглядывая в соседний с Филатовым кабинет, спросил Саня, оставив Курочкину сидеть в коридоре.

– Откуда я-то знаю, звякни ему на мобильник, – не отрываясь от бумажек, буркнул Ромка.

– Не отвечает. Ладно, мы пока фоторобот составим, а потом, если он не явится, сам с ней поработаю, – с сожалением решил Саня, очень рассчитывавший резанутся перед начальством. Ну, нет так нет.

– Молодец, Петухов, – рассматривая составленный со слов Курочкиной фоторобот, покивал головой Артем Денисович, когда, вернувшись в управление, встретил в коридоре сияющего Саньку. – Значит, это было утром в день убийства. Любопытно. Вот что. Надо сегодня же показать этот рисунок Ситниковой, может, узнает кого-нибудь, а на завтра вызвать к нам всех членов семейства, вдруг кто из них опознает. И кстати, покажи уж заодно соседям. Так, на всякий случай, – посоветовал капитан голосом, полным безнадежности.

Но Санька капитана знал не первый год, а потому бодрости духа не утратил, а, прихватив рисунок, поспешил обратно на Четвертую Красноармейскую.

– Нет, я такого человека никогда не видела, – покачала головой Татьяна Олеговна, высокая, подтянутая, несмотря на жару, одетая во все черное.

– Вы все же подумайте. Это даже не фотография. Может, хотя бы похожий человек вам знаком, – не отставал от нее Саня.

– И похожих не знаю. Правда, если хотите, я могу дать вам наш фотоальбом, посмотрите сами. Конечно, там не все наши знакомые, но вдруг вам повезет. А может, вы найдете этого человека среди ранних фотографий мужа, сделанных еще до нашей свадьбы.

– Давайте, – энергично согласился Саня, твердо придерживающийся в жизни принципа: «Хочешь сделать хорошо? Сделай сам».

Увы, как ни пытался Саня разглядеть на старых черно-белых снимках среди молодых парней и девушек непривлекательного старика с впалыми щеками и длинным подбородком, ему это не удалось. То ли с фантазией у него было напряженно, то ли его там не было.

– Не устали еще? – входя в комнату, заботливо спросила Татьяна Олеговна. – Вы почти три часа с альбомами сидите. Пойдемте, я вас хоть чаем напою, угостить вас особенно нечем, не до готовки сейчас, но бутерброд сделаю.

И только тут Саня понял, до чего устал и проголодался. Он хрустнул занемевшей шеей, потянулся и с радостью порысил на кухню вслед за хозяйкой.

Глава 3

19 июня 1936 года. Ленинград

– Андриан Дементьевич, убийство на Четвертой Красноармейской. Наши уже в машине сидят! – Заглядывая в кабинет, скороговоркой выпалил Вася Трофимов.

По лестнице на четвертый этаж взлетели в секунду, только топот ног гулким эхом прогрохотал под сводами старинного подъезда. Дверь им открыла заплаканная женщина, маленькая, худенькая, с невероятными васильковыми глазами.

– Уголовный розыск, – первым, входя в квартиру, коротко представился майор Колодей. – Где убитый?

– В кабинете, – всхлипнула женщина и торопливо повела оперативников из крошечной прихожей по темному узкому коридору со скрипучими половицами. – Вот.

Она распахнула дверь в небольшую комнату с низкими подоконниками и тяжелыми гардинами. За простым рабочим столом, откинувшись в кресле, сидел мужчина и смотрел в потолок застывшими мертвыми глазами, с кончиков пальцев его безвольно висящей руки капала редкими густыми каплями кровь.

– Мать твою! – не сдержался Игнат Петрович, самый старший в отделе опер, пришедший в милицию еще в семнадцатом году сразу после революции и декрета «О рабочей милиции». И хотя больших званий он не выслужил, но опыт имел огромный и пользовался заслуженным авторитетом среди товарищей.

– Горло перерезали, – подходя к телу, констатировал очевидное Яша Чубов. – Вон и нож валяется. Вам знаком этот ножик, гражданочка?

Женщина молча, торопливо закивала, изо всех сил закрывая себе рот платком, чтобы не разреветься в голос.

– Это муж ваш? – обратился к ней майор.

Снова кивок.

– Пройдемте в другую комнату, – предложил ей майор. – Яков, проводи. Я сейчас осмотрюсь и приду, а ты пока воды гражданке налей.

– Горло-то мастер резал, ишь, как ровненько, – крякнул, наклоняясь над телом, криминалист Володя Торопкин. – Вжик, и готово. Осторожней, ребятки, не суйтесь пока.

– Да, давайте-ка на поиски свидетелей, – поддержал криминалиста майор Колодей, разглядывая покойного. Седой, хоть и не старый еще, с усиками, в костюме, сразу видно, из служащих. Чего он там почитывал? Сепсис… воспаление… Доктор, значит.

– Ладно, Володя, ты работай, я пока с женой пообщаюсь. А работа и вправду чистая, – еще раз взглянув на тело, согласился майор. – Кровищи-то натекло, мама дорогая.

Андриан Дементьевич вышел в коридор. В квартире стояла удивительная тишина, в солнечном луче, льющемся в коридор сквозь маленькое слуховое окошко, клубились пылинки, натертые паркетины отливали свекольной краснотой. Небогато жил покойник, ничего ценного майор пока не заметил, может, кроме письменного прибора на столе, но все же своя квартира. Четыре комнаты, окошки все во двор, гребенкой, в конце коридора ванная с уборной. В ванной окошко на лестницу. Но оно намертво заколочено. И правильно, не те сейчас времена, окна настежь держать. С кухни черный ход, замочек слабенький, на крюк, видно, ночью закрываются, осматривался майор. Доктор, значит, не спеша размышлял он, разглядывая узор на плашках паркета, высвеченный солнечным зайчиком. Ладно, хватит прохлаждаться. Одернул себя Андриан Дементьевич, пора с вдовой побеседовать.

– Майор Колодей Андриан Дементьевич, – усаживаясь за столом напротив хозяйки, представился он. – А вас как звать-величать?

– Платонова Евдокия Андреевна, – глядя себе в колени, тихо ответила женщина.

– А мужа вашего как зовут?

– Платонов Алексей Иванович. Доктор, в Мариинской больнице работает, простите, в больнице имени Куйбышева, – бесцветным голосом рассказывала Евдокия Андреевна. – Недавно его заведующим отделения назначили.

– А вы где работаете?

– Я? Портнихой в ателье Ленинградодежды.

– Кто еще проживает с вами в квартире?

– Никто. Только сын Родион. Но его сейчас нет, на рыбалку с ребятами ушел. Не знает еще, что отца…

– Сколько лет сыну?

– Шестнадцать, – снова утыкаясь в платок, сквозь слезы ответила Евдокия Андреевна.