Читать книгу "Имя для Лис - Ли Виксен"

– Очень увлекательно, – сказала я кисло. Своей болтовней монах словно пытался сделать наше со Слэйто молчание менее угнетающим. Сегодня он трепался больше обычного, а я, когда не отвлекалась на выжженные поля, пыталась выловить из его рассказов хоть малую крупицу правды о том, кем Мастос являлся на самом деле.

– У лисиц же история иная. Обычно это довольно верные животные. Но в случае гибели лиса его верная спутница быстро находит замену из числа наиболее сильных и молодых самцов. А иногда папаши-лисы и вовсе растят чужих щенков…

– Может, хватит? – обиделась я за честь своих тезок. – Тебя послушать, так лисицы какие-то жеманные кокетки, а волки – пример для подражания.

Монах успокаивающе вскинул ладони: мол, сдаюсь. Но меня было трудно провести. Мастос неспроста завел свою историю про волков и лисиц. Хотел ли он поддеть меня?

– Я просто пытаюсь тебя подбодрить, дитя. Вся моя жизнь – это подборка старых историй из запыленных книг, ведь я учитель. По-иному развлекать не умею, – покаянно протянул Мастос и истрепанным рукавом протер мундштук своей новой, вновь-не-слишком-симпатичной трубки. Ей было, наверное, не меньше лет, чем самому монаху, и вся ее поверхность была изрезана, исплевана, исколота и загажена. Но Мастос с самого начала трепетно относился к своему сокровищу.

А чего стоил запасной кисет, который завел старый учитель? В первом хранился мятный табак. Во второй монах прятал искуренные остатки самокруток, на которые перешел, когда потерял свою старую трубку в одном из ночных переходов. Сказать по правде, не то чтобы потерял. Насколько я знаю, ее зарыл где-то Слэйто. Как наркомана со стажем, его безумно раздражали привычки других зависимых людей. Сначала он долго жаловался, что мятный дым разжижает его мозги, потом предпринял диверсию, закопав трубку. Мастос повздыхал и перешел на самокрутки. И каждый измятый узловатыми пальцами окурок теперь уходил в запасной кисет. В Вурусте у кого-то из подмастерьев Мастос приобрел себе трубку взамен старой. Я даже немного порадовалась, заметив, какая буря страстей запылала в глазах Слэйто, когда он увидел нового «уродца». Все-таки на какие-то переживания маг был еще способен.

Сейчас Слэйто сильно обогнал нас, чтобы спастись то ли от унылых разговоров и мятного дыма, то ли от меня. Я с тоской взглянула ему вслед.

– Ваш разлад тревожит меня, Лис. Нам понадобятся все силы, чтобы осуществить задуманное. А Слэйто, он словно… Словно напуган, как маленький капризный ребенок. Он испытывает твое терпение. И если оно не так крепко, как я надеюсь, быть беде, – заметил Мастос.

– Просто старайся не встревать, – чуть грубее, чем следовало, ответила я. Отеческая забота Мастоса была мне в тягость. Имеющиеся у меня подозрения делали любое проявление нежности наигранным. Да и мой настоящий отец был скуп на сантименты, и теперь я воспринимала подобное покровительство как вторжение в свою личную жизнь. – Я разберусь. Со всеми. Со Слэйто, с Атосом, с Алайлой. Мне хватит сил.

Ох, я врала старику. Легко бороться со злом, чье лицо тебе неведомо. Легко побеждать злодеев, о чьих ужасных делах ты знаешь не понаслышке. Но не дрогнет ли рука, когда доведется занести меч над братом?

В прошлом мне уже пришлось убить друга. Капитан легиона Алой Розы Кэрк, чей меч я носила с собой, был одержим проклятым ключом. Он перебил половину отряда, и я должна была его остановить. Легко ли мне жилось с этим воспоминанием? Должна признать, что легче, чем следовало. Боль почти стерлась из памяти, и, ради богов, будем честны: кем был Кэрк в моей жизни? Ролевая модель, отличный собеседник, просто хороший парень, луч света во тьме нашего легиона. Он во многом помог мне, и именно благодаря ему я находилась там, где была сейчас. Но… Это ужасное «но». Убить Кэрка, свалить все на проклятый артефакт и Алайлу и в попытке отомстить снять с себя всю ответственность. Это было легче, чем просто легко.

«Попробуй убить Атоса», – прошептал внутренний голос. Взглянуть в глаза своему наставнику. Убедиться, что любовь к проклятой леди Алайле в нем сильнее голоса разума. Попробуй убить не просто друга, а брата или даже кого-то более родного.

– Ора-ва-дэш! – выругалась я так громко, что Мастос сбоку испуганно дернулся. Его знаний заокраинского должно было хватить, чтобы перевести эту немудреную брань. Смысл сказанного дошел до него не сразу, но, как только фраза уложилась в голове, кончики ушей монаха моментально порозовели.

Забавно, но стоило выругаться, как перед нами, будто по волшебству, за очередным полем выросли серые зубцы крепостной стены Ярвелла.

Меня всегда удивляла любовь людей к большим городам. За всю свою жизнь я, конечно, побывала не во всех. Пожалуй, лишь Ларосс и Штольц могли называться настоящими большими городами, да и Вуруста тоже. Я никогда не считала себя селянкой, но и горожанкой прослыть не довелось. Не уверена, есть ли такая фраза, но как особенное явление «житель замка» определенно существует.

И вот я наконец-то увидела великолепную столицу нашего Королевства – Ярвелл. Город городов, жемчужина страны, исконная столица, где испокон веков находится престол наших монархов. Мне так часто и так красочно описывали Ярвелл, что я уже приготовилась зажмуриться, чтобы не ослепнуть от его сияния. Но, как и со всеми большими городами в моей жизни, меня вновь ждало разочарование.

Одинаковые дома тянулись, сколько хватало глаз. Высокие, заслоняющие собой небо, а иногда и смыкающиеся над головой безобразными арками. Все строения были возведены из желтого крошащегося кирпича. То тут, то там он осыпался целыми блоками, оголяя деревянные скелеты домов. Лошади копытами разминали выпавшие обломки, и все дороги, что ветвились подобно змеям, были покрыты желтой дурно пахнущей пылью. Окна здесь распахивались настежь, и душная вонь улиц смешивалась с чадом помещений, где готовили пищу или то, что местные за нее принимали. Открытые створки находились на уровне глаз, и даже если ты не хотел, то поневоле становился свидетелем быта жителей Ярвелла. Быта бедного и убогого, но непохожего на нищету, в которой прозябала деревня.

Я вспомнила небольшой домик Фила – сколько усердия было вложено в то, чтобы окружить себя недорогими, но красивыми и милыми сердцу вещицами! А то, что я видела в распахнутых окнах Ярвелла, больше напоминало свалку. Поломанная мебель, гниющие доски стен, обозленные и мрачные люди, живущие в этой угнетающей обстановке. У многих вместо кроватей вдоль стен валялись тюфяки, на которых ютились дети. В паре домов посреди комнат были сооружены очаги, на растопку которых шла, судя по всему, мебель. Резные ножки стульев, дверцы этажерок – все это кучей дров было навалено возле угольев, огороженных от остальной обстановки теми же желтыми кирпичами.

Пока мы шли по дороге ко дворцу, мне вслед то и дело неслось: «Чего уставилась?!», «Ступай куда шла» или просто бессмысленное «У-у-у!». Весь город был пропитан злобой, грязью и ненавистью.

– Мастос, скажи, что мы сейчас в самом нищем квартале и такой ад творится не повсюду, – нервно попросила я монаха, отскочив от очередной порции помоев, которые одна из жительниц верхних этажей решила вылить прямо нам на головы.