Читать книгу "Леонхард фон Линдендорф. Барон - Юрий Корнеев"

– Да, дом бургомистра я забираю себе, будет моей городской резиденцией. Один из оставшихся четырех возьми себе и один пусть возьмет Курт.

Они оба грохнулись на колени и принялись меня благодарить. Вообще-то заслужили. Уж Курт-то точно. И своей безоговорочной преданностью, и умелыми действиями. Хотя я до сих пор удивляюсь, что мы смогли захватить город. И ведь без всяких потерь, а это уже прямая заслуга Курта. Я-то отключился сразу после начала боя и потом уже ничего не соображал. Ну а Гюнтер получил награду авансом. Да и надо же ему где-то жить, если я его назначил здесь своим наместником. Хотя Гюнтер и в самом деле хороший специалист и по-настоящему предан баронству. Да и ко мне он всегда относился неплохо. Как и я к нему. Тем более награда эта мне ничего не стоит – не свое дарю. А продать дома сейчас по нормальной цене фиг получится. Так что пусть владеют и меня благодарят.

– А два оставшихся выстави на продажу. Теперь все. Мы на суд. Если хочешь, иди с нами.

– Нет, ваша милость, я лучше сразу приступлю к работе.

– Как хочешь. Все деньги приведи к любекскому гульдену, чтобы голову не ломать. Пошли, Курт.

С деньгами сейчас и в самом деле полная неразбериха. Какие только деньги не ходят по стране. И английские пенсы, и французские су и денье, и голландские, и итальянские, и испанские, и даже арабские. А учитывая, что каждый уважающий себя герцог чеканит свои монеты, разобраться во всем этом разнообразии практически невозможно. Хотя Лео раньше деньгами был не избалован, так что ему простительно, но ведь и матерые купцы путались во всем этом изобилии. Поэтому обычно пфенниги, пенсы и денье принимали по номиналу, а все остальное – по весу.

Мы наконец дошли до зала заседаний. Тут проходили обычно открытые заседания магистрата и суды, конечно. Иногда этот зал арендовали цеха для проведения собственных собраний. Зал был не очень большой, но человек семьдесят в него набилось. Самые уважаемые сидели на скамьях, а остальные стояли позади них. Когда я вошел, все встали. Я сел в кресло в торце зала, на некотором возвышении. Рядом со мной встал Курт. Позади – несколько кнехтов. Немного сбоку сидел за столом секретарь. Рассусоливать мне не хотелось, а хотелось побыстрее пройтись к мастерской своего кузнеца. Поэтому решил закончить все побыстрее.

– Бургомистр и члены магистрата где? – спросил я тихо у Курта, повернувшись к нему.

– Ожидают.

– Пусть введут.

Ввели пятерых связанных подсудимых под охраной кнехтов.

– Дай грамоту о предоставлении Линдендорфу статуса города и горящий факел, – приказал я громко Курту.

Курт подал мне грамоту и факел. Об этом мы договорились, пока шли к залу, и Курт заранее все подготовил. Я взял грамоту и поджег ее факелом. Весь зал молча смотрел на это. Но сказать что-то не решался никто, хотя на глазах у многих появились слезы. Понять людей можно. Статус города сейчас – это очень круто. Теряя статус городских жителей, они теряли и свободу. Теперь они вновь мои крепостные, сервы. Это, конечно, не рабы, но и недалеко от них. Но винить некого. Во всем виноваты сами.

– Вы все видели и все поняли, – сказал я громко, – города Линдендорф больше нет. Есть снова деревня Линдендорф. Мой дед, Герхард фон Линдендорф, дал вам этот статус, а мне, его внуку, приходится вас этого статуса лишать. Но виноваты в этом только вы. За бунт и убийство своего сеньора я должен был вас всех сурово наказать. Я так и собирался сделать. Я собирался казнить всех участвовавших в штурме замка и каждого пятого городского жителя. Но отец Бенедикт долго уговаривал меня простить вас, и из уважения к нему и нашей святой церкви я решил его послушать. Повешен будет только бургомистр, который и является основным виновником произошедшего. Семья его отправится в мои деревни батраками к крестьянам. Имущество его будет конфисковано. У членов магистрата также все имущество конфисковывается, а сами они отправятся по деревням, работать на земле. Но виноват весь город, и я должен наказать всех. Поэтому решение мое такое: все жители бывшего города, а ныне деревни Линдендорф в течение одного года должны мне выплатить штраф в размере десяти гульденов. Участники штурма замка – двадцать гульденов. Оружейники, что снабдили бунтовщиков оружием, облагаются штрафом в тридцать гульденов. Податные списки всех жителей моей деревни есть, так что увильнуть от штрафа не сможет никто. Расскажите всем, кого здесь нет. Об этом моем решении будет также говорить в течение трех дней глашатай на площади. Моим наместником в Линдендорфе становится мой управляющий Гюнтер Вальдер. Все.

Я встал с кресла и вышел из зала. Курт и моя охрана последовали за мной.

– Курт, распорядись, чтобы бургомистра вздернули.

– А вы, господин барон, не будете присутствовать?

– Вот еще, время терять из-за какого-то козла.

– Слушаюсь, ваша милость.

– И приведи ко мне бывших членов магистрата, хочу с ними пообщаться.

Я прошел в кабинет бургомистра. У дверей стояли два кнехта. Это правильно, мою сокровищницу надо охранять. Открыв дверь, вошел внутрь. По всему кабинету были расставлены мешки с деньгами. Гюнтер сидел прямо на полу и пересчитывал деньги. Он поднял голову и затуманенным взглядом посмотрел на меня. Я потихоньку вышел из кабинета. Пусть работает. Приказал кнехтам никого сюда не пускать, а всех, кто ищет меня, отправлять в комнату, где я провел ночь. Только сел за стол, как пришел Курт с бывшими магистратскими. Черт, когда же я смогу просто посидеть и подумать… Мне бы денек посидеть, понять, что же со мной произошло, сделать какие-то выводы, составить наконец какой-то план действий. Пусть не долгосрочный, а хотя бы на год. Да хотя бы на месяц вперед. А то все в постоянном цейтноте. Так и ошибок наделать недолго. А ошибаться мне сейчас нельзя. Ошибка в этих условиях может привести к гибели. Чего бы очень не хотелось… Ладно, вернемся к нашим баранам.

Четыре человека стояли напротив меня. Старосты цехов. Оружейников, шахтеров, строителей и торговцев. Бывшие старосты. И бывших цехов. Какие уж цеха в деревне. Все – взрослые люди и наверняка хорошие мастера. И моя задача – сделать так, чтобы все их мастерство суметь использовать. А дабы трудились они с полной отдачей, надо сделать так, чтобы они этого сами хотели. Из-под палки они много не наработают.

– Ну и что мне с вами делать?

– Ваша милость, мы и в самом деле были против бунта… – начал один из них, вроде старшина торговцев.

– Против были, значит, – перебил я его, – это как? Шепнули друг другу на ушко: «Я против», – и пошли спокойно домой пиво пить? А в это время толпа бунтовщиков отправилась убивать своих сеньоров? Почему вы их не остановили, если были против? Почему не объяснили пагубность их действий? Разве не для этого существует власть в городе? А ведь вы и были этой самой властью.

Они стояли молча, понурив головы. Странно, наверное, это смотрелось со стороны – четверо взрослых, убеленных сединами мужчин и отчитывающий их подросток. Но такие сейчас времена. Я барон, а они простолюдины. Они фактически принадлежат мне. И хотя продать я их не могу – католическая церковь запрещает торговать христианами, но вот убить – запросто. Могу выпороть. Могу поставить на любые работы. Хоть навоз таскать, хоть канаву копать «отсюда и до отбоя». Конечно, было бы глупостью использовать их не по назначению, но, в принципе, могу.