Читать книгу "Свет за окном - Люсинда Райли"

– Да, я это хорошо понимаю, – согласилась Эмили.

– Жан – он, кстати, произвел на меня очень приятное впечатление – сказал, что уже шестнадцать лет, то есть с тех пор как умер ваш батюшка, никаких денег в винодельню не вкладывалось. Разумеется, изначально это производство имело целью обеспечить шато своим вином. Во времена расцвета, когда ваши предки принимали гостей с размахом, большая часть вина поступала на стол. Разумеется, теперь все иначе, но винодельня работает так же, как и сто лет назад.

Жерар сделал паузу, ожидая реакции, но, не получив отклика, продолжил:

– Чтобы полностью реализовать свой потенциал, производство нуждается в финансовых вложениях. По словам Жана, к примеру, здесь довольно земли, чтобы удвоить площадь виноградников. Необходимо также, говорит он, закупить современное оборудование, чтобы идти в ногу со временем и получать отдачу. Вопрос состоит в том, угодно ли вам сохранить и винодельню, и шато для будущего. И то, и другое остро нуждается в обновлении, что потребует времени и внимания.

Они устроились за домом, чтобы договорить. Эмили вслушивалась в тишину. Ни дуновения ветерка. Покой обнимал ее, окутывал, как теплая шаль, – впервые с тех пор, как умерла мать. Умиротворенная, Эмили не хотела принимать решения.

– Спасибо за помощь, Жерар, но, думаю, с моей стороны было бы преждевременно и поспешно ответить вам сразу. Спроси вы меня об этом две недели назад, я, не раздумывая, ответила бы, что намерена все продать. Но сейчас…

– Я вас понимаю, – кивнул Жерар. – Однако то, что касается чувств, вне моей компетенции. Только финансы. И с этой точки зрения надеюсь несколько утешить вас, Эмили, сказав, что продажа парижского дома, обстановки и драгоценностей вашей матушки позволит вам не только покрыть все долги и отремонтировать шато, но и обеспечит доходом, которого с лихвой хватит до конца ваших дней. Кроме того, разумеется, не стоит упускать из виду библиотеку. Ваш папа вкладывал средства не в благоустройство жилья, будь то здесь или в Париже, а в то, к чему лежала его душа, в книги. Опираясь на то, что собрали его предки, – а библиотека и до него была редкая! – он книжный фонд удвоил. Антиквариат – не моя сфера, но возьму на себя смелость сказать, что коллекция представляет собой ценность весьма и весьма значительную.

– С книгами я никогда не расстанусь, – твердо сказала Эмили и сама удивилась, как решительно это прозвучало. – Книги – дело жизни отца. Девочкой я столько времени провела с ним в библиотеке…

– Ну конечно, и зачем расставаться, нет никаких причин. Впрочем, если вы решитесь продать шато, то тогда, чтобы разместить книги, придется найти что-то попросторней, чем ваша парижская квартирка, – усмехнулся Жерар. – А теперь я бы прогулялся в деревню поужинать. Вы составите мне компанию? Рано утром я уезжаю, и еще, с вашего позволения, хотелось бы ознакомится с содержанием ящиков письменного стола вашего батюшки, вдруг найдутся еще какие-то финансовые документы.

– Безусловно.

– Вот только сделаю несколько телефонных звонков, – извиняющимся тоном добавил он, – это займет с полчаса, а потом буду ждать вас в вестибюле.

Эмили смотрела, как Жерар идет в дом. Несмотря на то что она знала его всю свою жизнь, в его обществе ей было как-то не по себе. Прежде она смотрела на него так, как любой ребенок смотрит на незнакомого взрослого. Теперь же, когда других взрослых попросту не осталось и дела приходится вести напрямую, оказалось, что это непросто.

Призадумавшись, она поняла, в чем тут причина. Коробило от неизбывного впечатления, что Жерар относится к ней снисходительно, покровительственно, свысока – хотя понятно, что он искренне старается ей помочь. Но все-таки сквозило в его глазах нечто вроде неодобрения. Надо полагать, он считал – и кто его за это осудит! – что она не обладает качествами и достоинствами, необходимыми для того, чтобы с честью нести на плечах мантию последней де ла Мартиньерес, со всем ее историческим багажом. Эмили и сама сознавала, что лишена блеска своих предшественников. Родившись в необыкновенной семье, она от души желала быть самой обыкновенной.

Глава 3

Наутро Эмили, лежа в узкой кровати, в которой спала с детства, сквозь сон слышала, как шуршит гравием машина Жерара, отъезжая от дома. Окнами ее комната выходила на северо-запад, так что утреннее солнце сюда не заглядывало. Разумеется, вяло подумала она, никто и ничто не мешает ей переселиться теперь в любую из просторных, парадных спален, расположенных по фасаду, с роскошным видом на сад и уходящие за горизонт виноградники.

Фру-Фру, которая вчера так скулила, что Эмили позволила ей спать у себя в ногах, спрыгнула с кровати и, поскуливая, потрусила к двери, намекая, что пришла пора утренних процедур.

Внизу, в кухне, Эмили сварила себе кофе и с чашкой в руке прошла по коридору в библиотеку. В комнате с высокими потолками, где по настоянию отца, чтобы защитить книги от солнца, ставни всегда были закрыты, знакомо пахло застоялой бумажной пылью. Поставив чашку на крытый вытертой кожей письменный стол отца, она подошла к окну и толкнула створку ставни. В рассеянных лучах утреннего света лихорадочно заплясали стайки вспугнутых сквозняком пылинок.

Усевшись на встроенное в подоконник сиденье, Эмили принялась озирать комнату, всю, от пола до потолка, в книжных полках. Трудно даже представить, сколько тут книг.

Последние годы жизни отец провел, составляя каталог и пополняя коллекцию. Эмили поднялась и медленно обошла комнату, стена за стеной. Ряды книг молчаливо возносились на высоту в ее четыре роста. Казалось, они за ней наблюдают, за своей новой хозяйкой, и гадают, какая их ждет судьба.

Ей вспомнилось, как они с отцом играли здесь в «алфавит». Игра состояла в том, что Эмили выбирала из алфавита две буквы в любых комбинациях, а отец обходил полки в поисках книги, у автора которой были такие инициалы, и крайне редко случалось, чтобы ему не удавалось ее найти. Даже когда она старалась усложнить задачу, выбирая X и Z, отец ухитрялся достать с полки выцветший, потрепанный томик китайского философа или тоненький сборник давно забытого русского поэта.

Годами наблюдая, как отец это делает, Эмили не потрудилась запомнить довольно запутанную систему, которую он выработал для описания и расстановки книг, и теперь жалела об этом. При одном взгляде на полки было понятно, что книги расположены отнюдь не в алфавитном порядке. Так, прямо перед ней стояли подряд Диккенс, Платон и Мопассан.

Также она отдавала себе отчет, что, приступив к описанию своей огромной коллекции – плоды его стараний собраны в папках, в рядок стоящих на письменном столе, – отец едва зачерпнул с поверхности. Сам он, конечно же, знал секрет и умел почти тут же найти понадобившуюся ему книгу, но это умение ушло с ним в могилу.

– Что же мне с вами делать, если я продам этот дом? – прошептала она книгам, а те, тысячи осиротелых детей, безмолвно внушали ей мысль, что будущее – в ее руках, как решит, так и будет.

Эмили встряхнулась. Нет, эмоциям поддаваться нельзя. Если она надумает продать шато, книгам придется найти другое пристанище. Прикрыв створку ставен и вернув библиотеке привычную полутьму, она вышла оттуда и все время до обеда провела, обходя дом, осматривая, исследуя все его залы, комнатки, коридоры, уголки и закоулки.