Читать книгу "Черная царевна - Оксана Глазнева"

— Я в порядке, — сказала она темноте. — Я справлюсь.

— Куда тебе нужно, девочка?

Надя молчала.

— Я не часто помогаю людям. Уговаривать не стану.

— К станции канатной дороги.

Он подошел, крепко взял за руку и потянул за собой.

Надя не знала, видит ли он в темноте, но сквозь узкие темные переулки Нижнего города он двигался быстро и безошибочно. Рука у него была прохладная и сухая. От его ладони, от того, как крепко и уверенно он держал за руку, Наде становилось спокойней.

Они шли около часа. Воздух стал сереть, тускло горели уже ненужные фонари. Они были в квартале от канатной дороги, она была хорошо видна на фоне светлеющего неба. Кабины не двигались, значит, идет посадка. Надя мягко высвободила руку и, обогнав незнакомца, рванулась вверх по улице. Оставалось совсем немного, но… Вагоны дернулись и начали двигаться.

Она не успела.

Далеко на западе над домами возвышалась Черная башня. Возможность упущена, Надя никогда не сможет сбежать оттуда. Никогда.

Ей казалось, что ее оглушили. Надя села на ступени ближайшего магазина и закрыла лицо руками. Слезы сами текли из глаз. Царевна старалась быстро их вытереть, но щеки снова становились мокрыми.

Незнакомец вздохнул и сел рядом, достал из кармана яблоко и с хрустом откусил. Прошло несколько минут. Надя выплакалась, успокоилась, вытерла лицо подолом платья.

— Простите. Спасибо за все. Дальше я сама.

Он запустил огрызок в канаву.

— Куда тебе все-таки надо, девочка? Обычно я не предлагаю помощь, но раз уж начал…

— К Черной башне.

— Наверх?

— Наверх.

Она сама удивилась собственной откровенности. Посмотрела на незнакомца.

Ему было около тридцати. Чистое бледное лицо еще не тронуто морщинами, но возраст был виден в четком профиле, твердых скулах и подбородке. Волосы коротко подстрижены, как у солдат. Широкие красивые брови, прямой нос, светло-серые глаза и обветренные губы. При других обстоятельствах она нашла бы его интересным.

Незнакомец отвел взгляд первым.

— Думаю, ты поняла, что впредь лучше оставаться в башне?

Не дожидаясь ответа, он встал со ступеней.

— Вставай! Я тебя подвезу.

Он оглянулся по сторонам, проверяя, нет ли случайных свидетелей, и неожиданно свистнул.

Порыв ветра растрепал царевне волосы и, как поземку, погнал по мостовой остатки ночной тьмы. Вниз по улице, к старой акации, раскинувшей ветви-крылья и уже теряющей желтые перышки листьев. Мгла сгустилась в тени ветвей, становилась все плотнее, маслянистее и вдруг обрела форму. По мостовой застучали копыта.

Раньше Надя видела морских лошадей лишь в книжках. В их широтах этим созданиям было холодно. Лошадь была черной, а коротко остриженная грива — синей, как василек, словно ее разукрасили краской.

Лошадь подошла к незнакомцу, и он ласково погладил ее шею. Затем он жестом поманил Надю. Когда царевна подошла, он без церемоний взял ее за талию, подсадил на лошадиную спину и запрыгнул сам, заключив девушку в кольцо рук. Лошадь заплясала под седоками, помчалась по улице, трижды ударила копытами по мостовой и взлетела.

Волшебным лошадям крылья ни к чему, но Надя впервые увидела настоящее волшебство и была поражена до глубины души. Внизу плыли черепичные крыши жилых кварталов Серединного города.

Они поднялись так высоко над землей, что линия канатной дороги проплыла под ногами, не дав пассажирам увидеть их. Потом черноволосый пришпорил лошадь, и они быстро понеслись в сторону башни.

Приземлились мягко, прямо на площадку рядом с кадками папоротника. Мужчина спешился, потом снял девушку.

— Не убегай больше.

Надя молчала, опустив голову. Отвечать не спешила. Когда она подняла лицо, на крыше уже никого не было.

Пани Ожина, увидев утром ее лицо, ужаснулась. Приехал отец. Приехал князь Дворжак, начальник городского полицейского управления. Начались допросы.

Надя молчала.

Отец был напуган и зол. Пан Дворжак — вкрадчив и внимателен. Пани Ожина плакала.

Надя молчала.

Допрашивали караул. При царевне и без нее. У всех проверяли руки: искали нападавшего. На короткое мгновение Надя почувствовала мстительное удовольствие. Стоило указать пальцем — Любава и Рута лишатся голов.

Но Надя молчала.

Ее оставили в покое. Караул внутри башни и охрану во внутреннем дворе сменили. Доказать чью-то вину не смогли, так что наказывать было некого. На том и закончили.

Царевна простудилась. Больше недели ее мучил жар и кашель. Пани Ожина ночевала в башне, охраняя покой царевны. Возможность бежать была упущена. Надя сердилась на себя за доверчивость, наивность и неосторожность. Ее высокое происхождение и большие планы на жизнь не отведут беду! Случиться всякое может даже с хорошими девочками, так как же она могла быть настолько беспечной?!

Шестнадцать лет в одной комнате… Что она знала о людях за стенами башни? Как решилась выйти туда?

Ее учили географии, она знала три языка, умела писать, читать и считать, знала правила этикета, но о жизни — ничего. Помимо учебников у Нади была лишь книга сказок и легенд, изданная десять лет назад для девочек из благородных семей. О добре и зле в книгах писалось однозначно и понятно. Такими она ожидала увидеть их и в жизни. А если злодеи не выглядят злодеями, а добрый человек калечит людей? Как понять, кому верить? Как не испугаться мира за стенами башни до смерти?

Надя ждала кошмаров. Сны вообще были сложной частью ее жизни, о которой она боялась с кем-то говорить. Сердцем она чувствовала, что ни отцу, ни пани Ожине не понравится то, что она видит в снах.

Армия мертвых за ее спиной, страшных, готовых вцепиться в горло всему живому, но совсем не пугающих ее. Сны, где она — черная птица, которая летит все дальше и дальше на север, и от тени ее крыльев там, внизу, умирает земля. Сны, где она запирает огромную тяжелую дверь, оставляя за ней уязвимых спящих людей. Запирает навсегда. Без сожаления… И сколько бы Надя ни рисовала на стенах комнаты розовых единорогов — сны добром не наполнялись.

После всего пережитого она ждала новых кошмаров, но их не было. Восторг от полета, первого в жизни, вытеснил страх. Ей снилась черная лошадь. Они поднимались все выше и выше, от высоты перехватывает дыхание, а впереди вырастала из моря белоснежная вечная яблоня и от ее ветвей зеленело небо…

Мирослав Третий закрыл за собой дверь кабинета, подошел к дивану, сел и устало потер переносицу. Время близилось к полудню, но зимние тучи затянули небо, лишая город света. Он, сам того не замечая, прошептал молитву, и под потолком засветилась лампа Ярока. Привычно отмеряли время часы. Пахло кожей и сигаретами.