Читать книгу "Внутренний враг. Шпиономания и закат императорской России - Уильям Фуллер"

Наслушавшись комплиментов Мясоедову от немецких дипломатов и зная о его репутации заядлого охотника, Вильгельм в 1904 году пригласил жандармского офицера в Роминтен. Очевидно, общество Мясоедова пришлось императору по душе, и в 1905 году он прислал ему новое приглашение. Этот визит (18 сентября) ознаменовался тем, что Вильгельм настоял, чтобы Сергей Николаевич остался на обед, и там император провозгласил тост за здоровье своего русского гостя. В следующие два года германский император и российский жандармский офицер встречались в Роминтене еще несколько раз. Естественно, Мясоедов докладывал своему начальству обо всех подробностях этих невинных встреч, однако несколько лет спустя рассказы о его «дружбе» с германским императором, как и фотография, подписанная ему Вильгельмом в память о встречах22, станут основанием для серьезных подозрений.

Мясоедов сумел выгодно использовать свою должность начальника важного пограничного пункта, добившись широкого (хотя и поверхностного) знакомства со многими представителями высших эшелонов российского и европейского общества. Но пребывание в Вержболово оказало глубокое воздействие на жизнь Мясоедова и в ином отношении. Этот городишко лежал на пути эмиграции из России. Помощь выезжавшим было делом прибыльным, и Мясоедов не преминул в него включиться.

Северо-западные окраины и проблема еврейской эмиграции

Северо-западное пограничье Российской империи включало польскую Сувалкскую губернию, три литовские губернии — Гродненскую, Виленскую и Ковенскую, а также губернии балтийские — Курляндию, Эстляндаю и Лифляндию. Несколько веков тому назад эти земли принадлежали Великому княжеству Литовскому. Их переход под российский контроль был осуществлен в 1700-е годы; Эстляндия и Лифляндия стали трофеями в победоносной войне Петра I со Швецией, остальное было присоединено к России вследствие разделов Польши. К концу XIX века общее население шести губерний составляло около 7,1 миллиона человек. Область эта была весьма специфична в природном, экономическом и этническом отношении.

Северо-западные окраины представляли собой территорию, густо заросшую лесом, покрытую болотами, реками и озерами. Большая часть населения занималась сельским хозяйством. Здесь выращивали рожь, пшеницу, ячмень, овес и лен, а также фрукты, картофель и табак. На побережье Балтики ловили морскую рыбу, а Сувалки славились обилием и качеством рыбы пресноводной. Немногочисленные промышленные предприятия были связаны с нуждами лесозаготовок, животноводства и земледелия. Как уже говорилось, известностью пользовалось виленское кожевенное производство, а также белостокская текстильная фабрика неподалеку от Гродно. Кроме того, по области были рассеяны винокуренные и пивоваренные заводы и табачные фабрики. Несмотря на четко очерченные анклавы процветания, в целом эти местности прозябали в нищете.

Наиболее явной отличительной чертой экономической жизни региона была ее ориентированность «вовне». Густая сеть экономических связей соединяла шесть приграничных губерний с Западной Европой, и прежде всего с Германией. К примеру, Пруссия потребляла практически всю пшеницу и картофель — основные сельскохозяйственные продукты Сувалкской губернии. Германии же предназначалась значительная часть гродненского леса и тканей, Виленских яблок и груш. Другой отраслью экспорта северо-западных окраин была рабочая сила. К началу XX века сотни тысяч российских подданных, в основном из Литвы и расположенных восточнее белорусских районов, каждую весну и лето переходили границу Германии, где нанимались сельскохозяйственными рабочими23. Однако движение товаров и рабочей силы осуществлялось не только с востока на запад: Сувалкская губерния имела дурную репутацию гнезда контрабандистов, специализировавшихся на подпольной переправке алкоголя и табака из Германии в Россию24.

Северо-западные окраины отличались исключительным религиозным, культурным и этническим разнообразием. Здесь искони проживали литовцы, поляки, шведы, немцы, финны, евреи, латыши, эстонцы, русские, белорусы, украинцы и татары. Население было настолько гетерогенным, что, хотя в некоторых из шести губерний имелись доминирующие этнические группы (латыши в Лифляндии, литовцы в Сувалках), ни одна из них не составляла абсолютного большинства. С невероятным смешением языков в этих краях могло соперничать только огромное количество покидавших их эмигрантов. Из всех проживавших здесь групп населения сильнейшее желание покинуть навсегда Россию проявляли литовцы и евреи.

В случае с литовцами двигателем эмиграции были перенаселенность, недостаток земли и общий упадок сельского хозяйства в регионе25. У евреев оснований стремиться прочь из Российской империи было еще больше, ведь здесь они находились под законодательным гнетом, направленным на их изоляцию от христианского населения и сведение к минимуму возможностей развития. По данным на 1897 год, в российском подданстве находилось 5,2 миллиона евреев ~ половина мирового еврейства. 90 % российских евреев проживало в так называемой черте оседлости26. Черта оседлости, прижатая к западному краю империи, включала в себя тринадцать губерний на Украине, в Белоруссии и Литве плюс Крым и Бессарабию. Таким образом, все губернии северо-западных окраин, за исключением двух балтийских, входили в черту оседлости и, следовательно, имели значительную долю еврейского населения. Евреи составляли более 25 % населения Ковно и около одной пятой части жителей Гродно.

В последнее двадцатилетие XIX века царский режим предпринял ряд полицейских мер, еще более осложнивших существование евреев. Принятые в мае 1882 года «Временные правила», резко ограничившие право евреев покупать и продавать землю, стимулировали массовую миграцию еврейского населения из деревни в город, где оно пополняло ряды городской бедноты. Другие законы, 1886 и 1887 годов, ввели строгие квоты для евреев в гимназиях и университетах, лишив тысячи молодых людей возможности получить образование27. Очередной тяжелый удар евреям нанесло учреждение в 1894 году казенной монополии на водку. Поскольку 52 % всех кабаков и 55 % винокурен в черте оседлости принадлежали евреям, этот указ привел к разорению десятков тысяч мелких предпринимателей28.

Резкий рост антисемитских настроений в Российской империи рубежа веков довел положение евреев до последней крайности. Как грибы, множились антисемитские организации, требовавшие еще более строгих ограничений для евреев и даже для тех из них, кто принял христианскую веру — последнее указывает на то, что, по крайней мере отчасти, юдофобия питалась не традиционными религиозными предубеждениями, а смутными представлениями о «расовых» свойствах евреев29. В конце концов антисемитские тенденции в России привели к взрыву насилия — за кишиневским погромом апреля 1903 года, когда было убито тридцать восемь евреев, летом того же года последовало еще более кровавое антиеврейское выступление в Гомеле. Осень 1904 года ознаменовалась целым рядом погромов в разных местах империи, а в революционном 1905 году их было более шестисот30. Таким образом, основными причинами еврейской эмиграции были нищета, юридическая дискриминация и растущая угроза физического насилия. Неудивительно, что из 2 315 868 российских подданных, эмигрировавших в Соединенные Штаты между 1881 и 1910 годом, более 48 % составляли евреи31. Переправка эмигрантов в Соединенные Штаты была делом исключительно прибыльным. Несчастные, которых буквально набивали в переполненные каюты третьего класса, платили по пять фунтов с человека, то есть 50 % стоимости обычного билета. С 1860 до 1880 года пальма первенства в этом бизнесе принадлежала британским пароходным компаниям32. Однако с ростом числа эмигрантов из Восточной и Южной Европы британское владычество в океанских перевозках стали оспаривать Соединенные Штаты и в еще большей степени Германия.